Чтение 2–й страницы книги ~Эмилия Галотти~

достоинство, насмешку - в улыбку, склонность к мрачному сумасбродству - в
кроткую задумчивость.

Конти (слегка раздосадованный). Ах, принц, мы, художники, рассчитываем
на то, что готовый портрет встретит любовника столь же страстного, каким! он
был, делая заказ. Мы пишем глазами любви, и только глаза любви должны бы
быть нашими судьями.

Принц. Хорошо, Конти. Почему же вы не принесли его месяцем раньше?
Уберите его... Ну, а здесь что?

Конти (достает второй портрет, но держит его лицом к себе). Тоже
женский портрет.

Принц. В таком случае я предпочел бы сейчас вовсе не видеть его. Ведь с
идеалом, который живет здесь (указывает пальцем на лоб), или, вернее, здесь
(указывает на сердце), ему все равно не сравниться. Я хотел бы, Конти,
восхищаться вашим искусством в творениях другого рода.

Конти. Есть искусство, более достойное восхищения, но, бесспорно, нет
оригинала, более достойного восхищения, чем этот.

Принц. Тогда бьюсь об заклад, Конти, что это - повелительница самого
художника.

Конти оборачивает к нему портрет лицом.

Что я вижу? Ваше ли это творенье или плод моей фантазии?.. Эмилия
Галотти!

Конти. Как, принц? Вы знаете этого ангела?

Принц (стараясь взять себя в руки, но не будучи в состоянии отвести
глаз от портрета). Так, немного, ровно настолько, чтобы узнать при встрече.
Несколько недель назад я встретил ее с матерью в одном обществе... Потом мне
случалось видеть ее только в храме, где глазеть на нее было бы неприлично.
Знаю и отца ее, он мне отнюдь не друг. Он сильнее всех противился моим
притязаниям на Сабьонетту. Старый воин. Горд и груб, а впрочем, добр и
честен!

Конти. Отец! Но здесь перед нами его дочь.

Принц. Ей-богу - как две капли воды! (Все еще не сводя глаз с
портрета.) О, вы, конечно, знаете, что только тогда по-настоящему хвалят
художника, когда при виде его творения забывают о похвалах.

Конти. Однако эта работа оставила меня весьма недовольным собой... И я
все же доволен, что так неудовлетворен самим собой. Ах! Почему мы не можем
писать прямо глазами! Как много пропадает на долгом пути от глаза через руку
к кисти! Но я, как я уже сказал, знаю, что здесь потеряно, и как это
случилось, и почему должно было случиться, - и этим утраченным я так же
горжусь и даже более, нежели всем тем, что мне удалось передать здесь. Ведь
утраченное больше, чем переданное, позволяет мне признать, что я
действительно большой художник, что только рука моя не всегда бывает рукой
большого художника. Разве вы думаете, принц, что Рафаэль не был бы
величайшим гением в живописи, если бы он по несчастной случайности родился
безруким? Как вы думаете, принц?

Принц (оторвавшись только в этот момент от портрета). Что вы говорите,
Конти? Что вы хотите знать?

Конти. О, ничего, ничего!.. Так, болтовня. Я вижу: вся ваша душа была в
глазах. Я люблю такие души и такие глаза.

Принц (с деланной холодностью). Значит, Конти, вы на самом деле
причисляете Эмилию Галотти к первейшим красавицам нашего города?

Конти. Значит? Причисляете? К первейшим? К первейшим нашего города?..
Вы смеетесь надо мной, принц. Или же вы все это время так же мало смотрели,
как и слушали.

Принц. Любезный Конти... (Снова устремляет глаза на портрет.) Как может
наш брат полагаться на свои глаза? Собственно говоря, только художник может
судить о красоте.

Конти. Неужто впечатление каждого из нас должно ждать суждения
художника? В монастырь того, кто хочет у нас учиться различать прекрасное!
Но я должен, принц, сказать вам, как художник: величайшим счастьем моей
жизни было то, что Эмилия Галотти позировала мне. Эта голова, это лицо, этот
лоб, глаза, нос, рот, подбородок, шея, грудь, стан, все ее сложение стали
для меня с тех пор единственным предметом изучения женской красоты...
Портрет, написанный с нее, достался ее отцу, который живет не здесь. Но эта
копия...

Принц (быстро оборачиваясь к нему). Что же, Конти? Неужели вы уже
обещали ее кому-нибудь?

Конти. Она предназначается для вас, если она вам по вкусу.

Принц. По вкусу! (Улыбаясь.) Это - ваш опыт изучения женской красоты,
Конти. Что может быть лучше, как сделать его своим? А тот портрет захватите
с собой... заказать раму.

Конти. Будет сделано.

