чем-то весь вечер, и сами не заметили, как в постели оказались... Так все
здорово было! Сказала, что любит меня до сих пор. Ну, я возьми да и
предложи ей тогда: что, говорю, попробуем заново - может, все еще
получится? А она слушает молча и улыбается... Я тогда ей про семью
рассказал. Про самую обычную семью - ну, вот, как тебе только что... А она
все слушала да улыбалась... Хотя чего там - ни черта она не слушала! То
есть, вообще. Ни словечка. Нет у нее такой способности - слушать. Говори,
не говори - все как в вату. Просто ей в тот день одиноко стало.
Захотелось, чтобы кто-нибудь приласкал. И показалось, будто я и есть этот
"кто-нибудь". Может, нехорошо это говорить - но, по-моему, все именно так
и было... Разные мы с ней все-таки. Для нее одиночество - это такое
неприятное чувство, которое нужно с кем-нибудь поскорее развеять. Нашла с
кем, развеяла - и нет одиночества. И все хорошо. Больше никаких проблем...
А я так не могу.
Доиграла пластинка и стало тихо. Он снял с диска иглу и, держа
звукосниматель на весу, о чем-то задумался.
- Слушай, - сказал он наконец. - А может, девочек позовем?
- Да мне все равно... Как хочешь, - ответил я.
- Ты, вообще, когда-нибудь трахал женщин за деньги? - спросил он.
- Ни разу.
- Почему?
- Да как-то... в голову не приходило, - признался я.
Готанда насупился и какое-то время молчал, обдумывая мои слова.
- В любом случае, оставайся-ка ты сегодня со мной, - предложил он. -
Вызовем девчонку, которая с Кики тогда приходила. Может, она тебе что-то
расскажет.
- Ну, давай, - пожал я плечами. - Только... ты же не хочешь сказать, что и
это списывается на расходы?
Рассмеявшись, он подбросил в бокалы льда.
- Ты не поверишь, - сказал он. - Но списывается даже это. Там же целая
система! По всем документам официальная деятельность клуба -
"предоставление банкетных услуг". Когда деньги заплатишь, расписку тебе
выдадут - красивую, глянцевую, любо-дорого посмотреть. А захочешь
проверить, что там за "банкеты" - проклянешь все на свете, пытаясь хоть
что-нибудь раскопать. И траты на шлюх становятся нормальными
представительскими расходами. Вот такое оно веселое, наше общество...
- ...Развитого капитализма, - закончил я про себя.
* * *
Пока мы ждали девчонок, я вспомнил о Кики. И спросил у Готанды, видел ли
он когда-нибудь ее уши.
- Уши? - Он удивленно посмотрел на меня. - Н-нет... То есть, может, и
видел, не помню. А что у нее с ушами?
- Так... Ничего, - сказал я.
* * *
Две подруги прибыли заполночь. Одна из них - та, о которой так восторженно
отзывался Готанда, - и оказалась бывшей напарницей Кики. Что говорить: эта
девочка и в самом деле была дьявольски, безупречно красива. С женщинами
этой редкой породы достаточно лишь на миг пересечься взглядами, ни слова
не говоря, - и воспоминание об этом будет преследовать тебя целый месяц.
"Королева-гордячка" - образ, выворачивающий наизнанку мужские сны. При
этом одета совсем неброско. Вещи простые и качественные. Длинный плащ
нараспашку, кашемировый свитер. Самая обычная шерстяная юбка. Всех
украшений - скромные колечки в ушах. Ни дать ни взять -
недотрога-студенточка из элитного женского колледжа.
Вторая подруга явилась в платье экзотической расцветки и в очках на носу.
До этого момента я и не подозревал, что бывают шлюхи-очкарики. Оказалось -
бывают, и еще какие! Хотя до "королевы-гордячки" ей было далековато, мне
она показалась очень милой и привлекательной. Тонкие кисти, стройные ноги,
великолепный загар. Только что с Гавайев - купалась там целую неделю.
Стрижка короткая, челка аккуратно подобрана невидимками. Серебряный
браслет на запястье. Ловкие, пружинистые движения. Эластичная кожа туго
обтягивает каждую округлость гибкого, как у поджарой пантеры, тела.
Глядя на этих девчонок, я вспомнил свой школьный класс. В любом классе
любой школы, пускай и с небольшими различиями, обычно присутствуют все
основные типы девчонок. По одной каждого типа. Так, в любом классе есть
своя Королева-Гордячка - и своя Поджарая Пантера. Это уж непременно... Ну
и дела, подумал я. Прямо не секс за деньги, а вечер выпускников в родной
школе. А точнее даже - его финальная часть, когда все уже разбились на
тепленькие компании и решили "погудеть" еще где-нибудь. Дурацкая, конечно,
ассоциация - но именно так мне казалось. Понятно теперь, отчего с ними так
хорошо расслаблялся Готанда.
И та, и другая побывали у Готанды явно уже не раз - обе поздоровались
просто, без всякой зажатости. "Привет! - Как жизнь? - Скучал тут без нас?"
- и все в таком духе. Готанда представил меня - школьный друг, занимается
сочинительством.
