Чтение 50–й страницы книги ~Путь Шеннона~

- Тогда позовите мне, пожалуйста, начальницу, скажите, что доктор
Шеннон хочет поговорить с ней.

- Очень хорошо, сэр. Подождите, пожалуйста.

Я ждал с возрастающей тревогой и досадой, казалось, бесконечно долго.
Но вот с облегчением услышал тяжелые шаги и вслед за ними, несомненно,
голос мисс Траджен:

- Да, доктор Шеннон?

- Извините, пожалуйста, мисс Траджен, - воскликнул я. - Мне неудобно
вас беспокоить, но мне нужно поговорить с доктором Лоу. Не могли бы вы
найти мне ее?

- Боюсь, что вам не удастся с ней поговорить, доктор. Разве вы не
знаете, что у нас произошло?

- Нет.

Заметная пауза. Потом я услышал:

- Доктор Лоу больна, очень больна вот уже три недели.

Сердце мое так и упало, но в эту минуту в аппарате что-то щелкнуло, и
разговор прекратился. Однако я достаточно услышал, чтобы мое подозрение
превратилось в уверенность. Я повесил трубку. У меня всегда была
склонность делать преждевременные выводы, и как раз сейчас это и
произошло.

8

На следующее утро я спозаранку направился в лабораторию, а затем на
квартиру к доктору Гудоллу. Он еще не вставал, но в ответ на мою записку с
просьбой разрешить мне взять свободный день любезно сообщил, что согласен.

Небо было по-прежнему серым, когда я шел по аллее к большим воротам.
После длительного непрерывного пребывания за этими высокими стенами
путешествие в Далнейр показалось мне мукой. В Уинтон я прибыл в десять
часов. Над городом низко нависла дымовая завеса; воздух был сырой и
теплый. Шум и суета на улицах, толпы людей с багажом, пробивающихся к
выходу из Центрального вокзала, необычайно раздражали меня после тишины и
покоя "Истершоуза". Но я во что бы то ни стало должен увидеть Джин,
непременно должен ее увидеть.

Однако, сидя в раскачивающемся вагоне и глядя на проносящиеся мимо
покрытые сажей поля и строения, я чувствовал не столько жалость к ней,
сколько затаенную злость. Передо мной неотступно стояло видение: вот ее
пальцы перебирают пробирки с культурами, вот крошат печенье, поднося его
ко рту.

На станции в Далнейре я не смог достать кэб и, хотя небо было обложено
тучами и накрапывал дождь, пешком направился по крутой дорожке в больницу.
Обычно я взбирался на холм бегом, а теперь шел медленно и даже пожалел,
что не завернул в привокзальный кабачок, где можно было что-нибудь выпить.
Задыхаясь, добрался я до вершины холма, свернул в аллею и позвонил у
калитки в колокольчик.

Дверь тотчас отворилась. На мой звонок вышла Кейти. Я не сообщал, что
приеду, и она удивленно уставилась на меня. Но она всегда мне
симпатизировала и потому, сдержанно поздоровавшись, провела в приемную.
Через минуту появилась мисс Траджен.

- Ну и ну! - воскликнула она, входя и улыбаясь своей живой, энергичной
улыбкой. - Вот это неожиданность! Очень рада вас видеть!

Пристально посмотрев на нее, я понял, что она говорит это вполне
искренне; однако, хотя я был благодарен ей за дружеский прием, меня ничуть
не обмануло ее наигранное оживление, я сразу признал в этом
профессиональную уловку - это была маска, какую она частенько надевала при
мне, разговаривая со встревоженными родственниками больных.

- Должна, однако, сказать, - продолжала она, искоса посмотрев на меня,
- что ваша новая работа не идет вам на пользу. Вы высохли, как щепка. Что
они там с вами сделали? Можно подумать, что вас заставляют лес рубить.

- Ну что вы, я себя прекрасно чувствую.

- Вас там не кормят, что ли?

- Нет... Питание отличное.

Она слегка пожала плечами, словно сомневаясь в искренности моих слов.

- Придется вам перейти ко мне на подкорм.

Наступила неловкая пауза; поскольку она не предложила мне сесть, мы все
это время оба стояли. Веселая, ободряющая улыбка, к которой за долгие годы
успели привыкнуть мускулы ее лица, немного померкла.

Я провел языком по губам.

- Как она себя чувствует?

- Настолько хорошо, насколько это возможно. Вот уже три недели, как она
больна. - Начальница замялась, потом, видя, что я жду более подробных
сведений, продолжала все тем же бодрым тоном, но тщательно подбирая слова:
- Сначала она неплохо держалась. Но за последние дни немного сдала.

