относительно рода занятий этого общества. Каждый пощупал ее, одобрительно
покачал головой, каждый высказал свое мнение, а все дальнейшее окончательно
убедило Жюстину, что она попала в очень дурную компанию.
будет ли невежливым с моей стороны попросить вас объяснить, с кем я имею
дело? Я слышу, что здесь уже решают за меня без моего согласия; разве законы
приличия и справедливости не действуют у вас?
стаканчик вина, потом выслушай нас, тогда узнаешь, куда и к кому ты попала и
какое занятие тебе здесь предназначают.
съела и выпила все, что ей предложили, и приготовилась слушать.
в каждую ноздрю по щепотке табака, - называют обычно попрошайками. Да, дочь
моя, мы сделали попрошайничество искусством, и благодаря нашим секретам и
нашему красноречию мы так умело вызываем у людей сострадание, что можем жить
за их счет в роскоши и довольстве круглый год. Как нет на свете добродетели
глупее, чем жалость, так нет ничего проще, чем пробудить ее в человеческом
сердце. Жалобные завывания, убедительные речи, придуманные болезни,
фальшивые язвы, отвратительные костюмы - вот хитрости, которые потрясают
душу и дают нам возможность наслаждаться бездельем и праздностью. Нас здесь
человек сто, одна треть всегда промышляет, а остальные пьют, едят, сношаются
и развлекаются. Взгляни на эту груду костылей, горбов, окровавленных
повязок, на эти травы, которые искажают наши лица {Молочай обыкновенный,
который в изобилии растет в лесах под Парижем - именно им пользовались эти
мошенники, чтобы изменять свою внешность путем втирания его сока в кожу
лица. Этот сок, похожий на молоко, относится к классу ядов. (Прим.
автора.)}, на детей, которые умеют потрошить кошельки жалостливых
женщин-матерей - вот в чем наша сила, наше богатство, вот источник наших
доходов. Мы употребляем обычно одни и те же методы, хотя варьируем их в
зависимости от обстоятельств: мы бываем убогими и немощными, если
встречаемся с сильными людьми, но становимся дерзкими, ловкими грабителями,
когда сила на нашей стороне.
движимая сострадательным беспокойством, которое всегда отличало ее
прекрасную добрую душу.
сопротивления или когда мы не видим другого средства, кроме кинжала или
пистолета, чтобы добиться своего: мы не считаем убийство чем-то
непристойным. Вам часто придется встречать здесь людей, которые уйдут отсюда
только в могилу. Неужели вы считаете нас такими дураками, которые, отобрав у
человека все, что при нем есть, отпустят его, чтобы он побежал жаловаться на
нас и выдал наше убежище? Хотя нас нельзя назвать профессиональными
грабителями или убийцами: наше единственное ремесло - это попрошайничество,
мы просим подаяние, а там действуем но обстоятельствам. Главное для нас -
завладеть чужим добром, а каким способом это сделать - зависит от ситуации.
Добыча стекается в это подземелье, мы не спрашиваем, получена она как
милостыня или взята силой. Вы, наверное, думаете, что с такой моралью и с
такой профессией в нашей среде царят всевозможные пороки, и вы не
ошибаетесь, если так считаете. Обжорство, пьянство, плутовство, вранье,
лицемерие, безбожие и особенно разврат и жестокость - всего этого вы найдете
здесь сколько угодно, и наши законы не только не запрещают такие дела, но,
наоборот, поощряют их. Поэтому, милая девочка, учитывая ваш возраст и вашу
красивую мордашку, вы должны удовлетворить все капризы, все прихоти наших
товарищей независимо от пола, возраста или внешности. Когда наш пыл
погаснет, мы придумаем для вас занятие: если у вас окажутся нужные
способности и таланты, вы займете приличное место в нашей среде. Если же вам
не по душе наши обычаи, если наше ремесло вам не по нраву, вы не сможете
выходить из подземелья: будете заниматься уборкой и другой черной работой и
обслуживать наши страсти.
приближенных, и теперь его распоряжения обрели силу закона; Жюстине было
предписано немедленно разоблачиться и после внимательного осмотра утолить
вначале страсти атамана и его окружения, затем всех членов шайки - и мужчин
и женщин, - которые ее захотят. Услышав этот приговор, несчастная Жюстина,
обливаясь слезами, упала к ногам своих судей, чтобы умолять их избавить ее
от непристойностей, которые настолько ей неприятны... В ответ она услышала
лишь громкий хохот.
подумать, будто люди, которым ничего не стоит пробудить жалость в других,
отличаются сентиментальностью? Знай же, дурочка, что наши сердца тверды как
скалы, служащие нам крышей. Мыслимо ли, чтобы бесчисленные преступления,
которые мы творим ежедневно, оставили в наших душах хоть капельку жалости?
