спрашивал меня: "Ну, как по-вашему, Венцель, продавать мне рожь? Или есть
шансы, что она еще поднимется в цене?"
без вас. В вашей профессии - впрочем, я вам уже не раз это говорил - есть
немалые преимущества. Когда вы заканчиваете свой утренний обход, вы
оказываетесь умнее всех нас, ибо уже успели "обработать" физиономии шефов
чуть ли не всех крупных фирм, а следовательно - и узнать настроение
каждого из них. Право же, вам можно позавидовать, - это ведь очень
интересно.
Будденброка, то господин сенатор сегодня опять что-то бледен.
ли сегодня выдастся спокойный день.
волнении. Не угодно ли господину сенатору взглянуть в окно: сколько
флагов! А в гавани напротив Фишергрубе "Вулленвевер" и "Фридерика Эвердик"
стоят под всеми вымпелами.
куртку, а черный сюртук, оставлявший открытым белый пикейный жилет. Гостей
следовало ждать с самого утра. Он бросил последний взгляд в зеркало на
туалетном столе, позволил Венцелю еще раз провести горячими щипцами по
длинным кончикам своих усов и, вздохнув, направился к двери. Начинается
канитель! О, если бы этот день уже остался позади! Удастся ли ему хоть
одно мгновение побыть в одиночестве, хоть на несколько секунд ослабить
напряжение лицевых мускулов? Гости будут толочься весь день, а значит ему
весь день придется со спокойным достоинством принимать поздравления по
меньшей мере ста человек и для каждого подыскивать подходящие, точно
взвешенные слова: почтительные, серьезные, дружелюбные, иронические,
шутливые, снисходительные, сердечные, а с вечера до глубокой ночи
просидеть в погребке под ратушей, где местное купечество дает обед в его
честь...
относительное спокойствие, которое он обычно ощущал по утрам, уже успело
смениться неопределенной, гнетущей тоской... Зачем он солгал? Похоже, что
дурное самочувствие вызывало у него угрызения совести? Но почему?
Почему?.. Впрочем, сейчас не время размышлять об этом.
уже оделась для приема гостей. На ней была гладкая юбка из шотландской
материи, белая блузка и поверх нее легонькая "зуавская" безрукавка
темно-красного цвета, в тон волос. Она улыбалась, открывая широкие ровные
зубы, соперничавшие с белизной ее прекрасного лица; и даже глаза ее,
близко посаженные, загадочные карие глаза с голубоватыми тенями в уголках,
улыбались сегодня.
я тебя поздравляю.
день! Вот смотри, хотя бы это, - она указала на стол, накрытый к завтраку
и украшенный гирляндами цветов из их сада, - это работа мамзель Юнгман...
Но если ты воображаешь, что тебе можно уже пить чай, то ты ошибся: в
большой гостиной тебя дожидаются все наши с праздничным подарком, к
которому я тоже немного причастна... Послушай, Томас, это, конечно, только
начало целой вереницы визитов. Первые я еще выдержу, но часов в двенадцать
уйду к себе, предупреждаю заранее. Барометр хоть и упал немножко, но небо
все еще нестерпимо синее. Правда, это прекрасно сочетается с флагами -
ведь весь город во флагах, - но жара будет отчаянная. А сейчас иди!
Завтрак подождет. Тебе надо было встать пораньше, теперь уже ничего не
поделаешь: придется первые волнения испытать на голодный желудок.
Перманедер и Ганно. Последние двое с трудом держали в руках праздничный
дар семьи - большую картину в массивной рамс. Консульша, растроганная до
глубины души, обняла своего первенца.
следует денно и нощно воздавать хвалу господу за его милости, за все его
милости! - она расплакалась.
у него что-то смягчилось, оттаяло. Губы его дрогнули. Малодушное желание
овладело им: закрыв глаза, прильнуть к матери, забыться на ее груди в чуть
слышном аромате духов, исходящем от мягкого шелка ее платья, ничего больше
не видеть, ни о чем не говорить... Он поцеловал консульшу и выпрямился,
чтобы протянуть руку брату, который пожал ее с видом не то смущенным, не
то рассеянным. Клотильда, как всегда в торжественных случаях, произнесла
какое-то приветствие, протяжно и благожелательно. Что касается мамзель
Юнгман, то она ограничилась низким поклоном, ожесточенно теребя при этом
часовую цепочку на плоской груди.
