взглянув на забавную фигуру лысого эскулапа, улыбнулась своей прежней
лукавой улыбкой; не обратила на него внимания лишь Сара, слишком
взволнованная неожиданной встречей с британским офицером. Читатель уже
знает, что полковник Уэлмир был старым знакомым семейства Уортон, однако
Сара давно уехала из Нью-Йорка, и этот джентльмен почти забыл о ней; ее же
воспоминания были гораздо живее. В жизни каждой женщины приходит пора, когда
се сердце, как говорится, созрело для любви; в этом блаженном возрасте
детство отступает перед расцветом молодости, наивное сердце бьется,
предвкушая радости, которым не дано сбыться, а воображение рисует идеальные
образы, подсказанные собственными, ничем не омраченными грезами. Сара
покинула город именно в этом счастливом возрасте и увезла с собой картину
будущего, правда еще туманную, однако в уединении "Белых акаций" эта картина
обрела более яркие краски, и на ее переднем плане поместился полковник
Уэлмир. Неожиданность встречи поразила девушку; а когда полковник всем
поклонился, она, повинуясь знаку своей наблюдательной тетушки, поднялась и
вышла из комнаты.
его молодого пациента, - мы можем надеяться, что он поправится?
водворить на голову свой парик, - при заботливом и хорошем уходе -
несомненно.
Все, что у нас есть, - в его полном распоряжении, кроме того, майор Данвуди
послал за сестрой больного.
- Ну, если майор послал за ней, значит она приедет.
посторонился, чтобы пропустить дам.
была вся внимание, когда при пей называли имя Данвуди.
находившемуся там человеку в красном мундире, - мне сказали, что вы
нуждаетесь в моей помощи. Слава богу, что не капитан Лоутон был вашим
противником, а не то вам уже не нужна была бы никакая помощь.
Данвуди хотел прислать мне хирурга, а не какую-то старую бабу.
сдерживая смех. - Многочисленные обязанности помешали ему сегодня
позаботиться о своем костюме.
мундир и показывая свою, как он выразился, раненую руку.
практика в ваших лондонских госпиталях, ампутация нескольких сот рук и ног,
всевозможные операции, осененные светом науки, а также чистая совесть и
полномочия Континентального конгресса могут сделать человека хирургом, то
хирург к вашим услугам.
уже указал мне на мою ошибку.
раскладывать свои инструменты с невозмутимостью, от которой полковнику стало
холодно.
плече! Каким образом вас ранили?
полковник.
оказалось бы таким безобидным. - Ситгривс достал из кармана кусочек пластыря
и залепил ранку на плече офицера. - Вот и все. Этого достаточно для вашей
цели, сэр; уверен, что больше от меня ничего не потребуется.
доктор, - и можете добавить, что перевязала вам раны старая баба - любая
старуха вполне справилась бы с этим!
неудачно выразился, потому что был рассержен и страдал от боли. Капитану
отчасти удалось умаслить оскорбленного хирурга, и тот в конце концов
согласился продолжить осмотр раненого, у которого оказались лишь ссадины от
падения. Ситгривс быстро залепил их пластырем и исчез.
намеченную позицию, а капитан Данвуди занялся размещением пленных. Ситгривса
он решил оставить в доме мистера Уортона для наблюдения за Синглтоном. Генри
попросил также позволения оставить в "Белых акациях" под честное слово и
полковника Уэлмира. Данвуди охотно согласился, а так как остальные пленные
были простыми солдатами, их, не мешкая, собрали и под сильным конвоем
отправили в тыл. Вскоре тронулись в путь и драгуны. Пехотинцы разделились на
небольшие группы и в сопровождении конных патрулей рассыпались но, всей
окрестности, чтобы образовать цепь от вод Зунда до Гудзона.
