постоялец, а великокняжеские слуги с хлебом-солью от Ивана Васильевича.
Несли на блюдах по нескольку пар кур, гусей, индеек, свинину, перепечи,
ведерку фряжского вина и - всего не исчислишь на листе, что принесли, как
будто для продовольствия целой десятни. Привели также и коня, богато
убранного, в дар лекарю. Распоряжал этим поездом боярин Мамон, напросившийся
на него, чтобы иметь случай всею тяжестью лица своего налечь на сердце
Образца. Когда этот узнал о появлении ненавистного человека в своем доме,
тотчас отдал приказ домочадцам не делать никакой встречи лекарю. Сыну ж
строго запрещено вступать в ссору со врагом их, тем более что Хабар
освобожден был за поручительством отца из-под стражи, под которую взят за
проказы свои. Зашипел санный поезд у ворот; процессия тронулась и стала на
дворе в два ряда, чтобы встретить приезжего. Действительно, это был Антон.
Выскочив проворно из саней, он благодарил Захария за хорошее доставление его
на Русь и хотел дать ему денег, но жид не принял их, сказав только:
пока жив.
на запрещение воеводы, все слуги его бросились поглядеть ужасного
постояльца, кто в ворота, кто в щель забора, кто через забор. Хабар, гордо
подбоченясь, высматривал его у своих ворот. Вот покажется ужасная харя с
мышиными ушами, вот выглянут клыки, вот захлопают совиные глаза и осыплют
вас бесовским огнем. И показался молодой человек прекрасной наружности,
статный, ловкий, полный жизни юной и могучей. В голубых глазах его, сквозь
облако грусти, которое оставило зрелище казни, проникал луч доброты и
привета; губы, осененные тонкими усиками, дарили такою благорастворенною
улыбкою, которую нельзя сочинить, а может только вылить родник душевный, не
возмущаемый нечистыми страстями. И здоровье и мороз, каждый на свою долю,
наложили на щеки его по легкому слою румянца. Он скинул берет, и светлые
кудри полились по широким плечам. Он произнес Мамону несколько слов
по-русски, какие сумел, и в голосе его было столько привлекательного, что
сам лукавый дух, расходившийся в сердце боярина, прилег на дне его. Так вот
ужасный постоялец, напугавший Образца и домочадцев его! Вот он наконец! Если
это бес, так он принял свой первородный, небесный образ. Все дворчане,
смотревшие на него, остались твердо убеждены, что он отвел им глаза.
воеводы, у которой находился в светлице, смотря в волоковое окно, им
отодвинутое. - Верь после глупым слухам! Батюшка говорит, что он мне брат.
О, как я буду любить этого братца!.. Посмотри ж, душенька.
матерью, увлек ее, дрожащую, бледную, к окну. Сотворив крестное знамение, с
трепещущим сердцем, она осмелилась взглянуть издали в окошко и - не поверила
глазам своим. Еще раз взглянула... смущение, какое-то удовольствие
обманутого опасения, какое-то сладостное волнение в крови, никогда еще не
испытанное, приковали ее на несколько мгновений к одному месту. Но когда
Анастасия опомнилась от этих впечатлений, ей стало стыдно, грустно, что
поддалась им. Она уж раскаивалась в них. "Чародей надел на себя личину", -
подумала Анастасия, вспомнив слова отцовские. С того времени стала она чаще
задумываться.
отблагодарив щедро дворских служителей. Великодушие его не любило ни у кого
оставаться в долгу, хотя возможность часто противилась этому влечению
доброго сердца. Он остался один и заперся в своей комнате. Здесь принес
творцу дань разумного творения. И это причли ему в худое. Он-де сзывает
нечистую силу, чтобы освободиться от святыни, которою его окружали в новом
жилище.
кремлевской, другая, бывшая оружейная, на двор. Новое жилище казалось ему
довольно приятным.
переводчик великого государя и цезаря Иоанна, пришел с известием об
исполнении данного ему поручения. Ему отперли.
борода, у этого брал первенство нос, чудо из носов! Он к корню сузился, а к
ноздрям расширился наподобие воронки и был весь испещрен пунцовым крапом.
Губки, умильно вытянутые вперед, как будто готовились наигрывать на флейте;
из-под опушки каштановых усов и бороды они казались... казались, тьфу
пропасть! уронил сравнение, словно в бездну, и, как ни ловлю памятью,
воображением, не могу поймать. Ну, господа, делайте его сами. Маленькие
глаза переводчика выражали неравнодушие к женскому полу. И если б сорок лет
с походцем, проказы и частые посещения виноградников господних не провели
множества значительных иероглифов по лбу его и не обнажили поляны на голове;
если б не крапы на носу и если б не одна нога, которая, любя подчиненность,
всегда дожидалась выхода другой, то, право, можно бы господина переводчика
назвать очень приятным мужчиной. По крайней мере он сам себя считал таким.
