А. Ф. Мортимер

В ОБЪЯТИЯХ ЦИКЛОПА

Человек выглядел так, как будто был извергнут из ада. С момента
несчастья, происшедшего с ним еще в детстве, лицо его перестало выглядеть
лицом. Глубокие рубцы почти открывали кости, Вечная ухмылка искажала рот.
Над глазами с того ужасного дня не было и намека на брови.

Человек осторожно и совершенно бесшумно отворил окно и бесплотной тенью
скользнул в темный зал морга, примыкающий к больнице Холли-Кросс. Он
тщательно прикрыл за собой окно. Его движения были так осторожны, как будто
он опасался нарушить вечный покой мертвецов.

Человек медленно вытащил маленький карманный фонарик. Включил его. Белый
луч света скользнул по залу. На холодных мраморных скамьях лежали семь
трупов. Они были подготовлены к вскрытию. Каждый из них был закрыт белой
простыней.

Человек двинулся от одного мертвеца к другому. То тут, то там он
приподнимал простыню. Казалось, что он кого-то искал. Перед старым
морщинистым истощенным лицом, похожим на хищную птицу, он на секунду застыл.
Рот мертвеца был приоткрыт, зияя черным отверстием. Его волосы были седыми.
Открытые глаза уставились в потолок.

Человек закрыл простыней его лицо и перешел к следующей скамье. Здесь
лежала молодая белокурая девушка. Казалось, что она спит. Ее лицо отражало
покой и удовлетворенность.

Под следующей простыней лежал человек могучего сложения. Он погиб в
автомобильной катастрофе. Таинственный посетитель пришел ради него. Он снял
простыню, бросил ее на вел. Его взгляд скользнул по обнаженному телу
мертвеца. Ухмыляясь, он оглядел голову трупа. Изуродованный рот зашевелился
и издал гортанное бормотание.

- Это настоящая пища для НЕГО. Это ЕГО подкрепит. Сила мясника перейдет в
НЕГО!

Человек положил карманный фонарик так, что его тусклый луч освещал лицо
мясника. Затем он достал из внутреннего кармана куртки длинный нож. Горящие
глаза уставились на толстую шею мертвеца. Человек передвинулся ближе к ногам
тела и начал свою ужасную работу...

Камилле Мортон было двадцать пять. Красивая девушка с, белокурыми
волосами, внимательными глазами и природным умом. Она была больничной
сестрой в госпитале Холли-Кросс. Халат медсестры плотно облегал ее изящную
фигурку. Она была еще не замужем, но это великое событие приближалось. Ее
избранник был торговцем. И хотя Камилла Мортон не принесла к семейному очагу
ничего, кроме своей умопомрачительной фигуры, обладающий лысой, как колено,
головой торговец был счастлив иметь возможность ввести в свой дом это
привлекательное создание.

Этой ночью Камилла дежурила.

Вздохнув, она закрыла за собой дверь дежурки. Эмма Фариэл, ее коллега,
сидела на письменном столе и листала книгу о бабочках. Эмма была девушкой со
скучной фигурой, веснушками и рыжими волосами. Ее рот был полон неправильно
выросших зубов и, ко всем несчастьям, она носила очки, которые совсем не шли
к ее лицу.

- Ах, Эмма! - простонала Камилла Мортон и бросилась на кровать, которая
стояла здесь на всякий случай. - Так дальше нельзя! Почему именно я... Я
думаю, здесь имеется достаточное количество других сестер. Поэтому я
совершенно не понимаю, почему именно я так часто попадаю на ночные
дежурства. Или доктор Уэстлейк хочет меня наказать? Почему он так
поступает?

Эмма поднялась, поправила на себе халат и исчезла в нише, где стоял
кухонный набор. Оттуда она вернулась с двумя чашечками чая.

- Вот, Камилла, выпей. Это успокаивает.

- Не хочу я успокаиваться, - сказала Камилла сердито. Ее грудь
взволнованно вздымалась. - Завтра утром я все ему выскажу.

- Кому?

- Доктору Уэстлейку. Если ему что-то не нравится, и могу уйти. Это место
мне не очень-то и подходит. Этот тип из семнадцатой палаты был сегодня
невыносим. Сестра это, сестра то. Я и так одна из немногих, кто всем
помогает. И я не позволю всякому ипохондрику мною помыкать! У этого типа и
так всего хватает. Лежит в кровати жирный, наглый и требует, чтобы его
обслуживали сзади и спереди. Мне надоело, он может меня...

Эмма Фариэл засмеялась, сняла очки и сморщила нос.

- У тебя сегодня плохое настроение?

- Чего там, - ответила Камилла. Она встала и, взяв свою чашку с чаем,
отошла к открытому окну, откуда был виден сад. И тут ей показалось, что она
видит в окне морга мерцающий свет. Уверенности в этом у Эммы не было, и
поэтому она промолчала, а только нервно повернулась.