возле дома; ему не хотелось уходить, и он думал, что причиной тому было
беспокойство о раненом друге. Сердце, еще не огрубевшее в битвах, быстро
пресыщается славой, если она куплена ценою человеческих жизней. Теперь,
когда улеглось возбуждение этого горячего дня и молодой человек остался
один, он почувствовал, что есть на свете иные узы, кроме тех, что связывают
воина непреклонными законами чести. Сознание долга не ослабело в нем, однако
он ощутил, как силен соблазн. Кровь уже не кипела в нем, как во время боя.
Суровое выражение его глаз мало-помалу смягчилось, и мысль о победе не
давала удовлетворения, которое вознаградило бы за принесенные ей жертвы.
Окидывая последним взглядом дом мистера Уортона, Данвуди помнил лишь о том,
что там осталось все самое дорогое его сердцу. Там он покинул друга юности,
задержанного при обстоятельствах, грозивших его жизни и доброму имени. Там
лежал тяжело раненный кроткий товарищ по оружию, сохранявший нежность и
мягкость даже в жестоких утехах войны. Образ девушки, в тот день уже не
владевший безраздельно сердцем Данвуди, снова возник перед ним, и обаяние
Френсис изгнало из его мыслей ее соперницу - славу.
повернул свою лошадь в том же направлении. В эту минуту Френсис, терзаемая
беспокойством, тихонько вышла на террасу. Стоял ясный, тихий день, на
безоблачном небе ослепительно сияло солнце. Шум, еще так недавно нарушавший
покой долины, сменился мертвой тишиной; казалось, людские страсти никогда не
омрачали светлый пейзаж, открывшийся глазам девушки. Над полем висело
одинокое облачко - то был сгустившийся дым битвы, но и оно постепенно
растаяло, и над мирными могилами погибших не осталось и следов недавнего
сражения. Волновавшие Френсис противоречивые чувства, тревожные переживания
этого полного событий дня представлялись ей теперь обманом расстроенного
воображения. Она оглянулась и увидела исчезающую вдалеке фигуру того, кто
был таким важным действующим лицом в этой картине. Иллюзия рассеялась:
девушка узнала любимого человека; действительность воскресила в ней
воспоминания, и они заставили ее уйти в комнату с такой же печалью в сердце,
какую уносил с собой из долины Данвуди.
Глава 9
англичанами, но удобного случая для нападения на них не представлялось.
Опытный офицер, заменивший полковника Уэлмира, слишком хорошо знал силы
американцев, чтобы спуститься со скалистых высот, пока не приблизился
морской берег. Прежде чем предпринять этот опасный спуск, он построил своих
солдат в плотное каре, внешние стороны которого ощетинились штыками. Горячий
капитан Лоутон прекрасно понимал, что при таком построении противника
кавалерии не удастся его атаковать, и ему волей-неволей приходилось идти за
англичанами, не имея возможности остановить их медленное, но верное движение
к побережью. Небольшая шхуна, сопровождавшая их от Нью-Йорка, стояла
неподалеку, и ее пушки были наведены на берег. У капитана Лоутона хватило
рассудительности попять, что было бы безумием бороться с отрядом, сочетавшим
силу с дисциплиной, и англичане беспрепятственно погрузились на свои суда.
Драгуны до последней минуты оставались на берегу, потом неохотно повернули
назад, к своему главному корпусу.
темнеть и вечерний туман становился все гуще. Удобства ради всадники
двигались медленно, растянувшись цепочкой. Капитан ехал впереди бок о бок с
лейтенантом Томом Мейсоном, и они беседовали по душам; тыл замыкал молодой
корнет, мурлыкая песенку и думая о том-; как приятно будет после
утомительного дня растянуться на соломе.
произвела на меня впечатление; это лицо не скоро забудешь. Клянусь, Том,
такой выбор делает честь вкусу майора.
воскликнул лейтенант. - Такие голубые глаза могут легко пристрастить
Шилова Юлия
Куликов Роман
Шилова Юлия
Смит Кордвейнер
Прозоров Александр
Ильин Андрей