близкая подруга той, которую он мучил, и он велел ей сесть на плечи Омфалы,
чтобы было удобно лизать ей анус.
отправляется к Плутону приготовить для тебя место, но успокойся, Жюстина,
вытри слезы, ты очень скоро последуешь за ней, разлука будет короткой; твоя
подруга умрет четвертованной, ты умрешь так же, это я тебе обещаю; видищь,
как хорошо я к тебе отношусь...
хочет сбросить заряд, и осыпав хлесткими ударами ягодицы Жюстины и Омфалы,
которые сразу стали багровыми, он удалился, грозя всем женщинам, проклиная
их и уверяя, что их черед скоро тоже наступит, что общество как раз думает
над тем, как уничтожать их в будущем сразу по полдюжине. Он направился прямо
к Викторине, где его ожидали две маленькие девочки девяти и двенадцати лет,
чтобы силой искусства и усердия лишить его спермы, кипение которой грозило
такими опасностями несчастным обитателям монастыря.
мы расстаемся навсеща?
наполнила ее такой болью, что мы опускаем подробности, щадя нашего
чувствительного читателя. Пробил назначенный час, появился Северино, подруги
обнялись в последний раз, их оторвали друг от друга, и Жюстина в отчаянии
бросилась на свою постель.
монах любил, чтобы женщина испражнялась ему в ладонь в то время, когца он
сношал ее во влагалище. Жюстина забыла о том, что было ей сказано на этот
счет, и когда на самой вершине своего наслаждения презренный монах захотел
получить дерьмо, исполнить его желание не было никакой возможности.
Разъяренный Сильвестр выдернул свой член и велел дежурным девушкам схватить
Жюстину; одной из них была Онорина, которая была не прочь поиздеваться над
той, которой недавно насытилась. Жюстине назначили четыре сотни ударов
кнутом согласно седьмой статьи правил. Когда ее ягодицы были в крови, монах
снова овладел ею. Испражняться предстояло Онорине, потому что Жюстина не
могла. Затем наступила очередь второй дежурной, смазливой пятнадцатилетней
потаскушки, которая с готовностью выдала порцию экскрементов, будучи
привыкшей к этой священной обязанности. Сильвестр совокупился с ними,
наградил всех троих пощечинами, но излить пыл пожелал только в ватину
Жюстины: было очевидно, что она привлекает его больше других. Последний раз
он насладился ею в собачьей позе, любуясь при этом клеймом на ее плече.
чтобы это было делом рук правосудия, а не распутства, я бы с большим
удовольствием целовал это клеймо, если бы его поставил палач.
как говорить с этим распутником, - как можно наслаждаться бесчестием?
свое занятие и усаживаясь пофилософствовать между пятнадцатилетней девушкой
и Жюстиной. - Если сладострастие есть само по себе непристойность, ты должна
признать, Онорина, что всякое бесчестие только придает ему остроту и
пикантность. Тогда не только все эпизоды должны быть наполнены грязью и
бесчестием, но и сам акт бесчестия должен совершиться с женщиной бесчестной,
грязной, потерявшей честь и достоинство. Потому-то либертены и предпочитают
бродяжек честным женщинам: они находят в них острую приправу, в которой
отказывают им целомудрие и добродетель.
вносите этот привкус грязи и бесчестия, кроме того, приятно способствовать
падению человека, но коль скоро добродетель и целомудрие сопротивляются
мерзостям, направленным против них, и с ними довольно трудно совладать,
обычный мужчина чаще стремится к тому, что на него похоже. Он любит
сравнивать свою развращенность с чужой, любит смешивать их воедино, находит
в этом смешении новые силы и возможности для распутства, он любит заражаться
или, если можно так сказать, пачкаться от других, себе подобных. Меня
постигло бы самое большое разочарование, если бы я потерял уверенность в
том, что творю зло, предаваясь своим утехам, я потерял бы самую трепетную
струну своих сладострастных ощущений и стал бы наполовину менее счастлив:
что это за наслаждение, если оно не сопровождается пороком?
природы? - заметила Жюстина.
