Привалов так привык к выходкам этого странного человека, что даже не
обиделся на такой странный оборот разговора. Задыхаясь от смеха, Ляховский
несколько раз раскрывал рот, чтобы что-то сказать и объяснить Привалову, но
только махал безнадежно руками и опять начинал хохотать. На его лбу очки так
и прыгали, на висках вспухли толстые синие жилы, и из глаз катились слезы,
только приступ удушливого кашля остановил этот гомерический смех, и
Ляховский мало-помалу успокоился.
вытирая глаза платком. - Вы только представьте себе картину... О-ха-ха!..
Ох, задохся!.. Вы представьте себе... Половодов... ха-ха-ха!.. Ведь вы
знаете, что за человек Половодов: делец в нынешнем вкусе и бонвиван par
excellence*, и вдруг он встречается с Лоскутовым... Ха-ха-ха!.. Ничего
подобного в жизни своей не встречал... Все равно что свести волка с собакой,
так и Лоскутова с Половодовым... Александр Павлыч, бедняжка, совсем утратил
все свои достоинства и снизошел до последней степени унижения: начал
сердиться на Лоскутова за то, видите ли, что тот в тысячу раз умнее его... А
у девочек так глазки и разгорелись: ведь поняли, в чем дело, без слов
поняли. Это, батенька, целая школа: один такой урок на целую жизнь хватит...
Да! И представьте себе: этот самый Александр Павлыч, милый и обязательный
человек во всех отношениях, глубоко убежден, что Лоскутов жалкий авантюрист,
как сказочная ворона, щеголяющая в павлиньих перьях...
пойдемте, я вас сейчас познакомлю с Лоскутовым, - предлагал Ляховский, - он
сидит у Зоси...
оттуда доносились громкие голоса. Ляховский бежал трусцой и несколько раз
взбил свой кок на голове. Когда они вошли в гостиную, Привалов в первую
минуту не заметил, кого искал глазами. На синем атласном диване с тяжелыми
шелковыми кистями сидела Зося, рядом с ней, на таком же атласном стуле, со
стеганой квадратами спинкой, помещалась Надежда Васильевна, доктор ходил по
комнате с сигарой в зубах, заложив свои большие руки за спину. На столе
перед диваном в беспорядке стояли чашки с простывшим недопитым кофе и лежала
раскрытая книга.
ноткой в голосе.
Привалову руку. Это и был Максим Лоскутов. На вид ему можно было дать лет
тридцать пять; узкое бледное лицо с небольшой тощей бородкой было слегка
тронуто оспой, густые, сросшиеся брови и немного вздернутый нос делали его
положительно некрасивым. Только большой белый лоб, прикрытый спутанными
мягкими темными волосами, да усталый, точно надломленный взгляд больших глаз
с приподнятыми внешними углами придавали этому лицу характерный отпечаток.
Такие лица не забываются. Небольшая, но плотная фигура Лоскутова, с
медленными, усталыми движениями, обличала большую силу и живучесть; короткая
кисть мускулистой руки отвечала Привалову крепким пожатием, а светло-карие
глаза, того особенного цвета, какой бывает только у южан, остановились на
нем долгим внимательным взглядом Темная визитка Лоскутова, покрытая кое-где
пылью и пухом, и смятая сорочка свидетельствовали о вкусах своего хозяина,
который, очевидно, не переменил костюма с дороги.
бездна дел...
Привалов чувствовал себя лишним в этом интимном кружке и напряженно молчал.
только я не мешаю...
XIX
Половодов и "дядюшка". Особенным оживлением отличался сегодня Половодов. Он
фамильярно трепал дядюшку по плечу и старался разогнать в Ляховском те
минуты сомнений, которые оставляли на его лбу глубокие морщины и заставляли
брови плотно сдвигаться. Ляховский, очевидно, не решался на что-то, чего
домогался Половодов; дядюшка держался в стороне и только напряженно
улыбался, сохраняя свой розово-херувимский вид.
широко расставляя свои длинные ноги, точно последнее было самым
неопровержимым аргументом.
своем ободранном кресле.
одним ударом разрешать все недоумения.
переводя глаза с Половодова на дядюшку. - Кажется, между нами нет никаких
особенных секретов...
самым беззаботным голосом проговорил:
быть совершенно откровенны с Оскаром Филипычем: я объяснил ему все
относительно приваловской опеки...
съежился в своем кресле, как приколотый пузырь. Дядюшка принял серьезный вид
и вытянул губы.
бы посоветоваться со мною, Александр Павлыч, - глухо заговорил Ляховский,
подбирая слова. - Может быть, я не желаю ничьего постороннего
вмешательства... Может быть, я не соглашусь посвящать никого в мои дела!
Может быть... наконец...
Половодов, делая злые глаза. - Вы меня знаете, и я вас хорошо знаю... Что же
еще представляться!
я доверился Оскару Филипычу, следовательно, вы можете ему доверять, как мне
самому...
Половодова. - Первому попавшемуся в глаза немчурке все разболтал... Это
безумие! Ох, не верю я вам, никому не верю, ни одному вашему слову...
Продадите, обманете, подведете..."
прерывая общее тяжелое молчание.
Ляховский, вскакивая с кресла. - Будете вы говорить или молчать - это меня
нисколько не касается! Понимаете: нисколько!..
Половодов, - я вас предупреждал, и вы сами согласились...
взглядом смерил дядюшку с ног до головы. Беззвучно пожевав губами и поправив
кок на голове, Ляховский быстро обратился к дядюшке:
делу? На что вы надеетесь?
выучитесь по-русски... Не сегодня-завтра Веревкин отправится хлопотать по
опеке, ну, на что же вы надеетесь, позвольте полюбопытствовать?
- Я - маленький человек, и вы и Александр Павлыч - все мы маленькие люди...
А где маленькие мухи запутываются в паутине, большие прорывают ее.
пожертвовать одной частицей...
дядюшка, - пока Веревкин и Привалов будут хлопотать об уничтожении опеки, мы
устроим самую простую вещь - затянем дело Видите ли, есть в Петербурге одна
дама. Она не куртизанка, как принято понимать это слово, во только имеет
близкие сношения с теми сферами, где...
ежа свои острые плечи...
решительно все!..
хватаясь за голову, - понимаете: пла... тить!!
пять, десять... Вообще неодинаково!.. Придется, конечно, сделать небольшой
авансик, пустяки - каких-нибудь пятнадцать-двадцать тысяч единовременно.
вас... У меня и денег таких нет! Довольно, довольно...
Дайте хоть рассказать хорошенько, а там и неистовствуйте, сколько душе
Лондон Джек
Лукьяненко Сергей
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Никитин Юрий