- Много у тебя в этом месяце было ночных дежурств? - услышала она вопрос
Эммы.

- Семь, - ответила Камилла, вновь повернувшись к окну. Что-то там, внизу,
было не так.

- А у меня девять, - констатировала Эмма. - И ты думаешь, что тебя
обижают?

Камилла положила ложку на блюдца.

- Девять раз? У-гу. Вот черт!

- Что такое? - спросила Эмма.

- Чай. Он такой горячий. Я обожглась. Эмма рассмеялась опять.

- Все-таки у тебя плохое настроение.

- Не зли хоть ты меня.

- Никогда в жизни, - сказала Эмма улыбаясь. Она опять надела свои очки.

- Что ты так уставилась в окно, Камилла? Увидела что-нибудь интересное?

- Окно морга...

- Ну, и что там может быть интересного?

- Мне показалось, что за одним из них я видела свет.

Эмма нервно засмеялась. Но смех ее тут же затих.

- Ерунда, Камилла. Мертвым свет не нужен. Я уверена, что тебе показалось.
Ведь зал закрыт, разве не так?

- Конечно, - сказала Камилла Мортон, продолжая осматривать окна.

- Никому и в голову не могло прийти посреди ночи туда влезть. - Эмма
дрожала, сама не зная почему. - Там внизу и днем достаточно неуютно.

- Может быть, посмотрим? - спросила Камилла. Эмма испуганно замотала
головой. Ее рыжие волосы дрожали, даже веснушки на лице побледнели.

- Об этом не может быть и речи. Мы нужны живым, а не мертвым пациентам.
Представь себе, что кому-то срочно понадобится помощь - а нас здесь нет,
потому что мы охотимся в морге за привидением, которого не существует. Это
ни к чему хорошему не приведет. Нет-нет, мы останемся здесь. А вообще, меня
в этот час к трупам не затащишь ни за какие коврижки. Я их боюсь. Наверное,
мне так и не привыкнуть к их застывшему взгляду.

Камилла обернулась, отошла от окна и пожала плечами.

- Ты права, Эмма. Я действительно ошиблась. Это все из-за ночных
дежурств, они меня изматывают.

Эмма облегченно вздохнула. Напряжение в комнате разрядилось.

Если бы Камилла стояла у окна и смотрела на окна морга, то могла бы
увидеть, как по окну опять скользнул луч света.

Ужасный человек двигался со своей ношей к окну. Черный нейлоновый мешок
тяжело болтался в его руках.

- Я должен поторопиться! - пробурчал он. - Мне нужно к НЕМУ. ОН ждет
меня. ОН, наверное, уже жутко голоден. Да, мой друг! Я иду, я тороплюсь. И я
достал для ТЕБЯ кое-что хорошее.

Он сунул в карман фонарь, осторожно открыл окно и - высунулся наружу.
Темная тихая ночь мирно лежала перед окнами. Где-то вопили коты. Лаяла
собака. Словом, ночь была, как ночь.

Человек неуклюже вылез из окна, держа мешок так, как будто это была
великая драгоценность. Он бесшумно закрыл окно. На небе висел острый серп
месяца. Человек прислушался, затем осторожно двинулся по узкому карнизу.
Достигнув плоской крыши, подпрыгнул, пригнувшись, пробежал по ней и спрыгнул
с другой стороны в узкий темный переулок.

Приземлившись на согнутые ноги, он выпрямился и бросил короткий взгляд на
черный нейлоновый мешок. Застывшее ужасное лицо человека вытянулась в
дьявольскую ухмылку.

Узкий переулок был пуст. За одним из полуоткрытых окон кто-то храпел.
Урод опять что-то пробурчал, голос его был сиплым и дрожал.

- Я тороплюсь, я знаю, как дико ТЫ проголодался. Человек встряхнул
нейлоновый мешок.

- Это ТЕБЯ подкрепит.

Он повернулся и быстро пошел прочь.

- Вы зайдете со мной, сержант, - сказал подвыпивший прохожий, - на
рюмочку шнапса? А? Это наверняка пошло бы вам на пользу. Целую ночь здесь,
на улице...

Пьяница качался, как корабль в бурю. Ухмыляясь, он оттолкнул полицейского
в сторону.

- Об этом никто не узнает, сержант.

Сержант Каллен, поседевший на службе полицейский, не представлял для себя
другой профессии. Он покачал головой.

- Я никогда не пью на службе.

Пьянчужка захихикал. Он отпустил ворота дома, за которые схватился, чтобы
не упасть. Его лицо было круглым и красным.

- Почему вы, полицейские, такие супермены?

Сержант Каллен ухмыльнулся и потер свой двойной подбородок. Его светлые
водянистые глаза насмешливо сверкнули.

- Вы думаете, что я не знаю, почему вы хотите угостить меня шнапсом, хотя
и слывете скрягой?

- Ну-ну, этого вы не можете сказать, сержант. Кроме того, я действительно