Чтение 61–й страницы книги ~Дэнс, дэнс, дэнс~

вся эта их философия летит под откос. Вс" перепуталось до невозможности.
Где она, эта "жизнь по большому счету"? Была, да вся вышла. Остался только
мой финансовый кретинизм... Просто кошмар. Сколько денег приходит, сколько
уходит - понятия не имею. Бухгалтер в конторе мне что-то объясняет, себя
не помня. Так мудр"но, что сам черт ногу сломит. Ясно одно: бабки бешеные
крутятся. Здесь у нас дебет, здесь кредит, тут мы расходы списали, тут
налоги уплатили - голова кругом идет! Сколько раз я их умолял - давайте
как-то проще все сделаем. Куда там! Даже не слушает никто. Тогда, говорю,
хоть объясняйте, сколько долга еще осталось. Вот они и объясняют. Это как
раз проще всего. До фига еще осталось - вот и все объяснение. Тут вы почти
рассчитались, но здесь и там - еще до фига. Так что отрабатывайте. А пока
можете тратить сколько угодно на представительские расходы... Вот такая
ерунда получается. Паршиво себя чувствую - сил нет. Словно какая-то
личинка мерзопакостная... Ведь ты пойми - я готов отработать. И работу
свою, в общем, люблю. Только хуже некуда, если тобой вертят как хотят, а
ты даже не понимаешь, что происходит. Иногда такой ужас охватывает... А,
ладно. Что-то я болтаю много, извини. Вечно у меня с тобой язык
развязывается...
- Ладно тебе. Я ж не против, - сказал я.
- Да ну, гружу тебя своими проблемами. Потом встретимся - нормально
поговорим... В общем, приятной поездки. Без тебя будет тоскливо. А я вс"
думал, выкрою время - напьемся с тобой как-нибудь...
- Да я на Гавайи еду! - рассмеялся я. - Это ж не Берег Слоновой Кости
какой-нибудь. Через неделю вернусь!
- Ну, в общем, да... Вернешься - позвони, ладно?
- Позвоню, - обещал я.
- Будешь валяться на пляже Вайкики - вспомни, как я сражаюсь с долгами,
притворяясь зубным врачом...
- Есть много способов жить на свете, - сказал я. - Сколько людей - столько
и способов. Different strokes for different folks..."Здесь - "Каждый
сверчок знай свой шесток" (англ.). Строка из песни "Everyday People""
- "Слай и Фэмили Стоун"! - мгновенно среагировал Готанда, и я услышал, как
он радостно щелкнул пальцами. Вот уж действительно: разговаривая с людьми
своего поколения, многое понимаешь без лишних слов.
Юми"си позвонила ближе к десяти. С работы пришла, из дома звоню, сказала
она. Я сразу вспомнил ее дом за пеленой снегопада. Очень простой дом.
Очень простую лестницу. Очень простую дверь. Ее слегка нервную улыбку. Я
понял, что страшно соскучился по всему этому. Закрыл глаза и представил,
как тихо танцуют снежинки в непроглядной ночи... Никак, влюбился, подумал
я.
- Откуда ты узнал, как меня зовут? - первым делом спросила она.
- Юки сказала, - ответил я. - Не бойся, я ничего ужасного не натворил.
Взяток не давал. Телефоны не прослушивал. Морду никому не бил. Просто
вежливо спросил у девочки, как т"тю звали, и она мне вежливо ответила.
Она помолчала, явно сомневаясь в услышанном.
- И как там она? Ты довез ее куда нужно?
- Все в порядке, - ответил я. - И довез куда нужно, и до сих пор с ней
встречаюсь иногда. Жива-здорова. Немного странный ребенок, конечно...
- Твоя точная копия, - сказала она бесстрастно. Словно констатировала
некий факт, известный любому гуманоиду на Земле. Что-то вроде "обезьяны
любят бананы" или "в пустыне Сахара редко идут дожди". По крайней мере,
мне так показалось.
- А почему ты скрывала свою фамилию? - спросил я.
- Неправда! Я говорила: приедешь опять - скажу. Ничего я не скрывала, -
ответила она. - Просто рассказывать долго, вот и все. Ну, не люблю я свою
фамилию объяснять. Сразу все спрашивают: как пишется, часто ли
встречается, откуда родом... Ты просто не представляешь, как надоело всю
жизнь на одни и те же вопросы отвечать!
- Ну, не знаю, по-моему, очень хорошее имя. Я тут проверил - в Токио живет
целых два господина Юми"си, ты в курсе?
- Конечно. Я же тебе говорила, что раньше в Токио жила. Давно все
проверила. Если уж бог наградил странным именем, первое, что делаешь в
новом городе - проверяешь телефонные справочники. Смотришь, нет ли других
Юми"си. Например, в Киото всего один такой есть... А ты что, по делу
звонишь?
- Да не по делу. Просто так, - честно сказал я. - Я завтра в путешествие
уезжаю. Захотел перед отъездом твой голос услышать. Вот и вс" дело.
Представь себе, иногда мне очень хочется слышать твой голос.
Она опять замолчала. В трубке слышались легкие помехи. Далеко-далеко
говорила женщина. Словно из-за угла какого-то длинного коридора.
