лицо покойной. - Здесь холодно, но маленькую столовую немножко
протопили... Дай я тебе помогу, Герда, с такой дивной ротондой надо
обращаться бережно... Можно, я тебя поцелую? Ты же знаешь, я тебя люблю,
хотя ты меня всю жизнь терпеть не могла... Не бойся, я не испорчу твоей
прически, если сниму с тебя шляпу... Какие чудные волосы! Такие же были и
у мамы в молодые годы. Она никогда не была так хороша, как ты, но в свое
время - я уж тогда была на свете - выглядела очень красивой. А сейчас...
Ваш Гроблебен прав, когда говорит: все обратимся в прах. Хоть и простой
человек, а вот... Возьми, Том, - это списки наиболее ценных вещей.
взялся за просмотр списков вещей, которые надлежало распределить между
ближайшими наследниками. Г-жа Перманедер не спускала взволнованного и
напряженного взора с лица брата. Все мысли ее были прикованы к одному
страшному и трудному вопросу, который неминуемо должен был встать перед
ними в ближайшие часы.
подарки будут возвращены дарителям, так что...
забыли!
распахнулась и на пороге, легкий на помине, показался Христиан. Он вошел
быстро, не слишком деликатно захлопнув за собою дверь, и, насупившись,
остановился посреди комнаты; его круглые, глубоко сидящие глазки, ни на
кого не глядя, забегали по сторонам, рот под кустистыми рыжеватыми усами
открывался и тотчас же закрывался снова... Он явно был в настроении
строптивом и раздраженном.
будет о наследстве, то следовало и меня поставить в известность.
Христиана. Сам он был в безукоризненном траурном костюме и в черном
галстуке, а его сверкавшая белизною между черных бортов сюртука манишка
была вместо обычных золотых застегнута черными запонками. Христиан заметил
его взгляд; пододвигая себе стул и усаживаясь, он дотронулся рукой до
груди:
вернее, решил не покупать. В последние годы мне часто приходилось
одалживать пять шиллингов на зубной порошок и укладываться в кровать без
свечи, со спичками... Не знаю, один ли я в этом виноват. Да и вообще
черные запонки не самое главное на свете. Я не терплю условностей... и
никогда не придавал им значения.
засмеялась.
заметил сенатор.
придаю значения таким вещам. Я слишком много видел на своем веку, жил
среди слишком различных людей и нравов, чтобы... А кроме того, я взрослый
человек, - он вдруг повысил голос, - мне сорок три года, я сам себе хозяин
и никому не позволю вмешиваться в свои дела.
- Что касается запонок, то, если память не окончательно изменила мне, я ни
словом о них не обмолвился. Устраивайся со своими траурными костюмами по
собственному вкусу; только не воображай, что ты производишь на меня
впечатление своим дешевым пренебрежением к обычаям...
раздраженный тон... сегодня... и здесь... когда рядом... Продолжай, Томас!
Итак, значит, подарки возвращаются дарителям. Это совершенно справедливо!
записал за собою те, которые могли пригодиться для его дома: канделябры из
большой столовой, громадный резной ларь, всегда стоявший в нижних сенях.
Г-жа Перманедер слушала его с живейшим интересом и, едва только будущий
владелец какого-нибудь предмета начинал хоть немного колебаться, с
неподражаемым смирением заявляла: "Что ж, в таком случае, я могу взять..."
И вид у нее при этом был такой, словно весь мир обязан воздать ей хвалу за
самопожертвование. В результате она получила для себя, для своей дочери и
внучки большую часть всей обстановки.
ампир, и он, видимо, был вполне удовлетворен. Но когда дело дошло до
распределения столового серебра, белья и всевозможных сервизов, то он, ко
всеобщему удивлению, проявил горячность, граничившую уже с алчностью.
со счетов...
тобой чайный сервиз с серебряным подносом... Для праздничного
позолоченного сервиза применение, пожалуй, найдется только у нас в доме,
и...
Перманедер.
приступы; щеки его еще больше втянулись, и лицо приняло несвойственное ему
выражение. - Я тоже хочу получить что-нибудь из посуды! А сколько на мою
долю придется вилок и ложек? Похоже, что мне вообще ничего не
достанется...
воспользуешься такими вещами... Не понимаю! Пусть уж лучше они достанутся
людям семейным.
расположен шутить. Но если послушать тебя, так выходит, что ты собираешься
на память о матери водрузить у себя на комоде суповую миску! Пожалуйста,
не думай, что мы собираемся тебя обделить. То, что ты недополучишь вещами,
будет в ближайшее время возмещено тебе в другой форме... Что же касается
белья...
с загадочным выражением в глазах стала смотреть на него, сенатор быстро
снял с носа пенсне и в изумлении уставился на брата, а г-жа Перманедер
даже всплеснула руками:
этом такое движение рукой, словно перебросил что-то брату через стол, и
откинулся на спинку стула с обиженным и странно рассеянным выражением
лица; глаза его неутомимо блуждали. Наступило продолжительное молчание.
Первым его нарушил сенатор:
планом... если это, конечно, план реальный и выполнимый, а не тот, что ты,
по своему легкомыслию, однажды уже изволил высказать покойной матери...
выражением лица и все так же ни на кого не глядя.
человеческого взял патент на такт и деликатность...
деликатность поистине достойна восхищения. На следующий день после смерти
матери ты во всеуслышанье заявляешь о нежелании впредь повиноваться ее
воле...
уже не может огорчить мать. Одинаково что сегодня, что через год... О,
господи, Томас! Мама ведь была права не вообще, а только со своей точки
зрения, и я с этим считался, покуда она была жива. Она была старая
женщина, женщина другой эпохи, с другими взглядами...
придерживаюсь тех же взглядов.
нет! Я сам знаю, что мне делать. Я взрослый человек...
знаешь, что тебе делать...
вдумался во все это, Томас! Здесь Тони и Герда - мы не можем входить в
подробности... Но я тебе уже сказал, что у меня есть обязательства!
Последний ребенок, маленькая Гизела...
тебя обманывают. И уж во всяком случае в отношении упомянутой особы у тебя
нет других обязательств, кроме предусмотренных законом, которые ты и
будешь выполнять впредь, как выполнял до сих пор...
дрожащий от гнева. Христиан, широко раскрыв свои круглые, глубоко
посаженные глаза с вдруг воспалившимися веками и от возмущения так разинув
рот, что его худые щеки совсем ввалились; на скулах у него выступили
Роллинс Джеймс
Конан-Дойль Артур
Лукин Евгений
Махров Алексей
Лондон Джек
Прозоров Александр