Впрочем, вам, я думаю, известно не больше, чем мне.
- вы, конечно, понимаете. Мне от души ее жалко было, когда бедный крошка
умер в больнице.
неприятно, что он не сумел его спасти. Зато в матери он принял большое
участие. И ничего удивительного - случай-то уж очень необыкновенный, а тут
еще и воспаление легких, и другие осложнения. - Он печально потряс
головой. - И какое несчастье, что отец ребенка погиб и не мог жениться и
сделать ее честной женщиной!.. Ах, простите, мистер Броуди, я совсем
забыл! Разболтался тут по глупости своей, а вам-то каково это слушать! -
ехидно извинился Грирсон. Он задел Броуди за живое, заставил его дрогнуть,
и теперь у него хватило ума вовремя отступить.
сказал тихим, сдавленным голосом:
решительно все равно.
возобновить травлю, и Грирсон не замедлил за него ухватиться. Он сказал с
елейной усмешечкой:
только восхищаться, мистер Броуди, тем, как твердо вы переносите этот
позор! Другой человек с таким видным положением в городе легко мог
окончательно пасть духом после такого скандала, - ведь целыми месяцами об
этом трубили во всем городе!
бурно вздымавшейся грудью. Он готов был убить Грирсона взглядом, но
достоинство не позволяло ему употребить другое оружие, а гордость мешала
уйти.
бы с ног свалило то, что он стал предметом негодования негодных святош и
посмешищем всего города. Знаете, что я вам скажу, - добавил он, понизив
голос с таким видом, словно это только что ему пришло в голову, -
обыкновенного человека все это довело бы до того, что он запил бы с горя.
как, значит, про него распространяют уже и эту клевету?
в такую погоду! - вкрадчиво тянул Грирсон. - Ну, мне пора, холодно стоять
тут и болтать. Будьте здоровы, мистер Броуди.
ретировался.
упоительный жар внутреннего довольства. Он ликовал, вспоминая, как что-то
дрогнуло в суровых глазах Броуди, когда его остро отточенные стрелы попали
в цель, он тешился тем бурным тяжким вздохом, который в конце концов
вырвался у Броуди под действием их яда. Он хихикал, предвкушая, как будет
острить на этот счет сегодня вечером в клубе. Все там лопнут со смеху,
когда он перескажет им весь разговор. А почему ему и не унизить лишний раз
этого упрямого быка? Что он о себе воображает, расхаживая с таким наглым,
высокомерным видом? И какой человек способен был бы выгнать из дому родное
дитя, как собаку, в такую ночь? Оттого и новорожденный умер. И Мэри это
чуть не убило, если верить тому, что говорят люди: и воспаление легких и
родильная горячка, - бог знает чего только она не перенесла! Хотя она и
оказалась беспутной, а все же это безобразие со стороны отца так поступить
с дочерью!
не исчез из виду.
Вот так они поступают, - думал он. - Они бы рады побить его камнями,
лягать его, кромсать его на клочки теперь, когда его положение
пошатнулось. Но при одной этой мысли он гордо выпрямился. Кто сказал, что
его положение пошатнулось? Пусть те, кто так думает, подождут - и они
увидят. Всю эту неприятность пронесет, как тучу, через месяц-другой ее
будут помнить только очень смутно. Подлинные его друзья, дворяне, видные
люди их округи, отнесутся к нему только сочувственно, пожалеют его. При
воспоминании обо всем, что он пережил, его стиснутые губы слегка дрогнули.
Те несколько недель, когда Мэри лежала в больнице и была между жизнью и
смертью, он оставался тверд и непоколебим, как скалистый утес,
непреклонный в своем решении отречься от дочери. Он считал, что она сама
своим поведением осудила себя на изгнание из общества, и открыто заявлял,
что предоставит ей гнить вне круга порядочных людей. Ни немая печаль жены,
ни громкие пересуды и сильно поколебавшийся авторитет его в городе, ни
жестоко уязвившая его беседа с глазу на глаз с доктором Ренвиком, ни позор
публичных оскорблений и обвинений - ничто не поколебало его, не сломило
его упорства. Он не желал больше видеть Мэри, и непреклонность его решения
теперь утешала его, помогала успокоиться. Люди так и не узнают, сколько он
выстрадал: удар, нанесенный его гордости, был почти смертелен. С злобным
удовольствием он подумал о том, чем утешался все эти горькие месяцы, - о
катастрофе на Тэйском мосту! О смерти внебрачного ребенка Мэри он думал
без всякого удовлетворения, - он с самого начала отрекся от него, - но
мысль о размозженном теле Фойля (печальные останки его были найдены и
теперь гнили в Дэррокской земле) редко покидала его. Она была бальзамом
для его уязвленного тщеславия. Его воображение упивалось ужасными
подробностями. Ему было все равно, что погибла сотня других людей. Все
крушение было в его глазах актом справедливого возмездия. Денис был
единственный человек, обидевший его, посмевший дать ему отпор, - и теперь
он мертв. Сладкое утешение!
