продавать. Конечно, лучше всего перерабатывать его дома, чтобы избавиться,
наконец, от мучительных поисков покупателя. Можно производить
электрическую энергию, для нее, наверное, легче найти рынок сбыта, но
превращать уголь в другой вид топлива оказалось делом сложным и
дорогостоящим. Чтобы поддерживать производство, нужно развивать все новые
виды производства. Какое-то сумасшествие!
индустриальной гонке. Но ведь он тоже был немного сумасшедшим. Во всяком
случае так думала Конни. Его одержимость угольными проблемами, его
нескончаемые прожекты представлялись ей явным свидетельством его безумия;
именно безумие она считала источником его изобретательского вдохновения.
Он делился с ней обширными планами, а она слушала его в изумлении, не
прерывая. Когда поток слов иссякал, он включал радио и превращался в
глухонемого, но было очевидно, что все его прожекты сидят в нем, точно
туго закрученная пружина, и ждут своего часа.
шести пенсов. Эта армейская азартная игра была для него еще одним способом
ухода от действительности - интоксикацией безумия или безумием
интоксикации, как угодно. Конни не могла этого видеть и уходила спать, а
Клиффорд и миссис Болтон с необъяснимым азартом резались в карты до двух
или даже до трех утра. Миссис Болтон оказалась на редкость азартным
игроком: подстегивали ее постоянные проигрыши.
своей неизменной партнерше еще сто фунтов в год, и она теперь могла
проигрывать с легкой душой. А Конни пришла к выводу - в Клиффорде человек
отмирает не по дням, а по часам.
письме Хильда.
ребенка, не то с бесплодной хитростью старика.
на нее.
интрижку, пусть и забеременела. Но он и опасался этой поездки.
Решительный шаг будет сделан, когда все для того созреет - обстоятельства,
Клиффорд, она сама.
не обязательно знать, что я ушла к тебе. Мы можем уехать в другую страну,
ведь правда? В Африку или Австралию, да?
есть своих шестьсот фунтов в год. Я уже выяснила. Это немного, но нам ведь
хватит?
окном шел дождь, громыхало.
до полковника. Он любил армию. Не женился. Был старше меня на двадцать
лет. Таких умных, образованных людей в армии единицы. Нрав у него был
горячий, верно. Но офицер он был толковый. Сколько я помню, для меня он
всегда был непререкаемым авторитетом. Я подчинялся ему во всем. И никогда
не жалел об этом.
что полковника нет в живых, почувствовал, что какая-то часть моей души
умерла. Но в общем-то я всегда знал, что дело кончится смертью. Все
кончается смертью, если на то пошло.
хляби небесные, а у них в утлом ковчеге тепло и уютно.
сейчас здесь в предвкушении новых несчастий.
окном грозы.
джентльменом?
продолжал: - Полковник говорил мне: "Знаешь, парень, англичане среднего
класса, прежде чем проглотить кусок, тридцать три раза его разжуют -
слишком деликатная у них глотка, в ней и горошина застрянет. Барахло,
каких мало. Трясутся от страха, если ботинок у них не так завязан. С
душком товар, и всегда они во всем правы. Это меня больше всего убивает.
Раболепны, задницы лижут до мозоли на языке. А все равно лучше их нет.
Жеманные филистеры, недоделанные мужики".
них всех рукой. Он говорил: "В наши дни и армия туда же. Военные тоже
становятся филистерами с деликатной глоткой". Но таков, видно, путь всего
человечества.
кинематографом и аэропланами. Каждое новое поколение рождается все более
жалким: вместо кишок у них резиновые трубки, а ноги руки, лица - жестяные.
Люди из жести! Это ведь разновидность большевизма, умертвляющего живую
плоть и поклоняющегося механическому прогрессу. Деньги, деньги, деньги!
Все нынешние народы с наслаждением убивают в человеке старые добрые
чувства, распиная ветхого Адама и Еву. Все они одинаковы. Во всем мире
одно и то же: убить человеческое, фунт стерлингов за каждую крайнюю плоть,
два фунта за детородный орган. А посмотри, что стало с любовью!
Бессмысленные, механические телодвижения. И так везде. Платите им - они
лишают человека силы, мужества и красоты. Скоро на земле останутся только
жалкие дергающиеся марионетки.
одним ухом прислушивался к шумящей в лесу грозе. И было ему от этого еще
более одиноко.
останутся одни пай-мальчики, белые, черные, желтые. И скоро они все, как
один, сойдут с ума. В здоровом теле - здоровый дух. А здоровья без
мужского естества не бывает. Сойдут они, значит, с ума и произведут над
собой великое аутодафе, - ты ведь знаешь, как это переводится: акт веры.
Вот они и совершат вселенский акт веры. Одним словом, прикончат друг
дружку.
же темпами, у нас очень скоро на острове не останется и десяти тысяч
людей. Ты бы видела, с каким сладострастием они истребляют себе подобных.
после долгой ночи нового homo sapiens - что может быть великолепнее. Если
мы пойдем этим путем, если абсолютно все - интеллектуалы, художники,
политики, промышленники, рабочие будут и дальше с тем же пылом убивать в
себе здоровые человеческие чувства, истреблять последние крохи интуиции,
последние инстинкты, если все это будет нарастать, как сейчас, в
геометрической прогрессии, тогда конец, прощай, человечество! Земля тебе
пухом! Змей заглотит себя, оставив вселенский хаос, великий, но не
безнадежный. Великолепно! Когда в Рагби-холле завоют одичалые псы, а по
улицам Тивершолла поскачут одичалые шахтные лошаденки, вот тогда ты и
Буджолд Лоис
Громыко Ольга
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Конюшевский Владислав
Круз Андрей