воспроизвести эти слова, которые были у него на языке. "Ты - гордый
человек, Броуди, - шептал он про себя. - Да, ты горд, но, клянусь богом,
тебе есть чем гордиться". У него даже в глазах помутилось от волнения, и
весь перечень сиятельных особ с их титулами, чинами и отличиями исчез из
поля его зрения, осталось одно-единственное имя, которое как будто
неизгладимо запечатлелось на его сетчатке. Джемс Броуди! Ничего не могло
быть внушительнее этих слов, простых, но полных тайного смысла.
сегодня пришлось унизиться в собственных глазах, обслуживая в лавке
простого рабочего, он даже ноздри раздул от возмущения. Это еще было
допустимо двадцать лет тому назад, когда он боролся за существование,
когда обстоятельства, над которыми человек не властен, вынудили его
заняться торговлей. Но сейчас у него есть приказчик, который обязан за
него работать. Такие случаи, как сегодня, по его мнению, умаляли блеск его
имени, и гневное раздражение против злосчастного Перри бушевало в нем.
но, раз уже пришлось заняться этим делом он старался придать своему
занятию характер, подобающий его имени и положению. Он никогда не смотрел
на себя как на торговца, а с самого начала вошел в роль обедневшего
дворянина, вынужденного добывать средства к жизни неподобающим для него
занятием. Впрочем, ему казалось, что его личные особенности как-то
облагораживают это занятие, превращают его в нечто достойное. Оно
перестало быть презренным, стало чем-то не похоже на всякую другую
торговлю, чем-то единственным в своем роде. Он, Броуди, с самого начала
никогда не заискивал перед людьми, наоборот - им приходилось плясать под
его дудку и считаться со всеми его слабостями и причудами.
слово; терроризируя весь город, он заставил людей считаться с ним; он не
искал ничьей благосклонности, щеголял грубостью, словно говоря: "Примите
меня таким, как есть, или оставьте в покое!" Эта необычная тактика имела
поразительный успех. Он приобрел репутацию человека грубого, но честного и
прямолинейного. Наиболее дерзкие его сентенции повторялись всеми в городе,
как эпиграммы. Среди городской знати он слыл оригиналом, и своеобразие его
завоевало ему покровительство этих людей. Но чем больше ему давали
развернуться во вею ширь его натуры, тем больше презирал он тех, кто
позволял ему над собой куражиться.
испытывал огромное удовлетворение от того, что достиг видного положения,
несмотря на низменность своей профессии. Так велико было его тщеславие,
что он уже не видел разницы между известностью, которой достиг, и тем
настоящим почетом, к которому стремился. Успех пришпоривал его. Он хотел,
чтобы имя его гремело. "Я им покажу, - бормотал он заносчиво. - Покажу им,
на что я способен!"
высокомерный взгляд, казалось, ожидал от дерзкого, посмевшего вторгнуться
сюда, покорной просьбы о внимании со стороны такой особы, как он, Джемс
Броуди, ровня всем знатным людям графства. Но, к его удивлению, он не
услышал просьбы сойти в лавку. Какой-то молодой человек легко перепрыгнул
через прилавок, взбежал по ступенькам и вошел в контору, закрыв за собой
дверь. Это был Денис Фойль.
угрызения совести вдруг обрушились на него лавиной, захватившей и
поглотившей его. Он понял, что вел себя по отношению к Мэри, как холодный
и трусливый эгоист. Неожиданный удар по его себялюбию настолько застиг его
врасплох, что он в первый момент забыл, как дорога ему Мэри. А между тем
он любил ее; и теперь, когда ее не было с ним, он глубже ощущал, как она
ему нужна. Тяжелое положение, в котором она очутилась, придавало ей сейчас
в его глазах трогательность, вызывало волнение, с которым он раньше
боролся. Если его положение было только неприятно, то положен и; Мэри -
невыносимо, а он не нашел для облегчения его ничего лучше нескольких
жалких приторных слов соболезнования! Он весь корчился внутренне,
беспокоясь, что подумает Мэри об его противной трусости и ненаходчивости,
а сознание, что он не может увидеться с ней и рассказать все то, что
переживает сейчас, не может со всей горячностью излить перед ней свое
раскаяние и любовь, приводило его в отчаяние.