Самонадеянность эту подкреплял он рассказами о своих подвигах. В Липецке,
говорил он, одна девушка от любви к нему утопилась, а жену содержателя
книгопечатни, красавицу в полном смысле, он было похитил, как бык Европу
{Прим. стр. 89}. За ним гнались, их разлучили. Мужья целого города, составив
заговор, посягали на его жизнь. Вследствие чего, прибавлял Варфоломей,
вынужден он был перешагнуть Рубикон и бежать в Московию. Здесь выучился он
по-русски и начал исправлять должность переводчика немецких бумаг и толмача
немецких речей.
рудо-желтой камки с золочеными пуговицами. Правда, нога его заупрямилась
было над своей запятой, но он скоро победил ее, стал в благопристойном
положении и доложил, что Аристотеля не застал дома. По приглашению Антона он
сел на лавку. Как штукарь выкидывает разом изо рта несколько сот аршин
разноцветных лент, стал он выкидывать без перерыву свои пестрые рассказы.
мгновений, так меня очаровали, что я... что я... ну, право, если бы вы были
женщина, я влюбился бы в вас по уши. Уверен, и вы не были б ко мне
равнодушны, потому... извольте видеть... какое-то сочувствие непостижимое...
не правда ли?
к великому князю, одно слово, только одно слово... О, великий князь ко мне
очень милостив. Вот, например, извольте видеть, эта шуба...
вещам. Это рысь, рысь, высокопочтеннейший господин, немного уступает соболю,
а соболь и сам цезарь римский считает за драгоценный подарок. Его можно
только сравнить с мягкими, пушистыми волосами женщины. А эта шелковая
материя нежна, отливиста, упруга, как женское коленочко... А эти пуговицы...
не правда ли? блестят, словно зажигательные глазки. Все это дар великого
князя за умную службу, и точно великого! Какой государь, если бы вы знали!
Сколько новых, небывалых чинов понаделал, и каждый поставил на своем месте!
Вот я вам расскажу (здесь он начал считать по пальцам): во-первых, - боярин,
во-вторых, - воевода, в-третьих, - окольничий, великий дворецкий (заметьте,
есть и младшие), переводчик и так далее: казначей, печатник, дьяк,
постельничий, спальничий, сокольничий, конюший, ясельничий, приказчик,
шатерничий и многое множество других чинов. Вы, конечно, попадете в один из
первых разрядов.
тешимся себе, сколько душе угодно, умирать не надо! Славный государь! Жаль
только, что привязан к одной своей супруге. А то какой было приготовил я ему
букет прекраснейших женщин (он поднял три пальца к губам своим и чмокнул,
как бы вкушал что-нибудь очень сладкого). Правда, я затем и поехал в
Московию, что думал найти здесь восток... настоящий восток, вы меня
понимаете...
девушка. - Слышно, здесь запирают женщин, и для мужчины невозможна победа,
каким бы ни обладал он даром обольщения.
самонадеянности. - Гм! мы имели случаи... Но в этих делах надо быть
скромным. Самые обычаи не так строги, как рассказывают у вас. Во-первых, на
пирушке хозяйка, по приказанию мужа, всегда угощает гостей; она обязана
целовать их. Тут упоительные взгляды, крепкие меды - отсутствие мужа в
другие города, по делам торговым и на войну, - и не один Парис, хоть бы наш
брат, был причиною лютых, сердечных пожаров. Как водится, женщина везде
женщина: таинство любви еще более подстрекает ее...
мужчинами.
в садах, а в садах есть заборы, а в заборах есть щели, сквозь которые можно
поговорить и даже сорвать поцелуй. Немая беседа из окошка светелки, там
преданная мамушка, услужливый дворник, задобренный пес, и сама калитка
затаит свой голос, чтобы помочь любви. У нас, я хочу сказать, у вас, в
Германии, замки и покрепче здешних теремов и стражи понадежнее здешних
дворчан, да и тут Купидон делает свое. Поверьте, высокопочтенный господин,
его владычество там и сильнее, где женщин держат за замками. Русские песни
всего лучше это доказывают. Надо вам заметить, я собираю их и уже написал к
ним целый том предисловия. Мимоходом признаться, перелистывая его,
удивляюсь, как мог я так хорошо написать, и от восторга рыдаю над своим
детищем. Но я говорил о песнях. Вот именно в них видите: то лихие соседи
подметили свидание любовников, то намутили отцу и матери; в иной песне жена
хочет потерять своего старого мужа, в другой жалуется на неверность, в
третьей оставляют отца и матерь для какого-нибудь молодца-разбойника - везде
любовь женщины, готовой на трудные жертвы, везде разгулье и молодечество
мужчин. Хотите ли живых примеров?
Прозоров Александр
Пехов Алексей
Белов Вольф
Пехов Алексей
Андреев Николай
Шилова Юлия