Чтение 14–й страницы книги ~Голубые люди Розовой Земли~

Они еще спорили, а Юрий молчал и думал. Просто удивительно: самый
обыкновенный хлеб, оказывается, такое сложное химическое да еще
грибково-бактериальное образование, что его даже и не разгадаешь сразу.
Можно подумать, что на той планете, где был построен этот удивительный
корабль, хлеба еще нет. Не изобрели и не научились выпекать. И даже в других
цивилизациях, на других планетах, которые, может быть, еще похлеще, чем
Розовая планета голубых космонавтов, оказывается, тоже нет хлеба!

Это было удивительно, как открытие!

Хлеб, самый обыкновенный хлеб теперь вызывал у Юрия настоящее и
глубокое уважение. И ему даже стало немного стыдно, когда он вспомнил, как
люди на его родной Земле иногда несерьезно относились к этому чуду,
неизвестному на других планетах. Планетах, которые в других областях
человеческих знаний обогнали землян.

"Как же не беречь и не любить хлеб - великое достижение землян!" -
подумал Юрий и услышал резкий голос.

- Как знаете! - почему-то рассердился Квач. - Всегда получается так,
что виноват я.

- Ни в чем ты не виноват, - возразил Зет. - Мы все решаем вместе. Но
хлеб нужно сделать.

На том и порешили. Теперь Юрий верил, что на космическом корабле в
глубинах Вселенной будет настоящий земной хлеб. Верил потому, что уже знал -
чудодейственный центральный химический пост корабля действительно может
сделать все на свете, потому что, как говорили ему еще в школе, химия - это
и в самом деле главная волшебница окружающего.

Юрий хотел поделиться своими мыслями и прежде всего посмотрел на
Шарика. Но Шарик, развалившись, спал прямо на полу. Его туго набитые бока
тяжело вздымались.

Тэн бросил в рот горсть земляники и утвердил решение:

- Если хлеб будет в десять раз хуже земляники, все равно его нужно
делать.

- Точно! - сказал Миро и попросил: - А нельзя, товарищи дежурные,
подкинуть землянички?

- Объешься! - все еще сердито сказал Квач и сам потянулся за
земляникой. И, прихватывая ягоды, рассмеялся: - Нет, ребята, я тоже "за".
Тэн, тащи-ка землянику. И нужно начинать разгон. Будем готовить постели.

Глава двенадцатая

ИСТОРИЯ ГОЛУБЫХ ЛЮДЕЙ

На этот раз из пола и стен выросли уже не кровати-диваны, а, скорее,
кресла-диваны - не очень просторные, но мягкие, будто обволакивающие тело.
Миро быстро приладил к ним систему проводов, наушников и переносных пультов
управления. Поглядывая на Шарика, он на секунду задумался и спросил Юрия:

- Как ты думаешь, по какой программе следует обучать Шарика?

Миро говорил так, словно Юрий всю свою жизнь жил с голубыми людьми и
все знал на их розовом свете.

- Миро, ты не ошибся? - тревожно спросил Юрий, уже догадываясь, что
кое-что из того странного, что происходит с собакой, он начинает понимать. -
Ты уверен, что Шарика нужно обучать?

- Нет, конечно, не ошибся. Ведь когда мы подсоединили вам обоим
обучающие аппараты, он не брыкался и во сне прослушал, а значит, и запомнил
всю программу первоначального обучения языка.

- Это выходит... выходит, что Шарик знает ваш язык? Язык голубых людей?
- Глаза у Юрия были широко открыты, а руки он прижал к груди. - Что с тобой?
- немного растерялся Миро. - Почему ты так удивляешься?

- Понимаешь, ведь Шарик собака...

- Ну и что?..

- Ну... ну, как бы это объяснить...

- Подожди. Давай прежде всего выясним, что такое собака. Рассказывай.

- Ну-у, собака... .собака-это... Это друг человека. Животное такое.
Говорить оно, конечно, не умеет, но кое-что понимает.

- Но если она не умеет говорить, то как же она может быть другом? -
строго спросил Миро. - Ты ничего не путаешь?

- Да нет! Конечно же не путаю... Она действительно не умеет
разговаривать. И все-таки собака - Друг человека. Друг потому, что она
постоянно живет вместе с человеком, помогает ему во всем. Например, она
охраняет стада от волков. На собаках можно ездить, и... Да вообще много чего
делает собака.

- Та-ак. А что именно делала эта собака? - Миро кивнул в сторону
Шарика. - В чем выражалась ее дружба?

И тут Юрка окончательно растерялся.

В самом деле, почему Шарик считался его другом? Стада или отары он не
охранял, потому что, кроме Шарика, никакой живности в семье Бойцовых не
было. Ездить на Шарике никто не ездил. Охотиться никому не приходилось, да и
сам Шарик вряд ли был приспособлен к охоте. Хотя по временам в нем и
просыпалось нечто древнее, жестокое.

