рамках самых строгих приличий.
возвышенных и трогательных выражениях он говорил об усопшей так, словно ее
праведная жизнь на земле была залогом обретения блаженства на небесах.
Благоговейное молчание, с которым все столпившиеся у гроба слушали
священника, придавало его взволнованному голосу какую-то особенную
торжественность.
несколько офицеров, водивших знакомство с миссис Лечмир еще в мирные
времена, не преминули отдать ей последний долг.
упокоения. На похоронах, где мало опечаленных и совсем нет плачущих, не
бывает неожиданных промедлений. Не прошло и нескольких минут, как тесное
обиталище, скрывшее останки женщины, еще так недавно обуреваемой греховными
страстями, опустили в склеп, и тело ее оставили тлеть рядом с теми, кто
раньше ее сошел во мрак могилы. Пожалуй, из всех присутствующих только
Полуорт из сочувствия к Агнесе испытывал некоторое волнение. У всех же
других на лицах было то холодное безразличие, какое всю жизнь отличало самое
миссис Лечмир.
вход в склеп, как самые почтенные участники похорон начали расходиться,
показывая пример всем остальным. Осторожно ступая между могилами по мерзлой
кладбищенской земле, они небрежно обменивались замечаниями о возрасте и
болезнях женщины, с которой только что простились навек. Эти люди, которые
сами уже стояли на краю могилы, были глухи к грозному предостережению,
таящемуся в каждой внезапной смерти. О покойной говорили без всякого
сожаления, столь естественного в такие минуты, и, хотя кое-кто вслух
прикидывал, каким образом старуха распорядилась своим богатством, никто не
посетовал, что она уже больше не может им воспользоваться. Скоро они
заговорили о самих себе и за воротами кладбища уже подшучивали над следами,
которые время оставило на их лицах; каждый старался держаться молодцевато -
не только затем, чтобы скрыть от собеседников свою старческую немощь, но
чтобы, если это только возможно, обмануть и самого себя.
у склепа никого не осталось, кроме Полуорта да еще каких-то двух человек.
Капитан, как близкий друг семьи покойной, немало потрудился, чтобы соблюсти
все приличия, и теперь на мгновение задержался, желая пропустить запоздавших
вперед, а затем уже самому удалиться с кладбища. Заметив, однако, что те
двое в молчаливом ожидании не двигаются с места, он посмотрел на них с
любопытством и недоумением.
видно, что он не принадлежит к высшему сословию, а нищенское рубище женщины,
сопровождавшей его, говорило о том, что она занимает в обществе еще более
низкое положение.
непривычными обязанностями, наш достойный капитан с чрезвычайной учтивостью
прикоснулся пальцами к шляпе и сказал:
усопшей; но теперь, когда мы отдали ей последний долг, пора уходить.
подошел к нему еще ближе и, почтительно поклонившись, спросил:
кладбищенским воротам. - Вы присутствовали при погребении миссис Присциллы,
вдовы Джона Лечмира, дамы, происходившей из знатного рода, и, надеюсь, никто
не станет отрицать, что ее похоронили с подобающими почестями.
незнакомец, - она действительно принадлежала к знатному роду. Ее девичья
фамилия была Линкольн, и она приходилась теткой баронету из этой же семьи,
владельцу больших поместий в Девоншире.
испытующий взор на своего собеседника. Заметив, однако, как грубы черты его
лица и как поношена его одежда, капитан пробормотал:
их, чтобы пить и есть с ними за одним столом.
близость, - возразил незнакомец, и на губах его мелькнула насмешливая и
какая-то загадочная улыбка, выражавшая гораздо больше, чем мог бы заметить
поверхностный наблюдатель. - Однако всякий, кто знает Линкольнов,
согласится, что род их поистине знатен. Если эта дама принадлежала к их
семье, она имела право гордиться своим происхождением.
ответил Полуорт. - Она была также в родстве с очень уважаемой местной семьей
Денфорт. Вы знаете Денфортов?
чтобы еще раз взглянуть на незнакомца. Помолчав немного, он кивнул, словно в
ответ на свои мысли, и добавил:
все с той же предупредительностью старался примениться к неровной походке
капитана.
короткими отношениями с Линкольнами.
невольно воскликнул Полуорт.
Разве он не здесь?
очнуться от рассеянности, на миг овладевшей им. Спеша по дорожке к выходу с
кладбища, он, сам того не замечая, шел чуть впереди женщины и, оглянувшись
на горестный возглас, увидел ее встревоженное лицо. Одного взгляда было
достаточно для наблюдательного капитана, чтобы заметить следы замечательной
красоты, которые не могли уничтожить ни возраст, ни нужда. На бледном,
отцветшем лице женщины ярко горели умные черные глаза, правда утратившие
мягкое и нежное выражение юности. Черты ее поражали своей правильностью,
хотя давно потеряли прелесть, которая даруется только чистотой души.
оттолкнуть галантного капитана Полуорта: слишком велико было его преклонение
перед красотой, даже когда от нее оставалась только тень. Ободренная его
благожелательным взглядом, женщина решилась спросить:
наконечником, которая помогала ему пробираться по обледенелым улицам
Бостона, - боюсь, что бедствия осады оказались для вас особенно тягостными.
Если я не ошибаюсь - а в этом деле я кое-что смыслю, - ваш организм не
получает того, что ему положено природой. Вам нужно досыта есть, и боже
упаси, если я откажу своему ближнему в малой доле того, что составляет
основу всякой жизни. Вот вам деньги!
загоревшийся взгляд остановился на серебряных монетах, но потом на
побледневших щеках выступил слабый румянец, и она ответила:
опустилась до того, чтобы стать уличной попрошайкой. Уж лучше бы мне лежать
здесь, в мерзлой земле, чем дожить до такого черного дня. Но простите,
сударь, мне показалось, вы что-то сказали о майоре Линкольне?
чистая правда, ибо то пропало, чего нельзя найти.
спросила женщина, в волнении делая шаг к Полуорту.
майор Линкольн, мог скрыться после кончины своей родственницы, предоставив
чуть ли не постороннему человеку все хлопоты о ее похоронах?
пробормотала женщина и, закутавшись поплотнее в свой изодранный плащ,
повернулась и, больше ничего не сказав, исчезла в глубине кладбища.
потом сказал незнакомцу, все еще стоявшему возле него:
умственные способности, когда желудок находится в небрежении, так же
невозможно, как и ожидать, что из ленивого мальчишки выйдет ученый. - Уже
позабыв, с кем он говорит, достойный капитан оседлал своего любимого конька
и продолжал философствовать:
изобретениями, кроме умения питаться, а ведь умение питаться - я хочу
сказать, питаться с толком - такое же изобретение, как и всякое другое.
Любой проглоченный кусок подвергается четырем операциям, и о каждой из них
можно сказать, что она является важнейшей для нашего тела.
незнакомец, услужливо предлагая Полуорту руку.
словам, - ответил капитан с грустной улыбкой. - Было время, когда я служил в
легкой пехоте, но когда человек лишается симметрии, он годится разве лишь
для гарнизонной службы... Да, так о чем я говорил? Первая операция - это
выбор; вторая - жевание; третья - глотание и последняя - Переваривание пищи.
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Жюль Верн
Курылев Олег
Махров Алексей
Андреев Николай