Чтение 22–й страницы книги ~Киллеров просят не беспокоится~

Нахраповы эту ночь не спали: ругались. Еще с вечера Алексей Николаевич
обнаружил, что жена завелась. Придя со службы, он столкнулся с молчанием
Жанны Прокопьевны. Та ходила надутая, как боксерская перчатка, но никак не
могла начать высказывать наболевшее.

-- Ужинать я буду сегодня? -- буркнул Алексей Николаевич, целых десять
минут просидев на диване в гостиной, наблюдая, как жена протирает полки,
отвернувшись от него.

-- Что ты, ребенок? Поди и приготовь себе.

-- Может быть, мне еще помойное ведро вынести? -- предложил Нахрапов
невероятное.

-- А почему бы и нет?

Нахрапов схватил ведро, выскочил с ним во двор. У мусорного бака
прохаживалась, ожидая очередную жертву, старуха общественница.

-- У тебя есть справка из РЭО, что ты здесь живешь и оплатил право
пользование помойкой? А то ведь скоро таких судить будем.

Нахрапов рассвирепел:

-- Да я сам тебя сейчас посажу, старая калоша.

-- Меня-то за что? -- опешила общественница, по тону собеседника
сообразив, что перед ней не простой смертный.

-- За незаконное присвоение функций должностного лица. -- С этими
словами Нахрапов сунул под нос старухе свое служебное удостоверение. Он был
доволен собой, наконец-то сегодня хоть в чем-то победил.

Домой он вернулся в приподнятом настроении.

-- Та-ак, -- протянул Нахрапов, -- что это ты бунтуешь, опять бзик на
почве ревности?

-- Да к чему тут ревновать-то? -- парировала жена. -- Не позавидую я
той дурочке, которой ты достанешься. -- И тут ее прорвало и понесло: -- Если
я не работаю, ты считаешь, что ко мне можно относиться, как к мебели? Все
выходные -- я одна, моя функция -- приготовить жратву, убраться, вынести
мусор. Ты уже третий год обещаешь, что получишь перевод в Москву, а с места
ничего не двигается. Скоро начну копейки считать: что лучше купить -- сыну
тетрадки или зубную пасту. Надоело, понимаешь, никакого прогресса. Я устала.
Когда мы были с тобой вместе в отпуске? Да что -- отпуск?! Когда ты выводил
меня в люди? Тебя не бывает дома, я старею, а что я видела в этой жизни?

-- Тебе так плохо со мной? -- вставил Нахрапов. -- Я что, майор Пронин,
чтоб влюбляться в иностранных разведчиц, или еще какая-нибудь свинья из
романа Энтони Берджесса "Заводной апельсин".

Клава читала некоторые книги, которые приносил из элитарных сборищ
Тюменского региона ее муж. Помягчела.

-- Да мне неплохо, я люблю тебя, но перестаю понимать, -- Жанна
Прокопьевна не выдержала, лицо ее скривилось, в глазах появились слезы. --
Зачем ты арестовал учительницу Володи? Весь город об этом судачит, на меня
пальцем показывают.

-- Слушай, мать, вот сюда только свой нос не суй...

-- Ну, конечно, куда нам, домработницам... А у меня, между прочим,
высшее экономическое...

-- Работать, что ли, хочешь? Так и скажи, ты же не изъявляла раньше
желания.

Нахрапов не хотел говорить супруге о предстоящем визите генерала из
Москвы. Он боялся сглазить идущую ему в руки удачу. Дело в том, что Николай
Константинович Нестеров был его преподавателем в университете. Лишь бы тот
спустя пять лет вспомнил своего бывшего студента.

Они не спали всю ночь. Жанна Прокопьевна, излив душу, чувствовала
пустоту, заполнившую ее сознание, она больше не кипела и уже жалела, что
затеяла всю эту разборку, переросшую в настоящий семейный кризис. Теперь ей
казалось, что ее претензии не только беспочвенны, но и эгоистичны. Нахрапов
же, глядя на громаду своего прикрытого одеялом живота, обдумывал будущие
изменения в жизни и в карьере, ему было нестерпимо жаль жену, ведь она была
абсолютно права: опустился прокурор, смирился с действительностью, перестал
мышей ловить. Только бы жена не молчала так укоризненно. Ему казалось, что
она сейчас обдумывает, как бы уйти от него, как начать другую жизнь, без
него -- размазни и слабака.

Наутро, осоловелые от бессонной ночи, едва задремавшие в своих
обличительных размышлениях, они были разбужены звоном будильника.

-- Почему так рано? -- удивилась Жанна Прокопьевна. -- Шесть часов,
темно еще.

-- Сегодня приезжает мой учитель Нестеров, генерал ФСБ. То есть
прилетает. Чистые рубашки есть?

-- Вот это меня и бесит! -- неожиданно воскликнула супруга. -- Ну,
почему ты не считаешь своим долгом рассказывать мне о подобных вещах? Я
понимаю, это твоя работа. А я целыми днями сижу дома, что же мне, со стенкой
разговаривать?

-- Я же сказал тебе. И хватит мне с утра портить настроение. И так
голова идет кругом.