неприхотливое и самое преступное: ее голос подсказывает нам, что надо пить,
когда мы испытываем жажду, надо сношаться, когда нас одолевает похоть,
помочь несчастному, если к тому толкает нас наша мягкая и нежная
организация, или оскорбить его, если у нас более сильный характер. Все идет
от природы, ничего не идет от нас самих: она вкладывает в нас и склонность к
пороку и любовь к добродетели, но поскольку одновременно дает нам и
ординарные вкусы и вкус к восхитительным наслаждениям, она сильнее толкает
нас к пороку, нежели к добродетели, так как нуждается в первом гораздо
больше, и человек, единственный исполнитель ее прихотей, вечно повинуется
ей, сам не подозревая об этом.
усилить наслаждение извращениями или преступлениями?
сластолюбивый человек должен искать любую возможность разврата, которая
может сделать его удовольствие еще острее; он виноват перед природой, если
хоть в чем-то сдерживает себя.
превратилось бы в дикий лес, где каждый заботился бы только о том, как
перерезать горло другому.
из самых священных законов природы. Какова ее цель, когда она созидает?
Разве не в том, чтобы ее творение было поскорее уничтожено? Если разрушение
есть один из ее законов, разрушитель повинуется ей. И ты сама видишь,
сколько преступлений порождается из этого факта!
Онорина.
жестокость самой мощной пружиной всех преступлений. Жестокость их порождает,
посредством жестокости они совершаются. Терпеливый и добрый человек есть
отрицание природы; активен только злодей, и нет в мире ничего сладостнее
плодов жестокости и злодейства; добродетель оставляет душу холодной, только
порок волнуется, возбуждает ее, встряхивает и заставляет наслаждаться.
результаты злодейства, являются для вас удовольствиями?
разрушению, осквернению, унижению или полному исчезновению будущего, так как
только эти вещи радуют меня по-настоящему, и для меня зло, которое я делаю
или которое помимо меня выпадает на долю других, - это наиболее верный путь
к благу.
оклеветать самого дорогого человека?
ничем со мной связаны, потому что в этом случае зло будет больше,
следовательно тоньше и острее будет испытываемое удовольствие. Однако в
науке предательства, так же как и клеветы, существуют свои принципы, свое
искусство и своя теория, которыми необходимо пользоваться, если вы хотите
мирно вкушать их сладостные плоды. Скажем, если злодей предал или оклеветал
одного человека, чтобы послужить другому, этот поступок не сделает его
счастливее, если он кого-нибудь убил во благо другому, к вечеру он будет
себя чувствовать так, словно ничего не совершал, стало быть он ничем не
послужил своему злодейству. Нужно, чтобы его удар, нанесенный обоюдоострым
оружием, пришелся сразу на несколько человек и никому не принес пользы, вот
в этом и заключаются главные положения этих двух наук, в этом состоят
принципы, которых я придерживался всю жизнь.
уничтожите друг друга?
его поддержания мы предпочитаем приносить в жертву своим страстям предметы,
недостатка в которых, как ты понимаешь, здесь нет. Только не думай, будто по
этой причине мы обожаем друг друга: мы ежедневно и слишком часто видимся,
чтобы между нами могло возникнуть подобное чувство, но мы вынуждены
держаться вместе ради общего дела примерно так же, как это бывает у
разбойников, чей союз основан только на пороке и необходимости заниматься
своим ремеслом.
даже среди такого безграничного разврата вы не можете не питать уважения к
добродетели.
всей души, я ни разу не совершил ни одного доброго поступка, и самое большое
мое удовольствие состояло в ее оскорблении. Однако я хочу сношаться, надо
довести это дело до конца; покажи-ка мне свою спинку, которая так сильно на
меня подействовала недавно.
принялся жадно целовать клеймо, которое, очевидно, доводило его до
исступления. Время от времени он совал свой нос девушке подмышки, что было
одним из самых приятных эпизодов в его грязных утехах; иногда Онорина и ее
подруга подставляли ему свои широко раскрытые влагалища, и распутник;
продолжая ритмичные движения тазом, ерзал в них и носом и языком до тех пор,
пока не исторг из обоих немного семени и мочи, но дело никак не
продвигалось.
вагину, наполненную менструальной кровью, а ее здесь нет. Сбегай, Онорина, в
Березин Федор
Апраксина Татьяна
Афанасьев Роман
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Шилова Юлия