как сама Марья Степановна, только черты ее правильного лица носили более
грубый отпечаток, как у всех глухонемых. Косоклинный кубовый сарафан облегал
ее могучие формы; на голове была девичья повязка, какие носят старообрядки.
Длинный белый передник был подвязан под самые мышки. Марья Степановна
сделала ей несколько знаков рукой; Досифея с изумлением посмотрела кругом,
потом стремительно выбежала из комнаты и через минуту была на террасе, где
Надежда Васильевна читала книгу. Глухонемая бросилась к девушке и принялась
ее душить в своих могучих объятиях, покрывая безумными поцелуями и слезами
ее лицо, шею, руки.
миновал.
эта Хина кого угодно сведет с ума!
никакого жениха нет и не будет. Досифея недоверчиво покачала головой и
объяснила знаками, что это ей сказала "сама", то есть Марья Степановна.
III
первому крыльцу подъехал на извозчике какой-то высокий господин в мягкой
серой шляпе.
Степановна. - Верочка, беги скорее к отцу... скажи... Ах, чего это я горожу!
нас и к обеду ничего нет сегодня. Ах, господи! Вы сказали, что ночью
приехал, я и думала, что он завтра к нам приедет... У Нади и платья нового,
кажется, нет. Портнихе заказано, да и лежит там...
свою комнату с разогнутой книгой в руках.
носки.
по коридору. Верочка несколько мгновений смотрела ей вслед, потом быстро ее
догнала, поправила по пути платье и, обхватив сестру руками сзади, прильнула
безмолвно губами к ее шее.
Надежда Васильевна, освобождаясь из объятий сестры. - И к чему эти телячьи
нежности; давеча Досифея чуть не задушила меня, теперь ты...
грудь, из которой сердце готово было выскочить: так оно билось. - Приехал...
Привалов!..
пробралась к самой передней и в замочную скважину успела рассмотреть
Привалова. Он теперь стоял посреди комнаты и разговаривал с старым Лукой.
моргающими глазками.
высохшими губами.
Лука, бросаясь снимать с гостя верхнее пальто и по пути целуя его в рукав
сюртука. - Выжил я из ума на старости лет... Ах ты, господи!.. Угодники,
бессребреники...
позвольте, только я доложу им. В гостиной чуточку обождите... Вот где
радость-то!..
проходили до гостиной.
проклятые не слушают. Другой раз точно на чужих ногах идешь... Ей-богу!
Опять, тоже вот идешь по ровному месту, а левая нога начнет задирать и
начнет задирать. Вроде как подымаешься по лестнице.
рассказать почти все: и то, что у барина тоже одна ножка шаркает, и что у
них с Костенькой контры, и что его, Луку, кровно обидели - наняли "камардина
Игреньку", который только спит.
лакея с английским пробором. - Ишь, челку-то расчесал! Только уж я сам
доложу о вас, Сергей Александрыч... Да какой вы из себя-то молодец... а! Я
живой ногой... Ах ты, владычица небесная!..
Верочка осталась совершенно довольна своими наблюдениями: Привалов в ее
глазах оказался вполне достойным занять роль того мифического существа,
каким в ее воображении являлся жених Нади. Ведь Надя необыкновенная девушка
- красивая, умная, следовательно, и жених Нади должен быть необыкновенным
существом. Во-первых, Привалов - миллионер (Верочка была очень практическая
особа и хорошо знала цену этому магическому слову); во-вторых, о нем столько
говорили, и вдруг он является из скрывавшей его неизвестности... Его высокий
рост, голос, даже большая русая борода с красноватым оттенком, - все было
хорошо в глазах Верочки. Между тем Привалов совсем не был красив. Лицо у
него было неправильное, с выдающимися скулами, с небольшими карими глазами и
широким ртом. Правда, глаза эти смотрели таким добрым взглядом, но ведь
этого еще мало, чтобы быть красивым.
вбежавшей Верочке на сестру. - Не хочет переменить даже платье...
него глаза? - сыпала вопросами Хиония Алексеевна, точно прорвался мешок с
сухим горохом.
путаясь, повторяла одно и то же несколько раз. Надежда Васильевна с
безмолвным сожалением смотрела на эту горячую сцену и не знала, что ей
делать и куда деваться.
сверху донизу. Марья Степановна в своей спальне при помощи горничной Даши и
Хионии Алексеевны переменяла уже третий сарафан; Верочка тут же толклась в
одной юбке, не зная, какому из своих платьев отдать предпочтение, пока не
остановилась на розовом барежевом. Как всегда в этих случаях бывает, крючки
ломались, пуговицы отрывались, завязки лопались; кажется, чего проще иголки
с ниткой, а между тем за ней нужно было бежать к Досифее, которая
производила в кухне настоящее столпотворение и ничего не хотела знать, кроме
своих кастрюль и горшков. Старый Лука - и тот, схватив мел и суконку,
усердно полировал бронзовую ручку двери.
верный слуга, поплевывая на суконку. - Уж, кажется, так бы хорошо, так бы
хорошо... Вот думать, так не придумать!.. А из себя-то какой молодец... в
прероду свою вышел. Отец-то вон какое дерево был: как, бывало, размахнется
да ударит, так замертво и вынесут.
зачем, просила Марья Степановна.
без чувства собственного достоинства отвечала Хиония Алексеевна, напрасно
стараясь своими костлявыми руками затянуть корсет Верочки. - Ах, Верочка...
Ведь это ужасно: у женщины прежде всего талия... Мужчины некоторые сначала
на талию посмотрят, а потом на лицо.
спрашивала бедная девочка.
- и талия будет. Мы в пансионе уксус пили да известку ели, чтобы интереснее
казаться...
переполохе. Это был младший сын Бахарева, Виктор Васильич. Он лежал в одной
из самых дальних комнат, выходившей окнами в сад. Вернувшись домой только в
шесть часов утра, "еле можаху", он, не раздеваясь, растянулся на старом
клеенчатом диване и теперь лежал в расстегнутой куцей визитке табачного
цвета, в смятых панталонах и в одном сапоге. Другой сапог валялся около
дивана вместе с раскрытыми золотыми часами. Молодое бледное лицо с густыми
черными бровями и небольшой козлиной бородкой было некрасиво, но
оригинально; нос с вздутыми тонкими ноздрями и смело очерченные чувственные
губы придавали этому лицу капризный оттенок, как у избалованного ребенка.
Игорь несколько раз пробовал разбудить молодого человека, но совершенно
безуспешно: Виктор Васильич отбивался от него руками и ногами.
так, чтобы можно было увернуться в критическом случае. - У них гости...
Приехал господин Привалов.
Привалов... к черту!.. - кричал Бахарев, стараясь попасть снятым сапогом в
Игоря. - Ты, видно, вчера пьян был... без задних ног, раккалия!.. Привалова
жена в окно выбросила... Привалов давно умер, а он: "Привалов приехал..."
Болван!
Лондон Джек
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей
Акунин Борис
Корнев Павел
Круз Андрей