-- Да если бы ты вчера мне сказал, успокоил, обнадежил, не было бы
этого кошмара, Лешенька.

Нахрапов повернулся к жене, и та стремительно придвинулась к нему и
уткнулась носом в мягкую огромную грудь мужа.

Самолет пошел на посадку. Нестеров помог соседке вытащить из-под
сиденья ремень и самолично пристегнул Натальи Николаевны к сиденью.

После приземления он помог даме встать и накинул на ее плечи шубку,
которую предварительно достал с полки над проходом.

Очередь пассажиров постепенно продвинулась к выходу, Нестеров и его
подопечная тоже встали и, взяв свои сумки, пошли к трапу.

Неожиданно прямо перед собой Нестеров увидел знакомую фигуру. В
элегантном пальто, принципиально круглый год невзирая ни на какую погоду,
без шляпы, по трапу спускался сослуживец Нестерова по юрфаку МГОУ, адвокат
Володя Зимоненко. Рядом с ним шел, очевидно, приятель Володи. Впрочем,
Нестеров его знал, даже почти соседствовал с ним с недавнего времени в
подмосковном писательском городке Переделкино, но прямых контактов не было.
На физиономии субъекта читалось всеобщее презрение и вместе с тем
отрешенность, как будто он сочинял в своем сознании все, что тут происходит.
Писатель или сумасшедший.

-- Вовка, какими судьбами? Хотя да, ты, по-моему, родом из здешних
мест, если не ошибаюсь, салехардец, -- показывая не к месту генеральскую
осведомленность, сказал Нестеров.

-- Лекции читаю, Коленька. А ты тоже? В нашем филиале?

-- Нет, увы, в командировку.

-- Нас будут встречать. Подвезти? -- мельком взглянув на спутницу
Нестерова, спросил Зимоненко. -- Кстати, познакомься, Сергей Лукницкий, наш
коллега по университету, читает тут уголовный процесс.

Нестеров молча пожал руку зимоненковского спутника, не глядя в глаза
сочинителю. Глупо поступил, ибо чревато... Но разве мы думаем, когда что-то
делаем?..

Простим ему, он был увлечен дамой. А когда рядом находится волнующая
нас женщина, разве нам до литературы? К тому же нестеровский сочинитель
однажды не к месту процитировал Чехова: "Нет такой полиции, которая не
считала бы себя компетентной в делах литературы", -- и Нестеров обиделся...
Он не любил читать книги своего соседа, хотя частенько там упоминалось его
имя.

-- Спасибо, меня, конечно, тоже встретят, -- сказал Нестеров. -- Ну,
бывай, Гасану привет, когда увидишь. А вообще вернемся оба, надо как-нибудь
у нас в Переделкине в баньке попариться.

-- Отлично. А вообще, Коль, я тебе по секрету скажу, Гасан серьезно
говорил, чтобы ты кончал с государевой службой и шел к нам в адвокатуру, так
что не тяни...

Спускаясь по трапу, Нестеров призадумался. А может, и впрямь? Пришло,
быть может, время. Зимоненке можно доверять: в конце концов он сам недавно
совершил подобный кульбит. Сидел в Министерстве юстиции, носил на погонах
генеральские звезды, но ушел, ушел подальше от государства, которое часто
глупит и подличает и к тому же не умеет просить прощения за свои свинства...

-- А что, у вас в адвокатуре нет проблем?

-- Ну как это нет? Крутые приходят, адвокатами работают. Один
отморозок, у него где-то в ваших кругах контакты, организовал "Сообщество"
-- ни одного юриста в команде, слыхал? И зарегистрировали. Мы их гоняем,
представление написали в Генпрокуратуру... Сейчас Минюст судится с
прокуратурой, а народ недоволен... В общем, поболтаем на воле. Но главное,
-- тут Володя понизил голос, -- ты что, думаешь, я работаю адвокатом из-за
денег? Вовсе нет. Я работаю адвокатом из-за кучи денег. Ну, бывай, не едешь?

Нестеров ничего не понял, попрощался с Володей и его спутником. Серый
туманный день охватил его и Наташу порывом мокрого ветра, словно они вышли
на морской утес. Нестеров оглядел площадь: ни возле трапа, ни возле здания
аэропорта признаков встречающих его машин не было.

-- Позвольте вашу сумку, Наташа, -- как можно более театрально произнес
он и предложил ей свободную руку. -- Я -- верный и сильный -- fidelis et
fortis.

Они сошли на землю.

-- Куда вы направляетесь, если не секрет? -- спросил Нестеров и
добавил: -- Холодно, не простудитесь, набросьте на голову шарф.

Наташа не послушалась спутника, лишь слабым движением подняла воротник
шубки. Ответила односложно:

-- Наверное, в гостиницу, таксисты подскажут.

-- В таком случае я с вами, можно? Я ведь тоже города не знаю.

Наташа улыбнулась, обрадовалась. Неизвестно, что здесь за люди, с таким
спутником как-то спокойнее. Они прошли через здание аэропорта и вышли на
площадь, где на них набросились десятка два водителей с традиционным: куда
подвезти? такси до города не желаете?