Суонстон-стрит. Теперь, оглядываясь назад, я понимал, что эти драки можно
было быстро прекратить, - нужно было только обратиться к дерущимся с
какими-то неведомыми и недоступными мне словами, нужно было произнести их с
должной силой и убедительностью, и все было бы кончено. В этом я был уверен.
из страха или из корысти не решаются их произнести, а те, кто хотел бы
сделать это, слов этих не знают. Я принадлежал к последним.
подошел Артур. Он шел по улице - такой же прямой, как прежде, и той же
легкой походкой. Он еще издали начал улыбаться мне, но взгляд, устремленный
на меня, был серьезен, пристален и, наверно, сказал Артуру обо мне все.
на пустые любезности; которыми полагается обмениваться друзьям.
он. - Пойдем туда.
лангустов, правда? Я хочу знать все, что ты делал. Почему ты ушел из
гостиницы? Мне о стольком нужно с тобой поговорить. На днях ко мне подошел
сыщик и предупредил, чтобы я не ходил больше к тележке пирожника.
правильно. Чего ради тебе тереться возле этой публики? Ничему ты от них не
научишься. Ведь ты все еще собираешься написать книгу?
не вырвался. А если бы продолжал водиться с ними, так непременно влип бы в
какую-нибудь историю; не успел бы оглянуться, как тебя бы замели.
бросив мне: "Садись!" - заказал официантке чай и сэндвичи. Потом он сказал:
жалованья. Почему, собственно? Я рассказал ему.
Клянусь богом, будь я здесь, ты бы так себя не вел. Сказал бы я ей пару
слов. Никогда не позволяй садиться себе на голову.
произошло с ним с тех пор, как мы не виделись. Артур рассказал, как он
расстался со своим дилижансом, - понял, что время лошадей кончилось.
Отправился в Тасманию и стал работать на пару с одним рыбаком. Они купили
"кетч" - небольшое двухмачтовое суденышко и стали ловить лангустов у
островов Пролива Басе. Первые несколько месяцев им приходилось туго, но
потом они занялись браконьерством и здорово поправили свои дела.
добычи, - рассказывал Артур. - Как-то ночью пришлось удирать в кромешной
тьме, и я чуть не посадил "кетч" на скалы: темно было, хоть глаз выколи.
Руки своей не видишь. Я заметил рифы, когда мы уже почти на них налетели.
Навалился на руль и сумел-таки проскочить между ними. А все-то расстояние не
шире, чем эта комната. На волоске от гибели были. Ей-богу! На следующий день
осмотрели это место и глазам не поверили. До сих пор не понимаю, как нам
удалось уцелеть. Но затем фараоны взяли нас на заметку, и я решил это дело
бросить.
островке еще сохранились остатки стада, блуждавшего в зарослях. Он прожил
там в одиночестве около года, построил загон, согнал туда скот и стал
переправлять его в Тасманию.
проломила изгородь скотного двора в Лонсестоне и, ополоумев от страха,
понеслась по улицам города.
- сказал Артур. - Произошел страшный скандал. Бросил я это дело и вернулся
сюда.
себя ограничил - восемь фунтов в неделю, их я всегда имею.
женщину, которую мог бы полюбить. В Уоллоби-крик он мне часто рассказывал о
женщинах, с которыми у него были романы. Все это были кратковременные связи,
без глубокого чувства. Женщины, с которыми он встречался, были мелочными и
алчными, они удовлетворяли его физические потребности, но не трогали сердце.
Обстоятельства были виной тому, что у него так складывались отношения с
женщинами, - другой бы на его месте стал циником, но Артура это совершенно
не испортило. У него было доброе сердце, и женщины, с которыми он сближался,
всегда относились к нему с уважением.
иные их недостатки. Или, может быть, тем, что сам он неотступно следовал
нравственным правилам, установленным им для себя из презрения к лицемерам,
которые, воспевая общепринятые добродетели, отнюдь не считали их для себя
обязательными.
для тебя и что плохо.
девушками. Это была не только физическая, но и духовная потребность. Два
желания боролись во мне - я хотел обладать женщиной и хотел найти в ней
преданную подругу, которая помогла бы мне справиться с чувством одиночества,
с сознанием своей неполноценности.
Понял, что без любви - пусть даже недолгой - я никогда не мог бы
удовлетворить свою физическую страсть.
словами я закончил свою исповедь.
дело с женщинами и знаю их.
женщин. В Буэнос-Айресе, правда, встретил раз девушку, которую мог бы
полюбить, да не хватило времени.
сказать: встречаясь с женщиной на другой день, я всегда мог прямо смотреть
ей в глаза и улыбаться. Иначе я бы перестал себя уважать.
скотство, да и женщина не должна опускаться до того, чтобы торговать своим
телом. Я имел дело только с теми женщинами, которые хотели меня так же, как
я хотел их. Я танцевал и веселился с ними, я проводил с ними ночь и уходил
от них. И они были очень довольны. Но это не для тебя, ты совсем другой. Ты
должен сам решить, что для тебя лучше. Но запомни, самое главное, чтобы у
тебя не было потом неприятного осадка. Нужно, чтобы тебе было хорошо, и
девушке тоже.
мозги вправлю, черт меня возьми, если я этого не сделаю. Подумай только, что
ты сейчас сказал: девушка, мол, не может его полюбить и тому подобное. Что
за чертовщина! Послушать тебя - можно подумать, что девушки влюбляются
только в боксеров, вроде того парня, - забыл его имя, что пудрится и
завивается каждый раз, когда выходит на ринг.
целыми днями.
сможешь писать, если ты не любил? В книге должна быть и любовь и ненависть,
и поцелуи девушек и еще чертова уйма самых разных вещей. По-моему, книга
тогда хороша, когда я могу сказать: "Черт возьми, да ведь это же я, это обо
мне написано". Хотя я и не так уж много читаю. Слишком много времени тратишь
на то, чтобы заработать на хлеб. Твой отец, он вот понимает толк в книгах...
Я с ним говорил об этом... Много раз говорил. Он сказал мне, что не любит
читать книги, которые вроде бы полагается читать, надев праздничный костюм.
Ей-богу, он прав.
глянет, если ты будешь смотреть на них с таким побитым видом. Сам ведь
знаешь, что злая собака всегда кусает того, кто ее боится. Она это чувствует
и сразу же бросается. А если ты ее не боишься, она даже даст себя погладить.
коснуться ее руки, она на тебя и не посмотрит. Если же страсть закружит вас
обоих, она - твоя. Ты должен влюбиться. Должен пылать огнем. Тогда девушки
будут тебе улыбаться и придут к тебе. Тогда ты узнаешь, какая это чудесная
штука - очиститься от грязи, которой люди так любят марать отношения мужчин
и женщин. Ты почувствуешь себя так, словно искупался в роднике. Чтобы жить,
надо быть чистым, и чтобы писать, - наверное, тоже. Но ты никогда не
почувствуешь себя чистым, пока не узнаешь объятий женщины и, улыбаясь, не
заглянешь ей в глаза. Не беспокойся, тебя будут любить, если ты того стоишь.