- Привет! - улыбнулись мне обе. Улыбками из серии "не бойся, все свои".
Такими особенными улыбками, которых почти не встретишь в реальном мире.
- Привет, - ответил я.
Потом мы валялись на диване и на полу, пили бренди с содовой под Джо
Джексона, "Шик" и "Алан Парсонз Проджект" - и болтали о чем попало.
Атмосфера покоя и небывалой раскованности окутала комнату. Нам с Готандой
было в кайф - и девчонкам явно не хуже. Готанда, выбрав очкастую в
качестве пациентки, изображал стоматолога. Получалось у него отменно. Куда
больше похоже на стоматолога, чем у настоящего стоматолога. Одно слово -
талант.
Готанда сидел на полу с очкастой. С таинственным видом шептал ей что-то на
ухо, а она то и дело хихикала. В это время "гордячка" тихонько
прислонилась к моему плечу и сжала мне руку. Пахла она изумительно.
Божественный аромат, от которого перехватывает дыхание. Ну точно, как с
одноклассницей через десять лет после школы, подумал я снова. "Тогда, в
школе, я тебе не решалась сказать... Но ты мне всегда ужасно нравился...
Почему же ты никогда не приставал ко мне, дурачок?" Мечта любого
пацана-старшеклассника. Идеальный образ... Я осторожно обнял ее. Она
закрыла глаза и уткнулась носом мне в ухо. Потом самым кончиком языка
лизнула меня в шею, очень плавно и нежно. Я вдруг заметил, что ни Готанды,
ни его собеседницы в комнате уже нет. Надо полагать, уединились в спальне.
"Может, притушим немного свет?" - шепотом предложила она. Я нашарил на
стене выключатель, погасил люстру, и мы остались в тусклом свете торшера.
Вместо пластинки уже почему-то играла кассета. Боб Дилан. "It's All Over
Now, Baby Blue".
- Раздень меня, только медленно, - прошептала она мне на ухо. Я
повиновался - и начал медленно-медленно снимать с нее свитер, потом юбку,
потом блузку, потом чулки. Машинально попытался было сложить вещи
поаккуратнее, но тут же сообразил, что нужды в этом нет, и оставил все как
есть на полу. Теперь была ее очередь. Так же медленно она стянула с меня
галстук от Армани, потом "ливайсы", потом рубашку. И затем в одних
трусиках и узеньком лифчике встала передо мной во весь рост.
- Ну, как? - улыбнулась она.
- Здорово! - сказал я. Бесподобное тело. Фатальная, девственно-дикая,
страшно возбуждающая красота.
- Как "здорово"? - не унималась она. - Скажешь понятнее - не пожалеешь. За
мной дело не станет.
- Сразу детство вспоминается. Школа... - сказал я искренне.
Несколько секунд она, озадаченно щурясь, разглядывала меня, словно
какое-то чудо света, - и, наконец, широко улыбнулась:
- Слушай, а ты уникальный!
- Что... Ужасно ответил?
- Вовсе нет! - рассмеялась она. Затем придвинулась ко мне близко-близко -
и сделала то, чего за все тридцать четыре года со мной никто никогда не
делал. Нечто очень интимное - и вселенски-громадное, до чего человеческому
воображению просто не додуматься. Хотя кто-то все же додумался... Я
расслабил все мышцы, закрыл глаза и поплыл по течению. Весь сексуальный
опыт моей жизни не шел ни в какое сравнение с тем, что сейчас вытворяли со
мной.
- Ну как? Неплохо? - шепнула она мне на ухо.
- Н-неплохо... - только и выдохнул я.
То была божественная музыка, которая успокаивает психику, освобождает тело
и усыпляет всякое чувство Времени. Утонченнейшая интимность, полная
гармония времени и пространства, универсальное общение - пусть даже и в
такой ограниченной форме... И все это - за счет списания чьих-то расходов?
"Очень неплохо", - повторил я. Все еще пел Боб Дилан. Что там за песня-то?
Ах, да - "Hard Rain". Я тихонько обнял ее. Она полностью расслабилась - и
растворилась в моих руках... Странная штука - спать с красивой женщиной
под Боба Дилана за счет списания чьих-то расходов. В старые добрые
шестидесятые такое никому и в голову бы не пришло.
"Да это же искусственный образ! - мелькнуло вдруг в голове. - Нажми на
кнопку - исчезнет в ту же секунду. Трехмерная эротическая картинка. Запах
духов, нежная кожа под пальцами и страстные вздохи прилагаются
дополнительно..."
Я прилежно выполнил все, что от меня требовалось, успешно кончил - и мы
отправились с нею под душ. Сполоснувшись, завернулись в банные полотенца,
вернулись в комнату и стали пить бренди с содовой, слушая то "Дайр
Стрэйтс", то еще что-нибудь.
Она спросила, что именно я сочиняю. Я в трех словах описал ей суть своей
работы. М-да, интересного мало, сказала она. Смотря какая тема, сказал я.
В общем, я разгребаю культурологические сугробы, сказал я. А я разгребаю
Херберт Фрэнк
Херберт Фрэнк
Ильин Андрей
Прозоров Александр
Перумов Ник
Шилова Юлия