Так что не надо упрямиться, тварь, тебе придется несладко, если ты заставишь
меня повторять дважды.
и открыли жадным взорам возбужденной толпы самое прекрасное женское тело,
какое только ей приходилось видеть. Беззащитная жертва любопытства
развратников обоего пола, наша прелестница тотчас оказалась в плотном
кольце, и ее принялись ощупывать, гладить и целовать, причем женщины были не
менее пылкими, чем мужчины, как вдруг один из них (сын атамана) заметил
злосчастное клеймо и обратил на него внимание присутствующих.
кажется, с такой печатью тебе нечего нас бояться, эти стигматы делают тебя
нашей сестрой, стало быть, не стоит строить из себя недотрогу. тогда Жюстина
рассказала историю своей жизни, но опять, как в доме Сен-Флорана, сделала
это без особой охоты, поэтому ее уверили, что такое невинное приключение не
уронит ее в глазах присутствующих и что больше не надо кутаться в одежды
целомудрия. Такая сдержанность, сказали ей, судя по тому, что она
продемонстрировала, скорее повредит ее репутации, нежели завоюет симпатии.
точно такой же знак, - ты видишь теперь, что мы с тобой похожи, поэтому не
стыдись больше того, что сближает тебя с твоим вожаком, и знай, что для нас
такие печати - вовсе не позор, а заслуженная и почетная награда; поцелуй
мою, а я прижмусь губами к твоей. Нас здесь тридцать человек заклейменных:
вот каким людям ты даешь милостыню, вот кто обладает талантом разжалобить
тебя и выудить экю из твоего кармана от имени Господа, на которого нам
наплевать. Пойдем со мной, милый ангел, - продолжал он, увлекая Жюстину в
отдельную пещеру, - эти старцы - мои подручные, мы с ними проложим дорожку,
расскажем обо всем остальным, потом уступим им место, если оно того стоит.
подвале, куда ее привели, горели яркие лампы, положенные на пол матрацы
представляли собой довольно приличное ложе: это был будуар этих господ.
потом мы будем подходить в порядке возраста. Кстати, обычно мы предаемся
утехам плоти на глазах друг друга, поэтому не смущайся, девочка, что мы
будем свидетелями твоего послушания.
насладиться, он довольствовался предварительными процедурами и, повозившись
четверть часа, сбросил скудное семя ей на грудь, между двух упругих
полушарий.
жуликом. Его страсти были более изощренными и требовали большего: он слизал
сперму, оставленную своим собратом, заставил Жюстину лобзать себе задницу и,
наконец, кончил ей в рот.
унаследовал наклонности служителей иезуитского ордена, где прошли его юные
годы, и поскодьку орган у него оставался еще тверд, содомит овладел задом и
орал как дьявол, изливая сперму.
души: он заставил Жюстину ласкать себя и осыпал ее пощечинами; ее щеки
горели, когда он утолил свой пыл около входа во влагалище, так как не имел
ни желания, ни сил удовлетвориться другим способом. Верноль, такой же
злодей, как и его товарищ, проявил свою страсть по-иному: он сношал Жюстину
во влагалище, теребя при этом ее уши, и камертоном его наслаждению служила
испытываемая ею боль.
отличались теми же пороками, но силы у них были разные. Обманутый в своих
ожиданиях, Можен сбросил семя у подножия своего идола, и стоны, которые он
испускал, выражали одновременно и его огорчение и его блаженство.
своими приближенными, - это создание стоит того, чтобы его попробовать...
Только не толпитесь, соблюдайте порядок и установите очередь. Пусть
перемешаются мужчины и женщины, я не против удовольствий, но и в них надо
соблюдать хоть чуточку порядка.
мальчиков, и пять или шесть женщин, которые боготворили Венеру лишь в
одеждах Сафо, поэтому осталось около тридцати человек обоего пола, с
которыми предстояло иметь дело нашей героине. Все происходило упорядоченно,
но от этого она измучилась не меньше. Вынужденная подставлять то влагалище,
то зад, зачастую и рот и подмышки, принуждаемая ласкать мужчин и женщин,
принимать тысячи поцелуев, один отвратительнее другого, выдерживать побои,
порку розгами, пощечины, укусы, щипки, несчастная вышла из этой схватки
похоти и жестокости в таком состоянии, о котором лучше не рассказывать
читателю. Даже дети осквернили ее своими недетскими прихотями, а Жюстина,
вечно сострадательная, вечно рабыня, вечно униженная, отдавалась неизбежному
с покорностью, источник которой был далеко-далеко от ее сердца.
очиститься, и поскольку пришло время обедать, Жюстину усадили за стол вместе
со всей шайкой в просторном подземном зале. Разговор вели только о недавно
Посняков Андрей
Ларссон Стиг
Акунин Борис
Бажанов Олег
Соломатина Татьяна
Посняков Андрей