Чтение 69–й страницы книги ~Веселенькая справедливость~

полный стакан водки.
предложил. Мне лично было все равно. Но раз уж ты всерьез весь
тебя по стакану водки.

-- О боже!

-- Пей.

-- Я раскаиваюсь, моя радость.

-- Ослик, будь мужчиной. Фи!

-- Закусить хотя бы... А? -- робко попросил он.

-- После первой настоящие мужчины не закусывают.

-- После первой? Значит, будет вторая?

-- За все надо платить. За клевету тоже. Пей.

Он выпил. И заслужил половину холодной курицы с куском
хлеба. Но рядом с тарелкой она поставила второй стакан водки. И
тоже до краев.

-- Это тебе? -- с надеждой спросил он.

-- Бедненький! -- Она поцеловала его в лоб, утешая.-- Пей.

-- Это же преднамеренное убийство!

-- Если бы ты, Алешенька, сегодня ушел, я... покончила бы
жизнь самоубийством.

Он внимательно посмотрел на нее и -- взялся за стакан.
Закрыл, собираясь с духом, глаза. Девушка вдруг встревожилась.

-- Ослик? А ты не умрешь?

-- Я хочу умереть. Мне стндно,-- мрачно произнес он. Она
поспешно забрала стакан из его руки.

-- Мне этого достаточно.

Глава 12.

В последующие два дня Алексей окончательно потерял надежду
отыскать контору, где бы преступник добывал себе на пропитание
с помощью паяльника, а бумагу ГОСТ-9095 дырявил с помощью
бракованного дырокола, пригодного для идентификации. Вероятно,
связь между уликами имела более опосредованный и
многоступенчатый характер.

У следователя Соковнина дела тоже подвигались не лучшим
образом. Он опросил десятка полтора оболтусов, из числа половых
партнеров Чераневой, опросил подруг, а также знакомых и
родственников, но на след не вышел. Кто-то видел Чераневу
недели три назад возле синего "жигуленка", но, возможно, это
был "москвич", она болтала с водителем. Правда, машина потом
уехала без нее. Чераневу видели также в районе автовокзала.
Нет, была не одна, в компании, с кем -- неизвестно,
свидетельница не приглядывалась, просто услышала смех и
посмотрела вскользь, потому что спешила. Еще видели в
парикмахерской. Когда Соковнин заявился в парикмахерскую,
мастера подтвердили: да, такая у них была, недели две-две с
половиной, кажется. Она из клиенток, но толком о ней никто в
парикмахерской не знает, подруг здесь нет.

Чуть больше повезло Махневу. Войдя в кабинет, он с порога
выложил Алексею на стол протокол допроса Охорзина, мастера
производственного обучения из СПТУ номер 13 и изъятую записку с
очередной угрозой.

-- К ноге была пришпилена булавкой,-- с брезгливой
гримасой сообщил Махнев, выбивая из пачки сигарету. Алексей
пробежал глазами протокол и взял целлофановый пакетик с
запиской. Вслух прочел:

-- Далеко не убежиш на очереди твой доч включили счетчик.

Тот же неграмотный до неприличия текст, печатные буквы
вкривь и вкось, от руки, на грязном, в желтых пятнах, клочке
бумаги.

-- На очереди? Это как понять?

-- Нога и голова, примерно, одной степени протухлости.
Скорее всего, это Черанева. Первая на очереди. Если бы в
записке подразумевалась маман, то нога должна быть как минимум
на две недели свежее. Но, гражданин начальник, есть
обстоятельство, которое позволяет рассуждать иначе.-- Махнев
встал и стряхнул столбик пепла с сигареты за окно.-- Вчера наш
майор запаса Глухов оформил по месту работы очередной отпуск и
отбыл на отдых в Крым.

-- Один?

-- Как перст! Если учесть, что жена и дочь Глухова
смотались из Массандры в три дня, сбежали по сути, то я склонен
думать, что маман Глухову преступники каким-то образом достали.
Полагаю также, он догадывается, кто преступники. Иначе чем
объяснить скоропостижный отъезд Глухова в Крым?

-- Поехал разбираться?

