повстречаться. Ну, скажем, охотнорядские мамаи с птичьих боен тебе ни к
чему. Ну, скажем, торговцы с Кузнецкого моста - безобидный народ. Но мы
потом в Старые ряды пойдем. А там, в Ножевой линии, свежему человеку и не
сунься - полы оторвут да еще и обругают. А в "Городе" и вовсе беда. А с
сухаревскими торговцами - спаси нас господь. А уж если надумаешь
спуститься в Нижний город, в Зарядье, или поискать что-то по "темным"
лавкам - тут за спиной нужен человек с пудовыми кулаками.
Аввакумыч, и среди рогожских связей полно.
больше.
нас разные басни сказывают. Мы - изуверы, мы - начетчики. Каждое быдло
может в нас камнем пульнуть... А ты, княже, погляди, погляди поначалу на
это царство мамоны, на блинников этих, на подьячих... Содом, говорят, был
малый городок. Москва в тысячу раз больше... Там праведников было Лот, да
жена, да три дочери - пять человек. Так и у нас не лучше. Пять тысяч
праведников найдется, а остальное серного огня просит, нищие от голода
подыхают, мещане крадут, чтоб не сдохнуть, пьют, семьи истязают. Полиция
горше агарян [здесь: турки] - собак на воротах вешает. Чиновники -
крапивное семя, чернильные крысы, пиавки антихристовы. Ты помни, русский
чиновник - подлец. Не в том дело, что он законы знает, а в том, что знает,
как их обойти... Купцы у нас - сам увидишь какие... Гниломясы,
твердозады... О господах и говорить нечего... Вот ты это и погляди, чтоб
потом знал, кому тут можно верить, в этой яме выгребной, нечищеной, -
падлоедам этим или нам, "изуверам".
Алеся:
на смотрины пойдем?
надеяться нам.
до отбросных каналов... куда трупы ограбленные каждую ночь выкидывают...
не один и не два... Погляди, что уж дальше делать, на какого бога
надеяться.
держал совет с кем-то из важных, значительных людей, да, возможно, и не с
одним. И эти люди, посоветовавшись, решили, что князь Загорский им нужен.
Такие вот, богатые, власть имущие, терпимые и снисходительные к гонимой,
шельмуемой вере и одновременно блестяще осведомленные в ней, встречались
им крайне редко.
селах, если бы людей из этих сел решили обидеть, все имело б слово хозяина
всех этих земель, его, Алеся.
все это на свой страх и риск. Алесь догадался о ходе мыслей, но Чивьин был
стреляный пес. Хотя среди староверов и не водилось никогда доносов, ибо
пособлять слугам антихриста считалось смертным грехом, он решил, что будет
лучше, если обо всем этом будет знать как можно меньше людей. Два
рогожских попа были вычеркнуты им из списка доверенных сразу. Иван
Матвеевич был надежен, но размазня и помочь все равно ничем не мог.
Второй, Петр Ермилович, был куражный самодур, который вечно угрожал
парафии [церковный приход] переходом в единоверие, что вскоре и случилось,
после чего власти "запечатлели" и последние рогожские, и иные алтари.
сеть древнепрепрославленной помощи, обратился лишь к одному человеку, и
этим человеком была, как это ни странно, женщина. Но твердости языка этой
женщины могли б позавидовать и "божьи молчальники".
благочестия, мать Пульхерия, человек неограниченной власти, осведомленная
в делах земных лишь немногим меньше, чем сам вседержитель.
могущественного в западном крае человека, и без единого вопроса, без
единого слова получил благословение на этот шаг.
невзрачного здания старой биржи ехало несколько богатых упряжек: видимо,
купцы везли в Новотроицкий трактир какого-то приезжего иностранца. Ни один
из них, если был важной персоной, не миновал лучшего из московских
трактиров.
квасом, "Тестовский", что в доме Патрикеева, - лучшим оркестром, трактир
Егорова, что в Охотном ряду, - отсутствием табачного дыма, несравненным
китайским "лянсином" и "воронинскими", лучшими в мире, блинами.
как "Новотроицкий", больше не было.
Из магазина доносились щемящие звуки гитары (у Ленгальда, чтоб покупатели
знали, чего они могут достичь, играл когда-то прославленный гитарист
Высоцкий, а теперь новые гитаристы из лучших).
сейчас Проломными воротами. Но сперва поглядишь на стальной торг, возле
Богоявленского монастыря, на торг Старой площади. Потом поедем на
Кузнецкий. Оттуда - в Старые ряды. Как ты говоришь, колбасу завяжем. А
затем - на Балчуг, там тоже торговля. И на этом сегодня закончим.
очень ревниво, только сопел от такой бесцеремонности.
глазами. Менялы-скопцы сидели под навесами. В магазине богачей Булочкиных
тускло блестело в пасмурном свете серебро. Переливами искусной парчи сияла
за окнами огромная Сапожниковская лавка. И на все это порошил с неба снег.
перцы-шмерцы да оптовая бакалея. А торговцы - все больше бывшие крепостные
Шереметева. Не отпускал. Они почти все тысячники, а многие даже
миллионщики, так ему лестно было, что его мужики миллионами ворочают. Вот
теперь, когда отменили крепостное право, так и кусай локти. Да что ему?
Богач! Равный, видимо, вам по богатству. А у тебя миллионщики были?
земли и по лошади купил. И дома построил.
Пятьдесят в год.
Видишь - торг. Здесь готовое платье покупают. Можно и дрянину купить -
обманут на все четыре корки. А можно и доброе. Кожухи иногда бывают ничего
себе.
Вечером он должен передать это Маевскому, и тогда "купец Вакх" закупит
здесь две тысячи полушубков.
не возбудив подозрений. Швальни Загорского под маркой "обшивания слуг
младших родов" могли пошить не больше пяти сотен теплых кожухов. Да
приблизительно столько же договорились пошить в разных иных местах.
толпа: шла торговля стальными и медными изделиями, главным образом
тульскими. Тускло блестели самовары - от пятиведерных, "чугуночных", до
самых маленьких; связками, будто лыко под мужичьей стрехой, висели
ружейные стволы. В глубине яток [палатка, торговое место на базаре, рундук
под холщовым навесом], как тарань [рыба, разновидность плотвы; чаще всего
употреблялась в пищу соленой или вяленой], серебрились блестящие ножи,
соседствовали с приборами для затворов и рядами охотничьих двустволок.
уверял, уговаривал и только что не божился - грех. Когда отъезжали от
каждого места, хозяин лавки звал грузчиков, русских и татар, и они
начинали носить на возы гужевых извозчиков, что стояли вдоль всех
подворий, рогожные кули.
помещение.
удобен ли приклад. Давняя привычка к оружию давала ему возможность
безошибочно отличать блестящую дрянь для новичков от простых, но настоящих
ружей "на знатока". Покупали, однако, с предосторожностью: пять - восемь
высшего класса ружей в каждой лавке. Это не было оружие "для всех". Это
было оружие "застрельщиков", наилучших стрелков, что будут входить по два
человека в каждый десяток, и то лишь на тот случай, если штуцеров (*17)
или игольных ружей достать не удастся.
было спокойнее: там шла торговля - оптовая.
миллионов. Великими, неправедными. И все больше, больше тут денег.
Китай-город, ничего не скажешь. А теперь совсем у них хорошо. Вся сила
городская тут. А господа к Яблочному двору псарей высылают - борзых
продавать.
Пехов Алексей
Сертаков Виталий
Апраксина Татьяна
Каргалов Вадим
Березин Федор
Никитин Юрий