Ненси КРЕСС
СВЕТ ЧУЖОГО СОЛНЦА
Пер. - Ю.Кравченко, П.Поляков.
Nancy Kress. An Alien Light (1988)
свершившегося события. Оба смотрели на экран. В маленькой ярко освещенной
серой комнате без окон колотилось о стену человеческое существо. Гед
закрыл два глаза, оставив третий, центральный. Он смотрел в зенит, поэтому
изображение не так слепило. В его феромонах появился оттенок дискомфорта.
Второй гед, выделив феромон симпатии, подвинулся ближе к первому.
собеседник, конечно, знал это; потому-то он испросил. Они говорили очень
тихо, без эмоций. Первый гед позволил запаху усталости на мгновение
прокрасться в свои феромоны. Запах сочувствия другого геда усилился.
себя, тогда возможно. Но он даже не взял алмаз. Он так испуган, что забыл
о жадности.
на пол и сжался в маленький, дрожащий комок. Геды наблюдали за ним,
стараясь из уважения друг к другу сдерживать феромоны отвращения. Комната,
где они расположились, находилась за двойным кольцом стен, окружавших
пустой город. Тусклое освещение напоминало оранжевый свет солнца Геды,
свежая метановая атмосфера и привычная температура должны были
способствовать выполнению важнейшего проекта. Но все же это была не Геда,
и оба скучали по дому. Они предпочли бы остаться на Геде или, по крайней
мере, среди кораблей Флота, если на родной планете они не нужны. Каждый
ощущал тоску другого, один из самых стойких феромонов, но предпочитал
молчать об этом. К чему слова? Аромат тоски присутствовал в феромонах всех
восемнадцати гедов, находившихся за стеной.
Оба с облегчением открыли центральный глаз. Он предназначался для того,
чтобы замечать издалека огромных крылатых хищников, некогда населявших их
родную планету. Хищники вымерли миллионы лет назад, и теперь центральный
глаз был практически бесполезен, но геды все же чувствовали себя уютнее,
если он не закрывался. Лица гедов, лишенные растительности, очень походили
на человеческие, не считая, конечно, наличия третьего глаза и отсутствия
подкожной мускулатуры. Судя по их лицам, их никогда и ничего не волновало.
В течение последнего года они наблюдали за людьми вне города, и самым
трудным для них оказалось восприятие информации, которую люди передавали с
помощью мимики. Нелегко пришлось даже Энциклопедисту. На то, чтобы
научиться понимать выражение человеческих лиц, ему понадобилось гораздо
больше времени, чем на расшифровку речи. Конечно, геды не рассчитывали
обнаружить у людей какие-либо аналоги феромонов, но никак не ожидали и
проявления примитивных мускульных спазмов. Никто из представителей других
рас не общался с собратьями таким странным способом.
повернулись к нему. - Важная информация. Уровень три. Биологически
доказано, что все люди действительно относятся к одной расе. Ключевой
парадокс нельзя разрешить при помощи теории межрасовых отношений. -
Последние две фразы Энциклопедист произнес, используя конструкцию вывода,
доказанного от обратного.
похлопал его по спине и задним ногам, испуская феромоны комфорта.
объясняло бы их взаимную ненависть, - заметил первый.
направлением его взгляда. У них рождались одинаковые мысли, и не потому,
что они обладали общим разумом, как некоторые другие расы, а потому, что
так мыслил каждый гед. Только поэтому их цивилизации и удалось подняться
на такую высоту. Каждый ощущал феромоны другого. Оба думали о Геде, о
защите своего дома, о Флоте. Оба думали о важности разгадки Ключевого
парадокса.
стороны одновременно. Легкий ветерок Первоночи доносил до Эйрис запах
воды, струящейся с гор. Женщина неподвижно сидела возле огня. Разожженный
на возвышенности между рекой и скалами, ее костер, подобно маяку в
сгущающихся сумерках, был далеко заметен среди окружающих холмов. То, что
она, одинокая, обессилившая путница, развела такой костер, походило на
безумие или вызов, или на то и другое вместе взятое, но Эйрис больше не
волновалась.
лежал нож, с которым она не умела обращаться. Малая луна уже взошла, и
вельд был залит белым светом. Несколько часов назад, с наступлением
темноты, ощущение тревоги в сумерках вельда заставило ее судорожно искать
убежища среди голых скал; теперь тревога наконец улеглась. Что же дальше?
Она выросла в городе и ничего не знала. Сумерки пугали ее.
кембури, который все три дня потихоньку вбирал в себя солнечный свет. Один
из отростков обвился вокруг какого-то взлохмаченного создания, названия
которого Эйрис не знала. Когда растение всасывало маленький бьющийся
комочек, он только пискнул.
спорами на низкорослую траву. Маленькие чахлые цветочки, лихорадочно
распускавшиеся от Первоутра до Последнего света, торопливо прятали
лепестки под колючими грубыми листьями. Что-то невидимое внезапно
испустило облако с резким запахом плесени, в ответ другой невидимка
захлопал в сумерках крыльями. Мир вельда готовился к наступлению ночи;
шипастая зеленая тень скользнула под скалу. Когда наступал час пробуждения
растений, ни одно животное не осмеливалось пошевелиться или подать голос.
рукой комочки глины, которые прилепила к скале. Оба шарика были на месте.
Вода в реке поднималась не так быстро, как она боялась. Она может
задержаться здесь до Первоутра. Но к чему ждать? Через несколько часов
взойдет Большая Луна, и можно будет продолжить путь; у нее нет причин
медлить. Нет причин медлить.
когда схлынет приступ боли. Боль обязательно проходит, она поняла это за
три дня изгнания. Боль проходит всегда.
подкладывая сухую траву и веточки, Эйрис снова разожгла его. "Хоть огонь
разводить умею, - подумала она с усмешкой, - как и все стеклодувы". Костер
- первое, в чем ей сопутствовал успех с момента изгнания из Делизии.
Отблески пламени плясали на причудливых выступах синей бутыли. Темный
вельд шелестел травой, откуда-то доносился запах игольчатых кустов и еще
какая-то резкая вонь. Позади, в трех днях пути отсюда, лежало море. И
Делизия. И Джела. А впереди, высоко в горах...
четыре громадных крыла. Где-то вдалеке завыл вечно злобный и настороженный
кридог.
одеяло и вскочила на ноги, спросонья забыв, где она находится. Крик
повторился, что-то сверкнуло во мраке за выступом скалы. Эйрис ринулась
Орловский Гай Юлий
Пехов Алексей
Максимов Альберт
Шилова Юлия
Майер Стефани
Самойлова Елена