Скрипучий, едва различимый голос звучал очень странно. Слов не разобрать,
но чувствовалось, что ей физически тяжело. Мучительно, то и дело срываясь
на полуслове, она все жаловалась кому-то на жизнь.
- Помнишь, я тебе рассказывала, как из лифта в темноту провалилась? -
спросила Юми"си.
- Помню, - ответил я.
- Так вот... Это еще раз случилось.
Я молчал. Она тоже. Далекая женщина в трубке все говорила, мучаясь и
скрипя. Ее собеседник поддакивал, но уже совсем неразборчиво. Совсем
слабый голос лишь повторял короткие междометия, что-то вроде "ага" и
"угу". Женщина говорила так медленно, словно взбиралась куда-то по хлипкой
стремянке и боялась упасть. "Так говорят мертвецы! - вдруг пронеслось у
меня в голове. - За углом длинного-длинного коридора собрались покойники и
говорят со мной. О том, как это тяжело и мучительно - умереть..."
- Эй... Ты слушаешь? - спросила Юми"си.
- Слушаю, - ответил я. - Расскажи.
- Только скажи сперва - ты действительно мне тогда верил? Или просто
слушал и поддакивал из вежливости?
- Действительно верил, - сказал я. - Я тебе не рассказывал, но... Потом,
после нашего с тобой разговора, я ведь тоже там побывал. Поехал в лифте,
вышел - и ступил в темноту. И со мной произошло то же самое. Так что я
тебе верю, не беспокойся.
- Ты тоже там был?!
- Я еще расскажу тебе об этом подробнее, но не сейчас. Сейчас я еще не все
могу объяснить как следует. Очень многое я сам для себя пока не решил. Но
когда мы встретимся, обязательно расскажу - все по порядку, от начала и до
конца. И хотя бы поэтому должен увидеть тебя еще раз. Но это случится
потом. А сейчас - ты можешь рассказать, что случилось с тобой? Поверь, это
очень важно.
Она выдержала долгую паузу. Помехи и голоса в трубке смолкли. Обычная
тишина телефонной трубки - и ничего больше.
- Когда это было... - сказала она наконец. - Дней десять назад, наверное.
Поехала я на лифте вниз, в подземный гараж. Часов в восемь вечера.
Доехала, выхожу - и вдруг снова там оказываюсь! Как и в прошлый раз.
Сперва вышла и только потом сообразила, где я. Только не ночью, и не на
шестнадцатом этаже. Но вс" точно так же. Темно, хоть глаз выколи, сыро и
плесенью пахнет. И темнота, и сырость, и запах - вс" такое же. На этот раз
я никуда не пошла. Застыла на месте и жду, пока лифт обратно приедет.
Прождала, наверно, целую вечность... А потом лифт пришел, я села и
поскорее уехала. Вот и вс".
- А об этом ты кому-нибудь говорила? - спросил я.
- Ты что! - сказала она. - Второй раз? Нет уж, хватит. Решила больше
никому не рассказывать.
- И правильно. Больше никому говорить не стоит.
- Послушай, но что же мне делать? Так и бояться, что опять в темноту
провалюсь, всякий раз, как на лифте еду? Когда в таком огромном отеле
работаешь, хочешь не хочешь - а приходится ездить в лифте по нескольку раз
на дню... Как же быть? Мне и посоветоваться-то не с кем, кроме тебя...
- Послушай... Юми"си-сан, - сказал я. - Что же ты мне раньше не позвонила?
Я бы тебе сразу объяснил, как быть!
- Я звонила. Несколько раз, - сказала она тихонько, почти шепотом. - А
тебя все дома не было.
- Ну, наговорила бы на автоответчик!
- Да... не люблю я его. И так душа не на месте...
- Ясно. Тогда слушай, объясняю вс" очень просто. Эта темнота - никакое не
Зло, и ничего опасного для тебя в ней нет. Бояться ее не нужно. Там, в
темноте, кое-кто жив"т - ты шаги его слышала, помнишь? - но он никогда
тебя не обидит. Он даже мухи обидеть не может, поверь мне. Поэтому, если
опять в темноту попадешь - просто зажмурься покрепче и жди, пока лифт не
приедет. Поняла?
Она помолчала, переваривая то, что я ей сказал.
- Можно, я признаюсь тебе кое в чем?
- Да, конечно.
- Я не понимаю тебя, - сказала она очень тихо. - Иногда о тебе вспоминаю.
Но кто ты такой на самом деле, что за человек - никак не пойму.
- Я знаю, о ч"м ты, - сказал я. - Мне уже тридцать четыре - но, к
сожалению, во мне еще слишком много того, что я сам себе объяснить не
могу. Слишком много вопросов я очень долго откладывал на потом. И только
теперь наконец пытаюсь собрать себя в одно целое. Изо всех сил стараюсь.
И, надеюсь, довольно скоро смогу объяснить тебе все очень точно. И тогда
мы гораздо лучше поймем друг друга.
- Что ж, будем надеяться, - произнесла она тоном абсолютно постороннего
человека. Как диктор в телевизоре: "Будем надеяться, все кончится хорошо.
Переходим к следующей новости..."
- А вообще-то я завтра на Гавайи лечу, - сообщил я.
- А-а, - ответила она равнодушно.
На этом разговор иссяк. Мы попрощались и положили трубки. Я выдул залпом
стакан виски, выключил свет и уснул.

28.