У меня сжалось сердце. Слишком хорошо я знал, что означает эта фраза.

- Кто наблюдает за ней?

- Доктор Фрейзер, военный врач.

Я мысленно представил себе лысеющего блондина средних лет, с густыми
светлыми бровями и некрасивым, квадратным, изрезанным морщинами,
багрово-красным лицом, казавшимся обветренным из-за множества прожилок на
щеках.

- Он славный человек?

- Превосходный.

- Скажите мне правду, что он говорит?

Мисс Траджен помолчала. Затем слегка передернула плечами.

- Она очень больна. Если бы она сразу легла, положение ее сейчас было
бы куда лучше, а она целую неделю ходила с головной болью и температурой.
Но такие случаи нередки при скарлатине.

- При скарлатине! - с неописуемым ужасом воскликнул я.

- Ну конечно, - несколько удивленно подтвердила начальница. - Я же
сказала вам об этом вчера вечером по телефону.

Тишина наполнилась звоном. Я охнул, словно меня кипятком ошпарили. Я
был настолько убежден в правильности своих предположений, что просто не
мог сразу отказаться от владевшей мной мысли.

- Мне хотелось бы ее видеть, - сказал я.

Мисс Траджен посмотрела куда-то поверх моей головы.

- Она почти без сознания.

- И все-таки я хотел бы ее видеть.

- Зачем вам это?

- Все-таки... - настаивал я.

Начальница была явно смущена. И тут выложила мне все начистоту:

- Ее родители и брат здесь... в гостиной. И жених. Если они согласятся,
пожалуйста, доктор, а так я не могу взять на себя ответственность.

Я совсем пал духом. Как-то я не подумал об этом - о том, что и тут
придется преодолевать трудности, терпеть муки. И все-таки ни за что, ни за
что на свете я не должен отказываться от того, ради чего я сюда приехал. Я
вздохнул.

- Хорошо, я пойду и поговорю с ними.

Она снова пожала плечами.

- Прекрасно. Вам виднее, как лучше поступать. Если я вам понадоблюсь, я
буду в палате.

И мисс Траджен, кивнув мне на прощание, без дальнейших рассуждений
повернулась и вышла, предоставив мне самому отыскивать по коридору путь в
мою бывшую гостиную. Я постоял добрую минуту у двери, прислушиваясь к
густому басу, доносившемуся оттуда, затем, призвав на помощь всю свою
храбрость, повернул ручку и вошел.

Дэниел Лоу сидел за столом и громко читал библию; рядом с ним, на
стуле, примостился Люк. У окна, лицом ко мне, сидели миссис Лоу и Малкольм
Ходден. Точно побитый пес, я остановился у порога и, сдерживая дыхание,
стоял до тех пор, пока Лоу не кончил читать.

С минуту в комнате царила тишина. Дэниел снял очки и, протерев их
носовым платком, полуобернулся на стуле. Он замер от неожиданности, но на
его серьезном, взволнованном лице не отразилось ни гнева, ни укора. Он
просто молча, с достоинством смотрел на меня.

Тем временем Малкольм встал, подошел ко мне и сказал вполголоса, но
так, что его отчетливо было слышно в тишине комнаты:

- Как вы могли явиться сюда в такой момент? - Он стоял чуть ли не
вплотную ко мне, и я заметил, что его большие, навыкате глаза красны. -
Неужели не хотите посчитаться с нашим желанием побыть одним... и не
навязывать нам своего присутствия?..

- Нельзя так, Малкольм, - тихим голосом прервала его мать Джин.

Я упорно глядел в пол; слова, которые я хотел сказать, застыли у меня
на губах.

- Он не имеет права находиться здесь! - неожиданно охрипшим голосом
воскликнул Ходден.

- Да замолчите вы, - буркнул Люк.

- Потише, сынок, - прошептала миссис Лоу. Посмотрев на меня твердым
взглядом, она поднялась. - Я сейчас иду к дочери. Хотите пойти со мной в
палату?

Словно лишившись дара речи, я молча, без единого слова последовал за
ней; мы вышли во двор, пересекли центральную аллею и направились к
боковому входу в маленький коттедж. На чистеньком, усыпанном гравием
дворике было как-то особенно светло; молоденькая сиделка прошла впереди
нас; под навесом группа выздоравливающих детишек в красных куртках играла
в резиновый мяч.

Сердце у меня невыносимо стучало, когда начальница открыла нам дверь и
мы вошли в выкрашенную белой краской комнату. Из трех стоявших в ней
кроватей занята была только одна, наполовину скрытая ширмой; подле нее
стоял стул, тоже выкрашенный белой масляной краской. На этом стуле в