Словом, выходило так, что Шарик хоть и считался другом, но доказывать
свою дружбу не доказывал. Нельзя же было всерьез считать заслугой Шарика его
тявканье из своей конуры, когда кто-нибудь стучал в калитку. Скорее, он
больше мешал людям своей показной бдительностью, чем помогал им.

Бойцов растерянно и сожалеюще посмотрел на безмятежно дрыхнущего
Шарика, встретился с требовательным, ожидающим взглядом Миро и нерешительно
кашлянул.

- Ну... это... Конечно, я не скажу... Но все-таки...

И тут он со всей очевидностью понял, что, несмотря на то что Шарик и в
самом деле был не слишком полезен и без него семье Бойцовых не грозили
никакие беды и невзгоды, он все-таки был настоящим другом. Почему так
получилось - Юра еще не знал, но, перехватывая сердитый взгляд Миро, сам
слегка рассердился.

- А что, ты разве считаешь, что друг может быть только тогда другом,
когда он полезен? А если он просто... Просто такой, без которого скучно, с
которым все делается легче и быстрее, которому веришь несмотря ни на что,
который всегда и везде пойдет за тобой даже в самую страшную переделку и не
упрекнет за это, - разве такой не может быть другом?

Миро перестал сердиться и задумался.

- Пожалуй, ты прав, - сказал наконец он. - Друг - это не только тот,
кто полезен. Хотя, конечно, бесполезный друг тоже не находка. И все-таки ты
прав - другом может стать не всякий. Но если кто-то стал другом - его нужно
беречь.

- Точно! - воскликнул Юра. - Ведь может же быть так, что просто еще
негде было проявить свою настоящую дружбу. Событий таких не оказалось - и
все. Зачем же сомневаться в дружбе без причин?

- Ты думаешь?

- Конечно! Изменятся события - и "бесполезный" друг делается самым
полезным, самым необходимым. Потому что он - Друг.

- Ясно! Так будем учить Шарика дальше или не будем?

- Я даже не знаю... А как у вас на Розовой земле?..

- Гм... У нас?.. У нас, понимаешь, с животными как-то не дружат. У нас
дружат с морскими рыбами.

- Как так - с морскими рыбами? - удивился Юрий.

- Да вот так. Плавают с ними, играют, кормят иногда. А они достают со
дна моря разные интересные или полезные вещи.

- И вы их тоже учите своему языку?

- Нет, зачем же... Мы просто обучаем их некоторым приемам, обучаем
понимать некоторые наши звуки и движения, а сами учимся понимать ихние.

- Во-во! Точно так же и мы с собаками. Точно так же...

- Ну раз так, значит, обучать Шарика не будем.

Юрке почему-то стало не то что жаль Шарика, которого решили оставить
недоучкой, скорее, жаль было себя: ведь это было бы очень здорово -
вернуться на Землю с собакой, которая имеет законченное среднее образование.

Тут уж о цирке, конечно, и говорить нечего. В цирке такую собаку вместе
с хозяином просто на руках будут носить. Но даже в обычной жизни это было бы
очень и очень хорошо. Например, забыл какое-нибудь правило - Шарик, напомни.
Пожалуйста! Гав-гав - ив дамках. Шарик, сбегай в клуб и узнай, какая идет
картина. Одна нога здесь, другая там! Гав-гав - и в дамках.

Или, например...

Да вообще возможности с образованной собакой могут открыться совершенно
необыкновенные. И если обучение идет во сне, когда и сам Шарик этого не
подозревает, - так чего уж там...

Пусть учится. Может пригодиться.

- А может, все-таки... Раз уж начали... Может, не помешает?

Но хотя Миро, возможно, и думал по-иному, но перечить не стал. Он не
жадничал. Хочет Шарик учиться? Пускай учится: все равно обучением будет
заниматься не сам Миро, а роботы. А тем безразлично, кого обучать - хоть
человека, хоть собаку. А прикажут - и рыб начнут обучать.

Поэтому Миро спросил только одно:

- А ему не повредит так много знаний? Может, у него мозг не выдержит?

- Ну... начнет не выдерживать - перестанет обучаться.

- А если он многого не поймет?

- Ну и что? Я вот тоже не все сразу понимаю. Однако запоминаю, а потом
постепенно пойму.

- Если так... Тогда - пожалуйста.

Так к сонному Шарику был подключен обучающий аппарат.

После команды дежурного Зета все улеглись в мягкие, обволакивающие
кресла-кровати, и космический корабль едва заметно дрогнул. В его недрах
раздался ровный, все время усиливающийся гул. Юрия все сильнее и сильнее
вдавливало в кресло, и тело становилось тяжелым и неповоротливым. Трудно
было пошевелить рукой, ногой; чтобы повернуть голову, и то требовалось
немало усилий. Но, как это ни странно, разговаривать было не так уж трудно.