ее, какими путями она побывала везде - трудно сказать. Дурные вести, как
вода, просачиваются сквозь малейшие скважины. Заплатина узнала о разорении
Бахаревых, конечно, одна из первых и поспешила на месте проверить собранные
новости, а главное - ей хотелось посмотреть, как теперь чувствует себя Марья
Степановна и Гордячка Nadine. "И поделом! - восклицала в гостиной Агриппины
Филипьевны эта почтенная дама. - А то уж очень зазнались... Ах, интересно
теперь взглянуть на них!" Хиония Алексеевна, конечно, не забыла, как приняла
ее Марья Степановна в последний раз, но любопытство брало верх над всеми ее
чувствами, а она никогда не могла с ним справиться. К тому же теперь она
поедет не к прежней Марье Степановне.
половину Марьи Степановны, громко расцеловала хмурившуюся Верочку и,
торопливо роняя слова, затараторила:
представить не можете... Давно рвалась к вам, да все проклятые дела
задерживали: о том позаботься, о другом, о третьем!.. Просто голова
кругом... А где мамаша? Молится? Верочка, что же это вы так изменились? Уж
не хвораете ли, mon ange?..
поразили ее, и в молодом сердце сказалась щемящая нотка. Чему она радуется?
Неужели Хина успела уже разнюхать? Верочка закусила губу, чтобы не заплакать
от злости.
неподдельное волнение - как-то выйдет к ней Марья Степановна? А с другой
стороны, теперь она отнеслась с совершенно новым чувством У той обстановке,
пред которою еще недавно благоговела. Хина спокойно осматривалась кругом,
точно была здесь в первый раз, и даже прикинула в уме, сколько стоят
примерно находившиеся в этой гостиной вещи и вещицы. Собственно мебель
ничего не стоила: ну, ковры, картины, зеркала еще туда-сюда; а вот в
стеклянном шкафике красовались японский фарфор и китайский сервиз - это
совсем другое дело, и у Хины потекли слюнки от одной мысли, что все эти
безделушки можно будет приобрести за бесценок.
замечтавшаяся Хина, когда на пороге гостиной показалась высокая фигура самой
хозяйки.
груди. По блудливому выражению глаз своей гостьи она сразу угадала, что их
разорение уже известно целому городу, и Хиония Алексеевна залетела в их дом,
как первая ворона, почуявшая еще теплую падаль. Вся кровь бросилась в голову
гордой старухи, и она готова была разрыдаться, но вовремя успела собраться с
силами и протянуть гостье руку с своей обыкновенной гордой улыбкой.
Хина, награждая хозяйку поцелуем. - Я все время была так завалена работой,
так завалена... Вы меня поймете, потому что можете судить по собственным
детям, чего они стоят родителям. Да! А тут еще Сергей Александрыч... Но вы,
вероятно, уже слышали, Марья Степановна?
ее вопрос только отрицательно покачала головой. Чтобы ничем не выдать себя,
Марья Степановна потребовала самовар и послала Верочку за вареньем.
своей комнате, никого не принимает...
не слыхали?
Василий Назарыч по неделям сидит безвыходно в своем кабинете. Что же тут
особенного?
не походят. В такие ли годы хворать?.. Когда мне было шестнадцать лет... А
все-таки такое странное совпадение: Привалов не выходит из комнаты, занят
или нездоровится... Nadine тоже...
точно сидела на угольях, но не выдала себя, а даже успела нанести несколько
очень чувствительных ударов самой Хине, рассчитывавшей на слишком легкую
добычу.
как опытный стратег, оставив самый сильный удар к концу. - В городе ходят
слухи, что его здоровье...
минуту усомнилась уже, не врали ли ей про разорение Бахаревых, но
доказательство было налицо: приезд Шелехова что-нибудь да значит.
Хина, допивая чашку. - Мне еще нужно поспеть сегодня в десять мест... До
свидания, дорогая Марья Степановна!..
под благовидным предлогом, что ошиблась выходом. Ее одолевала жажда
взглянуть на те вещи, которые пойдут с молотка.
ощупывая вещи дрожавшими руками; она вперед смаковала свою добычу и успела
прикинуть в уме, какие вещи она возьмет себе и какие уступит Агриппине
Филипьевне. Конечно, себе Хиония Алексеевна облюбовала самые хорошие вещи, а
своей приятельнице великодушно предоставила все то, что было похуже.
VII
нерешительный звонок.
был бледен и смотрел каким-то необыкновенно спокойным взглядом.
как вы изменились? Уже не попритчилось ли што грешным делом?
Прихворнул...
встретился с Данилушкой. Старик смотрел на него пристальным, насквозь
пронизывающим взглядом. Что-то знакомое мелькнуло Привалову в этом желтом
скуластом лице с редкой седой бородкой и узкими, маслянисто-черными глазами.
Данилушка. - Да меня не пустил ваш холуй... Уж я бы ему задал, да, говорит,
барин болен.
не спросил Данилушку, давно ли он приехал с приисков и зачем. Наружное
спокойствие Привалова прикрывало страшную внутреннюю борьбу. Когда он еще
брался за ручку звонка, сердце в груди вздрогнуло у него, как спугнутая
птица. Данилушку он видел точно в тумане и теперь шел через столовую по
мягкой тропинке с каким-то тяжелым предчувствием: он боялся услышать
знакомый шорох платья, боялся звуков дорогого голоса и вперед чувствовал на
себе пристальный и спокойный взгляд той, которая для него навсегда была
потеряна. Весь бахаревский дом казался ему могилою, в которой было
похоронено все самое дорогое для него, а вместе с ним и его собственное
сердце...
обыкновению и даже не покраснела, а посмотрела на Привалова таким взглядом,
который отозвался в его сердце режущей болью. Это был взгляд врага, который
не умел прощать, и Привалов с тоской подумал: "За что она меня ненавидит?"
поравнялся с ней.
оправе читала "Кириллову книгу". В трудные минуты жизни она прибегала к
излюбленным раскольничьим книгам, в которых находила всегда и утешение и
подкрепление. Шаги Привалова заставили ее обернуться. Когда Привалов
появился в дверях, она поднялась к нему навстречу, величавая и спокойная,
как всегда. Они молча обменялись взглядами.
дверях-то? Садись, так гость будешь...
забегала к нам и отлепортовала... Тоже вот Данилушка пошел было к тебе в
гости, да не солоно хлебавши воротился. Больно строгого камардина, говорит,
держишь... Приступу нет.
Курылев Олег
Браун Дэн
Прозоров Александр
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Лукин Евгений