воспоминании о том, как проходили эти приступы, за которыми неизменно
следовали лихорадка и долгий период выздоровления. Он не хочет, не должен
здесь болеть. Нечего сказать, хорошенькая награда за гостеприимство этой
женщины, которая, ничего не подозревая, приютила его. Прижав к затылку
мокрое полотенце, он со всею страстью отчаяния молил небо о том, чтобы его
минула эта несвоевременная напасть.
Стефен выпрямился, осторожно вдохнул воздух, выдохнул, облегченно
улыбнулся, увидев, что кровь больше не идет, вымыл умывальник и отер
полотенцем онемевшие губы. Все его движения были как-то странно
замедленны, точно их делал не он, а кто-то другой, где-то очень далеко.
Увидев в зеркале свое перепачканное кровью, землистое лицо, Стефен с
раздражением больного подумал, что такой вот зеленоватый оттенок старые
испанские живописцы любили придавать трупам. Он старательно умылся. В
голове у него была какая-то удивительная, звенящая пустота, а ноги
казались тяжелыми, точно были налиты свинцом. Однако мозг его работал
четко, подстегиваемый настоятельной необходимостью: он должен вернуться к
себе. Вот если бы ему удалось добраться до своей комнаты, запереть дверь и
лечь в постель - от ужина под каким-нибудь предлогом можно отказаться, -
тогда никто бы не узнал об этом неприятном происшествии. А наутро он будет
совсем здоров. Собрав последние силы, Стефен двинулся в обратный путь.
Медленно, держась за стены, брел он по коридору, и это ощущение слабости
было таким нелепым, что он даже улыбнулся побелевшими губами. Казалось,
еще одно усилие - и он достигнет цели. Но когда он был уже почти у себя и
протянул руку, чтобы открыть дверь, все вокруг вдруг заколебалось,
покатилось куда-то и исчезло, осталась лишь черная тьма, в которую он и
провалился, бесшумно, точно в мягкие объятия вечной ночи.
постели раздетый, а у ног его - бутылка с теплой водой. Через некоторое
время, когда глаза его вновь обрели способность различать предметы, он
увидел у своей кровати Дженни и какого-то старика в полосатой рубашке с
целлулоидовым воротничком и в подтяжках.
полушепотом, вызвала у Стефена мучительное ощущение неловкости. "О боже, -
подумал он, - до чего же я оскандалился, каким тяжким бременем оказался
для этой бедной женщины". И он виновато посмотрел на Дженни.
от того, что он пришел в себя. - Если бы поблизости не оказалось мистера
Тэпли, уж и не знаю, как я сумела бы уложить вас в постель.
он. - Завтра я уже буду на ногах.
подбородок. - Сразу видно, что вас крепко скрутило. Я вот думаю: не
позвать ли доктора?
вами бывало так раньше, дружок?
много работал, вот и все.
чего-нибудь тоже надо.
вам сейчас котлетку, сэр... к счастью, я ее так и не поджарила. Но вы
только скажите, чего вам хочется.
она вернулась с маленьким лакированным подносом, на котором стоял стакан и
пестрый кувшин, накрытый кружевной салфеточкой с бисерными кистями.
Поставив поднос подле кровати, Дженни налила Стефену молока и подождала,
пока он медленными глотками выпил его. Затем унесла грязный стакан и почти
тотчас принесла обратно - уже вымытый и вытертый.
Стефена.
молоко подбодрило его, и он добавил, сам не веря тому, что говорит: - Я,
пожалуй, посплю.
что Дженни еще тут. Немного погодя, стремясь облегчить душу, она тихо и
почтительно проговорила, второпях переходя на простой народный говор:
минуты. Вы были так добры ко мне на Клинкер-стрит. Вот уж чего я век не
забуду. И теперь я только рада, что так ли, эдак ли могу отплатить вам
добром.
незнакомой маленькой комнатке, неглубоко и с трудом дыша, и сколько ни
старался справиться с нахлынувшими на него чувствами, из-под его сомкнутых
век все же выкатились две скупые слезинки и медленно поползли по щекам.
13
слабость, что вынужден был сдаться на уговоры, и почти неделю не выходил
из комнаты. Несмотря на владевшую им апатию, он все снова и снова
благословлял счастливый случай, который привел его в район доков, в этот
домишко на окраине. Как часто в прошлом приходилось ему ютиться в жалких
комнатенках - грязных, неуютных, плохо прибранных, где белье меняют редко,
воды горячей почти не бывает, кормят ужасающе, у двери часами стоит
грязный поднос с остатками завтрака и нет ни минуты покоя. А скопидомство
и жадность корыстных хозяек, которые открыто тяготятся постояльцами и
только и думают о том, как бы их обобрать, просто не поддаются описанию!
Здесь же все сверкало чистотой. Дженни без устали хлопотала по дому, и
лицо у нее было такое спокойное, точно она никогда не знала дурного
настроения, волнений, никогда не падала духом от того, что в мире не все
обстоит наилучшим образом... Натура на редкость независимая, Дженни всегда
была всем довольна и, невзирая на смущенные протесты Стефена, старалась
услужить ему, чем могла.
коротать время, насколько ему позволяли глухота и неумение поддерживать
разговор. Старик Джо большую часть жизни проработал на Темзе - многие годы
в качестве совладельца угольной баржи, а затем капитаном на речном
пароходике, совершающем еженедельные рейсы в Хэмптон. Сейчас он ушел на
покой, но с рекою не расстался: на свои сбережения он купил небольшую
пристань, сдавал на ней в аренду причалы и держал лодку для желающих
покататься. Он не мыслил своего существования без реки и каждое утро после
завтрака отправлялся на пристань, садился там в деревянном сарайчике на
конце мола у печурки и медленно, с трудом продвигаясь от слова к слову,
прочитывал сообщения о прибытии и отправлении судов, печатавшиеся в
"Гринвич меридиан". Иногда он отрывался от этого занятия, чтобы взглянуть
сквозь очки в стальной оправе на проходящие мимо суда - как знакомые, так
и незнакомые - и ответить на приветствие приятеля-капитана, скорее
угаданное, чем услышанное.
неуверенной - прогулки по Кейбл-стрит, капитан уже отсидел положенное
время у реки и находился дома. Будучи человеком общительным, он не
закрывал двери своей комнаты и окликнул соседа, когда тот медленно
поднимался по лестнице. Зайдя к нему, Стефен увидел Дженни - она сидела у
окна и штопала носок.
почувствовал, что в воздухе пахнет заговором.
штопавшая чулок, нарушила его:
зовут Флорри Бейнс. Это, понимаете ли, сестра моего бедного Алфа. Я всегда
езжу к ней в эту пору, перед тем как она откроет торговлю в ларьке. И вот
мистер Тэпли считает, что вам нельзя здесь оставаться. - И она торопливо
добавила, как бы извиняясь: - Он-то всегда сам о себе заботится, когда
меня нет. Но ведь вы - другое дело... Вы такой больной... нипочем один не
справитесь.
невероятная усталость. Он не винил их за то, что они хотят избавиться от
него.
сказать хоть слово, выпалила: - Мистер Тэпли считает, что вы должны
поехать со мной. Вы нигде не поправитесь так, как в Маргете. Морской
воздух - он чудеса делает.
кивнул капитан.
Журавлев Владимир
Пехов Алексей
Андреев Николай
Махров Алексей
Афанасьев Роман
Орловский Гай Юлий