Принц. Самую красивую, - самую роскошную, какую резчик только сможет
изготовить. Портрет будет помещен в галлерее. А этот... останется здесь. С
этюдом не требуется таких церемоний: его не вывешивают, а предпочитают
держать при себе... Благодарю вас, Конти, очень благодарю. Как уже сказано,
в моих владениях искусство не должно искать хлеба, пока он есть у меня
самого... Пошлите, Конти, к моему казначею и получите под вашу расписку за
оба портрета, сколько пожелаете. Сколько пожелаете, Конти!

Конти. Не следует ли мне опасаться, принц, что вы хотите вознаградить
меня не только за искусство, но и за нечто другое...

Принц. О, ревнивый художник! Нет, нет!.. Так слышите, Конти, сколько
пожелаете.

Конти уходит.

Явление пятое

Принц. Сколько он пожелает! (К портрету.) Любая цена за тебя будет еще
слишком низкой... О, дивное создание искусства, неужели я действительно
обладаю тобой? Кому бы ты ни принадлежала, ты - еще более дивное творение
природы!.. Все, что вы хотите за нее, добрая мать! Все, что хочешь и ты,
старый ворчун! Только требуйте! Только требуйте! Лучше всего было бы купить
тебя, волшебница, у тебя же самой!.. Эти глаза, полные прелести и
скромности! Эти уста! А когда они открываются, чтобы говорить!.. А когда они
улыбаются! О, эти уста!.. Я слышу шаги... Я еще слишком ревную тебя.
(Поворачивает портрет лицом к стене.) Это, должно быть, Маринелли. Зачем я
за ним посылал!.. Какое утро я бы мог провести!

Явление шестое

Принц, Маринелли.

Маринелли. Ваша светлость меня простит. Я не ожидал, что меня вызовут
столь рано.

Принц. Мне захотелось поехать кататься. Утро было так прекрасно. Но
теперь оно уже прошло. Прошла и у меня охота. (После короткой паузы.) Что у
нас нового, Маринелли?

Маринелли. У меня нет никаких важных новостей... Графиня Орсина вчера
приехала в город.

Принц. Вот уже от нее утреннее приветствие (Показывает на ее письмо.)
Или что там еще может быть? Я на этот счет совсем не любопытен! Вы говорили
с ней?

Маринелли. Ведь я, к сожалению, ее наперсник. Но если я когда-нибудь
снова стану наперсником у дамы, которой вздумается серьезно вас полюбить,
принц, то...

Принц. Зарока не дано, Маринелли!

Маринелли. Да? В самом деле, принц? Это может случиться? О! Значит,
графиня не так уже неправа.

Принц. Во всяком случае, весьма неправа!.. Мое близкое бракосочетание с
принцессой Массанской требует, чтобы я сперва порвал все связи подобного
рода.

Маринелли. Если бы только это, Орсина безусловно должна была бы
примириться со своей судьбой, как принц со своей.

Принц. Которая, бесспорно, тяжелее ее судьбы. Мое сердце приносится в
жертву жалким государственным выгодам. А она должна только взять обратно
свое сердце - ей не приходится отдавать его против воли.

Маринелли. Взять обратно? Почему же взять обратно? - спрашивает
графиня. - Если речь идет только о супруге, с которой принца свяжет не
любовь, а политика? Подле такой супруги фаворитка всегда найдет себе место.
Она боится, что ею пожертвуют не для такой супруги, но...

Принц. Для новой возлюбленной?.. Ну, что ж! Не хотите ли вы вменить мне
это в преступление, Маринелли?

Маринелли. Я?.. О! Не смешивайте меня, принц, с безумной, чьи слова я
вам передаю... передаю из жалости. Ведь вчера она поистине меня чрезвычайно
растрогала. Она совсем не хотела говорить о своих отношениях с вами. Она
хотела казаться спокойной и холодной. Однако посреди самого незначащего
разговора у нее вдруг вырвалось несколько слов намека на другую, и этим она
выдала муки своего сердца. С самым веселым видом она говорила самые
печальные вещи, а потом отпускала самые смешные шутки - с самым печальным
лицом. Она ищет утешения в книгах. Боюсь, что они ее совсем доконают.

Принц. Так же, как они уже вывели из колеи ее бедный рассудок. Но ведь
вы, Маринелли, если хотите вернуть меня к ней, не станете же прибегать
именно к тому, что больше всего отдалило меня от нее. Если она сходит с ума
от любви, то рано или поздно это случилось бы с ней и без любви. Ну,
довольно о ней... Поговорим о чем-нибудь другом. Неужели в городе решительно
ничего не случилось?

Маринелли. Да, почти что так... Ведь венчанье графа Аппиани, которое
должно произойти сегодня, - все равно, что ничего.