Город был большой, и самая лучшая улица в городе - улица Ленина. На этой
улице, на горке, стоит белое здание с колоннами, в здании помещается
театр. На улице много прекрасных витрин, но Ваня Гальченко бредет между
людьми и витринами грустный. Чулки у него исчезли, голова заросла грязной,
слежавшейся порослью, ботинки порыжели.
обиженный, он недолго плакал, но долго думал и не придумал ничего.
Продолжал думать и потом, когда, перебравшись через переезд, прошел по
"своей" улице; со стесненным сердцем посмотрел на крыльцо, на котором
вчера чистил ботинки&16.
улицах он спрашивал встречных, но большинство отвечало незнанием, а были и
такие, которые отмахивались и молча проходили дальше. К милиционерам Ваня
подходить боялся. Боялся он и беспризорных и старался куда-нибудь
скрыться, когда видел их приближающуюся стайку. Вообще Ваня плохо привыкал
к сложности и многолюдству большого города. На той станции, откуда он
приехал, все было проще и понятнее. Он спросил у молодой женщины, катящей
перед собой детскую коляску:
Только это далеко. Это за городом, мальчик.
Стало вдруг очевидно, что в городе жизнь гораздо более запутанна, чем ему
казалось.
Несколько раз он прошел главную улицу. В последний раз шел медленно,
прочитывал все вывески, но такого слова "наробраз" так и не встретил.
Наконец догадался спросить. Пожилой человек в шляпе показал палкой на
огромный дом с просторной перед ним площадкой и сказал:
такой вывески "наробраз" тоже не было. Все же он поверил пожилому человеку
и направился к этому дому.
просмотрел рассеянно, потому что хорошо знал, что наробраза там не было.
Потом вспомнил, что с другой стороны подьезда на асфальтированной площадке
выступает крылечко и над ним есть какая-то вывеска. Он нашел этот вход.
Действительно, здесь была вывеска, и на ней написано:
отношения к наробразу, но, безусловно, важное. На асфальтированной
площадке сидело целых четыре чистильщика - все мальчики. Тут же стояли
люди, ожидающие свободной подставки. Одна подробность Ваню сильно
заинтересовала: стояла пятая подставка для чистки обуви, на ней лежали две
щетки. Ваня заметил, как на это соблазнительное оборудование поглядывали
люди, читавшие афиши, но ничего сделать не могли: работник, вероятно,
отлучился надолго. Ваня подошел сбоку к самойц подставке и начал наблюдать
работу мальчиков. Ближайший к нему, скуластый, веснушчатый пацан лет
пятнадцати, работал быстро, весело, щетки у него в руках ходили незаметно
для глаза. Начищая задник, он наклонялся вперед и вбок, поглядывая на
Ваню. Когда клиент снял ногу с подставки и полез в карман за кошельком,
пацан дробно застучал колодками щеток по ящику и загляделся на Ваню. Глаза
у него были ловкие, напористые, уверенные. Ваня смутился и двинулся
уходить. Пацан крикнул:
пожалуйте!
одну коробку, другую, открывал, закрывал их. В ящике находилось большое
богатство: мази всех цветов, даже бесцветная, две бархотки, банка с
разведенным мелом. Он выбросил малую щетку, банку с черной мазью, хлопнул
рукой по подставке, сказал:
работу. На подставке стоял хороший, новый ботинок, и над ним нависла
штанина, тоже новая, дорогого сукна. Ваня начал сметать пыль с ботинка, но
энергичный пацан крикнул на него недовольным голосом:
не спеша, подкатил штанину, получилось хорошо. Ваня продолжал работу.
Скуластый хозяин был занят своим клиентом, но все время посматривал на
работу Вани, а когда клиент ушел, сделал одно замечание.
самом деле мази не нужно. Туда, сюда - и готово. А ты намазал!
радостью, но руки и спина у него заболели почему-то очень скоро, и он был
доволен, когда наступила передышка.
спать хочется. У тебя есть документ?
раньше ему не приходило в голову, что их придется отдавать, поэтому он
немного удивился требованию и переспросил:
достал три копейки.
право имеешь чистить, тогда что будет?
Юрка, посмотри за ним, а я пошамать...
понимаешь? - Он стоял перед Ваней и теперь, во весь рост, казался выше и
основательнее. На нем были хорошие брюки навыпуск и новые ботинки. Ване
стало не по себе перед его настойчивой угрозой, Ваня отвернул лицо в
сторону:
недрежелюбно:
плюнул с осуждением через свой ящик, сказал своему соседу слева:
ботинки у него были вовсе не шевровые. Он поставил ногу к Ване.
механически, без увлечения закончил работу, положил гривенник в ящик. Юрка
с презрением наблюдал за ним.
по три копейки платил.
разогнуть спину, однат нога за другой менялись на подставке, гривенники
прибавлялись в ящике. Но сейчас Ваня не испытывал прежней трудовой
радости, лица клиентов его не интересовали, и он с клиентами не
разговаривал. Наконец он так устал, что щетки еле двигались у него в
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Афанасьев Роман
Андреев Николай
Акунин Борис
Орловский Гай Юлий