неподвижными сухими губами.
Назарыч, усаживаясь при помощи Луки в ближайшее кресло.
оглядывая Привалова с ног до головы.
вылитый покойный Александр Ильич, как две капли воды.
Марья Степановна гостя. - И лба не умеешь перекрестить по-истовому-то?..
Щепотью молишься?..
Степановна, подпирая щеку рукой. - Старая девка Размахнина кое-как держится,
да еще Колпакова... Может, помнишь их?..
Давно ли, ровно, Сергей Александрыч, ты гимназистом-то был, а теперь...
охватывает людей, давно не видавших друг друга. Этим моментом отлично
воспользовалась Хиония Алексеевна, которая занимала наблюдательный пост в
полутемном коридорчике. Она почти насильно вытолкнула Надежду Васильевну в
гостиную, перекрестив ее вдогонку.
гордостью счастливого отца.
удивленными глазами, точно стараясь что-то припомнить. В этом спокойном
девичьем лице с большими темно-серыми глазами для него было столько
знакомого и вместе с тем столько нового.
Марья Степановна, давая дочери место около себя.
Марья Степановна, поднимаясь с своего места. - А по-нонешнему господа в
восемь часов вечера садятся за стол.
постараюсь обедать в двенадцать.
Привалова ей очень понравился. - Ты старины-то не забывай, - наставительно
продолжала она по дороге в столовую. - Кто у тебя отцы-то были... а? Ведь
столпы были по древлему благочестию. Новшеств этих и знать не хотели, а
прожили век не хуже других. А дедушку твоего взять, Павла Михайлыча Гуляева?
Он часто говаривал, что лучше в одной рубашке останется, а с бритоусами да
табашниками из одной чашки есть не будет. Вон какой дом-то выстроил тебе:
пятьдесят лет простоял и еще двести простоит. Этаких людей больше и на свете
не осталось. Так, мелочь разная.
Надежду Васильевну, которая шла теперь рядом с Васильем Назарычем. Девушка
поразила Привалова, поразила не красотой, а чем-то особенным, чего не было в
других.
Назарыч Верочку и Виктора Васильича, которые ожидали всех в столовой.
Степановна Заплатину, которая ответила на поклон Привалова с приличной
важностью.
Васильича.
ноги и бесцеремонно оглядывая Привалова с ног до головы; он только что успел
проснуться, глаза были красны, сюртук сидел криво.
все смотрят именно на нее; эта мысль сильно смущала ее и заставляла краснеть
еще больше... "Жених..." - думала она, опуская глаза в сладком волнении.
Привалов с любопытством посмотрел на смущенную Верочку и почувствовал себя
необыкновенно хорошо, точно он вернулся домой из какого-то далекого
путешествия. Именно теперь он отчетливо припомнил двух маленьких девочек,
которые нарушали торжественную тишину бахаревского дома вечным шумом, возней
и детским смехом. Которую-то из них называли "булкой"... Взглянув на
Верочку, Привалов едва успел подавить невольную улыбку: несмотря на свои
шестнадцать лет, она все еще оставалась "булкой". Это мимолетное детское
воспоминание унесло Привалова в то далекое, счастливое время, когда он еще
не отделял себя от бахаревской семьи. Вот в этой самой столовой происходили
те особенные обеды, которые походили на таинство. Маленький Привалов сильно
побаивался Марьи Степановны, которая держала себя всегда строго, а за обедом
являлась совсем неприступной: никто не смел слова сказать лишнего, и только
когда бывал дома Василий Назарыч, эта слишком натянутая обеденная обстановка
заметно смягчалась.
Степановна, наливая гостю щей; нужно заметить, что своими щами Марья
Степановна гордилась и была глубоко уверена, что таких щей никто не умеет
варить, кроме Досифеи.
оставалась та же, как и раньше; те же ложки и вилки из массивного серебра с
вензелями на ручках. Щи Досифеи, конечно, оставались теми же и так же
аппетитно пахли специальным букетом. Привалов испытывал глубокое
наслаждение, точно в каждой старой вещи встречал старого друга. Разговор за
обедом происходил так же степенно и истово, как всегда, а Марья Степановна в
конце стола казалась королевой. Даже Хиония Алексеевна - и та почувствовала
некоторый священный трепет при мысли, что имела счастье обедать с
миллионером; она, правда, делала несколько попыток самостоятельно вступить в
разговор с Приваловым, но, не встречая поддержки со стороны Марьи
Степановны, красноречиво умолкала. Зато эта почтенная дама постаралась
вознаградить себя мимикой, причем несколько раз самым многознаменательным
образом указывала глазами Марье Степановне то на Привалова, то на Надежду
Васильевну, тяжело вздыхала и скромно опускала глаза.
Степановна. - Не приноровишься к ним.
Алексеевна, как вторая скрипка в оркестре.
прежде было много дурных людей, и нынче есть хорошие люди...
будем тоже говорить, что вот в наше время так были люди... Все старики так
говорят.
проговорил Василий Назарыч.
Кто не был молод, кому не было шестнадцати лет... Не так ли, Марья
Степановна?
допустить мысль, что ей когда-нибудь, даже в самом отдаленном прошлом, могло
быть шестнадцать лет.
- спрашивала Заплатина с жестом настоящей grande dame...*
вообще едва ли и придется бывать в клубе...
отдых необходим. Не правда ли? - спрашивала Хиония Алексеевна, обращаясь к
Марье Степановне. - Только я не советую вам записываться в Благородное
собрание: скучища смертная и сплетни, а у нас, в Общественном клубе, вы
встретите целый букет красавиц. В нем недостает только Nadine... Ваши
таланты, Nadine...
с улыбкой Надежда Васильевна.
вы из скромности не хотите принимать участия в любительских спектаклях.
всплывала над левой бровью такая же морщинка, как у Василья Назарыча.
Привалов заметил эту улыбку, а также едва заметный жест левым плечом, - тоже
отцовская привычка. Вообще было заметно сразу, что Надежда Васильевна ближе
стояла к отцу, чем к матери. В ней до мельчайших подробностей отпечатлелись
все те характерные особенности бахаревского типа, который старый Лука
подводил под одно слово: "прерода".
сдерживала свой язык, но под конец выгрузила давивший ее запас последних
городских новостей. Привалов, таким образом, имел удовольствие выслушать,
что Половодов, конечно, умный человек, но гордец, которого следует проучить.
Всего несколько дней назад Хионии Алексеевне представлялся удобный случай к
этому, но она не могла им воспользоваться, потому что тут была замешана его
сестра, Анна Павловна; а Анна Павловна, девушка хотя и не первой молодости и
считает себя передовой, но... и т.д. и т.д.
Ляховский ваши опекуны, Сергей Александрыч, - вам лучше их знать.
Корнев Павел
Смоленский Вадим
Василенко Иван
Афанасьев Роман
Жюль Верн
Роллинс Джеймс