легко будет убежать вместе, неожиданно, тайком от отца и навсегда от него
освободиться, она всплеснула руками и прошептала:
что мы скоро сможем пожениться... Запомни мой девиз! Мы сделаем его
девизом нашего рода. Что нам за дело до Уинтонов! А теперь - ни слова
больше, и пускай в этой головке не останется ни единой заботы. Предоставь
все мне и помни одно - что я о тебе думаю всегда и всегда стремлюсь к
тебе. Нам, может быть, придется соблюдать осторожность, но, разумеется,
мне изредка можно будет видеть тебя, хотя бы только любоваться тобой
издали.
слишком тяжело жить, - прошептала Мэри. И вдруг придумала выход: - По
вторникам я хожу в библиотеку менять книги для мамы, а иногда и для себя.
пор, пока дело кончится, я, верно, успею познакомиться с литературными
вкусами твоей матери. Как будто я не знаю, что ты ходишь в библиотеку! Я
там буду тебя подстерегать, не беспокойся! Но знаешь что: мне хотелось бы
иметь портрет моей дорогой девочки, чтобы не умереть с тоски в промежутках
между встречами.
странности своего воспитания, возразила:
подтянуть. Подумать только, что ты ни разу в жизни не снималась! Срам да и
только. Ну, да ничего, как только мы станем мужем и женою, я в ту же
минуту сфотографирую твое милое личико. Как тебе нравится вот это? -
спросил он, показывая ей довольно туманный снимок щеголеватого молодого
человека, стоявшего с бодрым и неуместно веселым и развязным видом среди
каких-то камней, напоминающих миниатюрные надгробные памятники.
старуха, которая там продает раковины, знаешь, те большие, что поют, если
их поднести к уху. Она в тот день мне гадала. Сказала, что я счастливчик,
что меня ждет удача, - видно, она знала, что я встречу тебя.
застенчиво. - Она мне очень нравится.
ее поближе к сердцу.
наивно.
краска вдруг залила чистый лоб девушки, Но он тотчас же честно извинился:
- Не сердись на меня, Мэри. Знаешь пословицу: язык мой - враг мой...
слушать его шутки, понимала вместе с тем, что он таким образом пытается
подбодрить ее перед разлукой, и любила его за это еще больше. Его отвага
передавалась и ей его открытый и смелый подход к жизни бодрил ее, как
холодный и чистый воздух бодрит узника после долгого заточения в духоте.
Все эти мысли нахлынули на нее, и она сказала невольно:
дышится. Я не понимала, что такое любовь, пока не встретилась с тобой. Я
никогда о ней не думала, а теперь знаю, что для меня любить - значит
всегда быть с тобой, дышать с тобой одним воздухом...
Бледное воспоминание о той ее жизни, которая проходила без Дениса,
забрезжило в памяти, когда взгляд ее упал на груду свертков, она вспомнила
о матери, которая, верно, недоумевает, куда девалась Мэри. Она подумала о
том, как непозволительно долго задержалась в городе, как необходимо быть
очень осторожной теперь, и, порывисто вскочив, сказала с коротким вздохом:
остаться, а со стойкостью, подобающей мужчине, тотчас ответил:
уходить, но теперь нам будущее уже не страшно. Нужно только любить друг
друга и ждать.
что если он и чудовище, то во всяком случае, не лишен человечности и
такта, которые способны хотя бы немного уравновесить тяжесть приписываемых
ему злодеяний.
губах Дениса, как крылья бабочки. У дверей они обменялись последним
взглядом, как священным талисманом, немым залогом взаимного понимания,
доверия и любви. Затем Мэри отвернулась и вышла.
такт пляшущему в груди сердцу, и с высоко поднятой головой, с
растрепанными и плескавшимися на ветру локонами она дошла домой раньше,
чем улеглось восторженное состояние ее духа. Когда она влетела в кухню,
миссис Броуди вопросительно посмотрела на нее, скосив глаза:
горсточку провизии! Встретила кого-нибудь из знакомых? Расспрашивали тебя
про Мэта?
представила себе, какой эффект получился бы, если бы она рассказала, что
только что ела мороженое, дивное, как небесная амброзия, поданное ей тем
самым гнусным злодеем, который травит бамбино макаронами, в запретном
месте - грязном притоне и в обществе молодого человека, который обещал
провести с ней медовый месяц в Париже. И хорошо, что воздержалась от
откровенности: если бы она сделала такую глупость, то миссис Броуди или
решила бы, что дочь сошла с ума, или тотчас же упала бы в обморок.
подозрительно. - Вот ты как разрумянилась!
сомнения в таком быстром действии ливенфордского воздуха, который до сих
пор всегда оказывался бессильным.
а губы ее дергались, в глазах сверкали искры смеха.
при ней читала, - не унималась миссис Броуди, встревоженная неясной
догадкой. - Надеюсь, ты не позволишь себе ничего такого, что не
понравилось бы отцу! Не вздумай идти против него, Мэри! Те, кто пытался
так делать, потом жалели об этом. Результат всегда один и тот же... - Она
вздохнула, вспоминая что-то, потом добавила: - Он рано или поздно узнает и
положит всему конец. Ох, и конец будет скверный, очень скверный!
фигура снова обрела юную живость, бодрую, жизненную силу. Она стояла
выпрямившись, полная неукротимой, доверчивой радости.
отныне: "Мэри никогда не сдается".
невнятным предчувствием, собрала покупки. Еще меланхоличнее склонив голову
набок, зловещая, как воплощенное предзнаменование горя, она медленно вышла
из кухни.
6
суетясь вокруг мужа, которому она помогала одеваться. - Идите сюда и
застегните отцу гетры!
отмеченных красным в календаре Джемса Броуди. Одетый в куртку и короткие
штаны из клетчатой материи в крупную черную и белую клетку, он сидел
багровый, как солнце на закате, пытаясь застегнуть гетры, которые надевал
в последний раз ровно год тому назад в этот же день, причем с такими же
точно затруднениями, хотя сейчас предпочитал делать вид, что не помнит
этого факта.
Теперь они, конечно, на мне не сойдутся. Черт побери, неужели в этом доме
не могут ни одну вещь сохранить в приличном виде? Вот теперь гетры
ссохлись и не годятся.
слабые плечи жены.
доме, непременно ее испортит какое-нибудь безмозглое существо! Как я
теперь пойду на выставку без гетр? Ты скоро предложишь мне ходить без
воротничка и галстука!
этом году ты носишь башмаки чуточку пошире. Это новая пара, которую я сама
тебе заказывала, пошире других.
больше!
следовала Мэри.
же, не возитесь долго, он и так уже опоздал.
пальцами ловко и энергично выполнять порученное им дело, а Броуди
развалился в кресле и, кипя гневом, метал сердитые взгляды на жену, с
Семенова Мария
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Афанасьев Роман
Афанасьев Роман