Ганно уже из сил выбились.
одна держала тяжелую раму, являя в своем страстном усердии вид
самозабвенной мученицы. Глаза ее были влажны, щеки пылали, кончиком языка
она, не то лукаво, не то от избытка чувств, водила по верхней губе.
давайте-ка опустим ее. - Он прислонил картину к стене возле рояля и,
окруженный всею семьею, остановился перед ней.
портреты четырех владельцев фирмы "Иоганн Будденброк"; под каждым из них
золотыми буквами - имя и соответствующие даты. Портрет Иоганна
Будденброка, основателя фирмы, был списан со старинного изображения
масляными красками; то был рослый, важный человек, с поджатыми губами и
волевым взглядом, устремленным поверх пышного жабо. Рядом с ним улыбалось
широкое, веселое лицо Иоганна Будденброка, закадычного друга Жан-Жака
Гофштеде. Консул Иоганн Будденброк, с подбородком, упиравшимся в высокие
стоячие воротнички, большим ртом, окруженным морщинками, и крупным
горбатым носом, смотрел на зрителя одухотворенными, фанатическими глазами.
Последним в ряду был Томас Будденброк, запечатленный в несколько более
молодом возрасте. Стилизованный золотой колос обвивал все четыре портрета,
под которыми стояли знаменательные даты 1768-1868. Всю композицию венчала
надпись, высокие готические буквы которой воспроизводили почерк того, кто
завещал сие изречение потомству: "Сын мой, с охотой приступай к дневным
делам твоим, но берись лишь за такие, что ночью не потревожат твоего
покоя".
дело! - И, обернувшись к своим, добавил уже вполне серьезно, хотя, может
быть, несколько торопливо: - Большое вам спасибо, дорогие! Прекрасный и
весьма знаменательный подарок. Где бы нам его повесить? В моем кабинете?
Перманедер, обнимая брата; затем она потянула его к окну и указала на
улицу.
Фишергрубе, от Брейтенштрассе до гавани, где, подняв вымпелы в честь
хозяина, стояли "Вулленвевер" и "Фридерика Эвердик".
уже успела пройтись сегодня по городу. Хагенштремы тоже вывесили флаги!
Впрочем, что им еще оставалось? Я бы им все стекла повыбила...
От клиентов поступают прямо в контору.
франкфуртской, от г-на Арнольдсена и его близких в Амстердаме, от Юргена
Крегера из Висмара. Вдруг г-жа Перманедер вспыхнула.
брату только что вскрытую телеграмму: на ней стояла подпись "Перманедер".
хочу чаю. Хорошо бы вы составили мне компанию. Позднее начнется такая
кутерьма...
прочитать тебе стихотворение. Подойди ближе, Ганно, и постарайся
представить себе, что здесь никого нет. Не волнуйся!
временем, - приходилось брать уроки по арифметике, чтобы не отстать от
класса. В предместье св.Гертруды, в душной комнатке, где не слишком-то
хорошо пахло, его уже дожидался рыжебородый человек с грязными ногтями,
старавшийся вдолбить ему злосчастную таблицу умножения. Но прежде, чем
идти к нему, надлежало прочитать папе стихотворение, то самое, которое он
так прилежно разучивал с Идой на своем "балконе".
костюмчике с широким полотняным воротником, с белой вставкой, с галстуком,
завязанным морским узлом, скрестив тонкие ноги и слегка склонившись набок,
- в позе робкой и грациозной. Недели три назад его коротко обстригли, так
как в школе уже не только мальчики, но и учителя стали смеяться над его
длинными волосами. Но они все равно и теперь ложились мягкими волнами надо
лбом и на прозрачных висках. Веки его были опущены, так что длинные темные
ресницы скрывали голубоватые тени под глазами. Плотно сжатые губы мальчика
слегка подергивались.
сумеет дочитать стихотворения, от которого у него сжимается сердце не
меньше, чем по воскресеньям, когда г-н Пфюль, органист Мариенкирхе, играет
Емилина Ника
Русанов Владислав
Прозоров Александр
Максимов Альберт
Шилова Юлия
Андреев Николай