ему пришел в голову четкий и необычайный план действий. Этот план казался
ему смелым; он видел в нем доказательство своей энергии и отваги. В
действительности же это был результат атаки совести на туго натянутые
нервы; в этом плане, попросту опрометчивом, безрассудном и самонадеянном,
он искал выхода подавленным чувствам, видел способ оправдать себя в
собственных глазах и в глазах Мэри.
он предстал перед Броуди, говоря:
захотите принять меня в другом месте... Я - Денис Фойль из Дэррока.
ничем себя не выдал. Он глубже уселся в кресло; его голова высилась на
широких плечах так же прямо, как утес на вершине холма.
- что вам здесь нужно?
заранее предвкушал удовольствие задать ему тогда хорошую трепку.
продолжал говорить так, как наметил себе заранее:
обратиться, мистер Броуди. Вот уже три месяца я не видел вашей дочери,
мисс Мэри. Она теперь постоянно меня избегает. Я должен сказать вам
откровенно, что люблю вашу дочь и пришел просить у вас разрешения видеться
с нею.
маска, лице нельзя было ничего прочесть, в нем нарастал прилив изумления и
гнева. Пристально и хмуро глядя на Фойля, он через некоторое время
медленно произнес:
Дочь моя отказалась встречаться с вами, так как я ей запретил даже глядеть
в вашу сторону. Слышите? Запретил, запрещу и теперь, после того, как
увидел, что вы собой представляете.
достаточно, что я этого требую. Я ей объяснений не даю, я приказываю, вот
и все.
сделать все, что в моих силах, чтобы вам угодить, - сказал Фойль, пытаясь
его умилостивить. - Скажите только, чего вы от меня хотите, и я это
сделаю.
никогда больше не показывали ее в Ливенфорде. И чем скорее вы это
сделаете, тем больше вы мне угодите.
во что бы то ни стало расположить к себе отца Мэри.
мальчишку опустить перед ним глаза, что его не удается вывести из себя. С
трудом сдерживаясь, он сказал презрительно:
у меня выдалась свободная минута, я, так и быть, скажу вам, что мне не
нравится. Мэри Броуди - леди, в ее жилах течет кровь, которой могла бы
гордиться и герцогиня, она - моя дочь. А вы - из ирландских подонков,
ничтожество из ничтожеств. Ваш отец торгует дешевыми напитками, а ваши
предки, я в этом не сомневаюсь, питались картофельной шелухой и ели прямо
из горшка.
то, что от оскорблений у него все внутри кипело. Он делал отчаянные усилия
казаться спокойным.
ровным голосом. - Я не пью, капли в рот не беру, Я работаю в совершенно
иной области, чем отец, и уверен, что мое занятие скоро будет давать мне
хороший заработок.
потом бездельничаете целыми неделями, Знаю я вашего брата, коммивояжеров.
Если вы рассчитываете разбогатеть мелочной продажей чая по всей Шотландии,
так вы просто глупы, а если думаете своей дурацкой службой замазать глаза
и заставить людей забыть о вашей дрянной семейке, так вы сумасшедший!
вы знаете, с кем имеете дело? Смотрите! - заорал он, размахивая газетой и
суя ее в лицо Денису. - Смотрите, если умеете читать. Вот среди каких
людей я вращаюсь!.. - Он выпятил грудь и прокричал в заключение: -
Допустить брак моей дочери с вами для меня так же немыслимо, как
допустить, чтобы она валялась вместе со свиньями.
можете не признать, что человек сам кует свою судьбу, независимо от того,
кто его родители. Я не стыжусь своего происхождения, но, если тут все дело
Свержин Владимир
Распопов Дмитрий
Никитин Юрий
Посняков Андрей
Суворов Виктор
Шилова Юлия