соседней двери с тревожной боязливостью кролика выскочил маленький
человечек и поздоровался с ним. Это был Дрон. Хмурое лицо Броуди выразило
презрение при виде того, как судорожно дергался этот человек. К нему
вернулась самоуверенность, как всегда, когда он видел, что внушает другим
страх, и он с презрительным равнодушием пытался угадать цель визита Дрона.
"Хочет сообщить о появлении на свет нового отпрыска?" - предположил он,
заметив, что у Дрона сегодня такой вид, точно он с трудом что-то скрывает.
сдерживаемого радостного возбуждения, он быстро потирал руки, его белесые
ресницы непрерывно мигали, ноги дергались, как перед припадком, и он с
трудом пытался заговорить.
задерживать меня на моем собственном пороге? Какого рода животным бог
благословил вас на этот раз?
конвульсий, и продолжал медленно, как человек, который повторяет
старательно затверженный урок:
мое помещение, то, которое я вам предлагал в конце прошлого года? - Он
кивнул головой в сторону пустого магазина. - Вы, может быть, забыли, что в
тот день вы вытолкали меня на улицу, но я-то этого не забыл! Я не забыл,
что вы швырнули меня на мостовую, так что я растянулся во всю длину! -
Голос Дрона при последних словах перешел в визгливый крик.
собственной заднице перед моей дверью - это уж ваше дело. А если это
оказалось не так приятно, как вы полагали, расскажите об этом своей жене.
Меня это не касается, - сказал хладнокровно Броуди. Но он не мог не
заметить выражения лица Дрона, в котором боролись два противоположных
чувства, этого взгляда полуиспуганного, полуликующего кролика, который
видит, что его враг запутался в собственных силках.
его перебили, - вполне ли вы уверены, что вам не нужно мое помещение?
Потому что, если бы вы теперь и захотели, вы его не получите. Я его не
отдал внаймы, я его продал! Я его продал фирме Манджо и Кь "Шляпы и
галантерея". - Он прокричал последние слова с триумфом, потом стремительно
продолжал: - И продал с барышом, потому что у них средства неограниченные.
Они здесь откроют большой шикарный магазин, где будет все... и специальный
отдел шляп и отдельная витрина для них. Я знал, что вам будет интересно
узнать эту новость, и мне не терпелось вам ее рассказать. В ту же минуту,
как я подписал контракт, я прибежал сюда. - Он уже вопил, как в истерике.
- Что, нравится? Кушайте на здоровье, пока вас не вырвет, вы, здоровенный
бешеный бык! Это вас научит, как обижать людей, которые слабее вас.
завертелся волчком и юркнул в свою лавку.
его не тронуло, но новость, им сообщенная, означала катастрофу. Неужели
его несчастьям не будет конца? Фирма Манджо, основанная в Глазго и вначале
только там и торговавшая, с некоторого времени вытягивала уже щупальца в
соседние районы; Манджо были пионерами, оценившими все преимущества
системы филиалов, и, наводнив большинство городов Ленаркшира своими
магазинами, теперь постепенно захватывали в свои руки города,
расположенные вниз по реке Клайд. Броуди понимал, что это означало
разорение многих местных торговцев, ибо фирма Манджо использовала такие
средства пиротехнического характера, как дешевые распродажи и ослепляющие
публику витрины, на которых товар был расценен не в обыкновенных, честных
шиллингах, а в обманчивых цифрах, хитро оканчивающихся дробными долями
пенса, например, 11 3/4 пенса, а все вещи снабжены нарядными мишурными
этикетками, которые своим заманчивым видом искушали покупателя, и такими
надписями, как, например: "Все для детишек", или "Настоящая дешевка", или
даже "Высший шик!" А кроме того, фирма Манджо побивала конкурентов тем,
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Смит Кордвейнер
Самойлова Елена
Каменистый Артем