-- Что угодно. Искать компромисс, устроить разборку,
откупиться, покаяться, просто выйти на след. Не знаю. Пока
судить рано.

-- В военкомате был?

-- Да. Со скрипом, но дело Глухова выдали.

-- Что так?

-- Ба-альшой секрет! Есть сорт людей, которые сами готовы
приплачивать, лишь бы состоять при тайне. Но в деле Глухова
ничего любопытного нет. Подал рапорт и был уволен из рядов СА
по собственному желанию. Вот список лиц, которые служили в
Закавказском военном округе в одно время с Глуховым. Правда, в
разных частях. На днях постараюсь опросить.

-- Опросить надо,-- согласился Алексей.-- Но это дело
второе...

-- Понятно, начальник! Можешь не продолжать.
Оперуполномоченный Ибрагимов, по происхождению крымский
татарин, уже пакует вещички. Милицейское начальство поставлено
в известность, осталось оформить поручением.

Алексей улыбнулся.

-- Ладно, пусть Ибрагимов. У тебя все?

Махнев замялся.

-- Леша,-- тихим, но жестким голосом произнес он,-- мне
нужна квартира. Если не дашь, считай, мое заявление лежит у
тебя на столе.

Алексей вытаращил глаза.

-- Квартиру? Я... тебе?!

Потом до него стало походить, и он расхохотался. Махнев
внимательно пронабяюдал все его реакции, неопределенно хмыкнул.

-- Слушок прошел. К нам едет прокурор. Фамилия прокурора
мне показалась знакомой.

-- Может, подождем? Пока приедет?

Махнев упрямо покачал головой.

-- Ладно,-- ухмыльнулся Алексей.-- Допустим, я стал
прокурором. Если почему-либо я не дам квартиру, ты пишешь
заявление. Ну, а если дам, где гарантия, что, получив квартиру,
ты все же заявление не напишешь? Гарантий нет никаких, и ты
таким образом загоняешь меня в угол. Поэтому, желая сохранить
ценного работника, я предпочитаю вместо квартиры дать тебе
твердое обещание, что в ближайшие десять лет, как только
представятся возможность, изыскать необходимую жилплощадь.

Но Махнев шутливого тона не принял:

-- Вот смотрю на тебя, Леша, и такое ощущение, как будто
сукин сын Хлебов как сидел на своем месте, так и сидит. Слово в
слово, ажно дрожь пробирает. Единственная разница, что эти
слова впервые я услышал от него десять лет назад!

Алексей обреченно кивнул:

-- Хорошо, давай свое заявление, и подпишу.

-- А... пошел тн! -- вспыхнул Махнев и выскочил в коридор.
Вслед за ним тяжело хлопнула дверь. Алексей пожал плечами. На
проклятом квартирном вопросе даже у Махнева напрочь пропадало
чувство юмора.

Он еще раз внимательно прочитал протокол допроса Охорзина.
С его слов, Глухов прямо из гаража сел в машину и уехал. Куда
-- неизвестно. Ему сказал, что выбросит находку на свалке (там
ее впоследствии нашли). Но, когда машина вернулась, на
спидометре набежало лишних девяносто километров. Почему
запомнил километраж? Потому что сам на неделе заменил трос
спидометра на новый и никуда с тех пор не выезжал.

Алексей порылся в ящиках стола и отыскал циркуль. Ножки
циркуля он развел с учетом масштабов карты района, которая
висела за спиной. Потом воткнул иглу в райцентр и обвел на
карте круг диаметром в сорок-сорок пять километров. Линия
окружности пробежала через деревня Загарье, Шепели на юге и
поселок Черная Слобода на северо-западе. Наверняка, свою
страшную находку Глухов выбросил ПОПУТНО -- на той же свалке
рядом с трактом, где несколькими днями раньше закопал голову
Чераневой. В таком случае, из трех возможных пунктов остается
один -- Черная Слобода.

Значит ли это, что жену и дочь Глухов прячет в Черной
Слободе?

Несколько поразмыслив, он пришел к выводу, что Слобода --
наихудшее место, какое можо найти для подобной цели. Уже то,
что поселок, где все друг друга знают, стоит на оживленном
тракте, плюс к тому сообщается с районным центром внутренней