- как мать или как друг, все равно - постараетесь в реальной жизни
показать своей дочери то, что вы хоть как-то связаны с ней; если сможете
на практике убедить ее, что хоть как-то ее уважаете, - то она, ребенок с
отличным чутьем, обопрется на вас - и запросто сделает все, что нужно,
сама.
С минуту она молча брела, не вынимая рук из карманов. Потом повернулась ко
мне:
- Я вижу, вы очень здорово понимаете, что она чувствует. Как это вам
удается?
"Если стараешься что-то понять - что-нибудь поймешь обязательно", - хотел
я ответить, но, понятное дело, смолчал.
Она сказала, что хочет отблагодарить меня за заботу и время, которое я
уделил ее дочери.
- За это меня уже с лихвой отблагодарил господин Макимура. До сих пор
ломаю голову, куда мне столько...
- Но я сама хочу! Он - это он, а я - это я. Я-то хочу отблагодарить вас со
своей стороны! Если этого не сделать прямо сейчас - я забуду.
- Вот и забудьте, велика беда, - рассмеялся я.
Она свернула к скамейке, присела, достала из кармана рубашки сигареты и
закурила. Зеленая пачка "сэлема" размякла от пота и потеряла форму.
Неизменные птицы все насвистывали неизменные гаммы.
Довольно долго Амэ сидела и курила, не говоря ни слова. Точнее, затянулась
она всего пару раз - а потом сигарета в застывших пальцах просто
превратилась в пепел, который упал на траву к ее ногам. Вот так, наверное,
выглядит умершее Время, вдруг подумал я. Время скончалось в ее руке,
сгорело и белым пеплом опало на землю. Я слушал птиц и смотрел, как по
дорожкам внизу разъезжают тележки садовников. С тех пор, как мы прибыли в
Макаху, погода стремительно улучшалась. Только раз откуда-то с горизонта
донеслись слабые раскаты грома, но тут же стихли. Словно какой-то
неведомой силой растащило на клочья свинцовые тучи - и привычное солнце
вновь залило лучами землю. На Амэ была грубая хлопчатая рубашка с
короткими рукавами (для работы она надевала именно эту рубашку, всегда
одну и ту же, рассовывала по нагрудным карманам ручки, фломастеры,
зажигалку и сигареты), темных очков она в этот раз не надела - и при этом
сидела на самом солнцепеке. Однако ни слепящее солнце, ни жара ее, похоже,
совершенно не волновали. Хотя в том, что ей жарко, я не сомневался: на шее
поблескивали капельки пота, а на синей рубашке кое-где проступили пятнышки
влаги. Но она как будто ничего не чувствовала. То ли из-за духовной
сосредоточенности, то ли от душевной разбросанности - не мне судить. В
общем, так прошло минут десять. Десять минут ухода из времени и
пространства в абсолютную ирреальность. Но сколько бы времени ни прошло -
ей было все равно. Очевидно, категория времени не входила в список
факторов, что обусловливают ее жизнь. А если и входила, то занимала там
самое последнее место. Что выгодно отличало ее ситуацию от моей. Я
опаздывал на самолет - и хоть ты тресни.
- Мне пора, - сказал я, взглянув на часы. - Перед вылетом еще за машину
расплачиваться, поэтому лучше приехать пораньше.
Она поглядела куда-то сквозь меня, пытаясь сфокусировать взгляд хоть на
чем-нибудь. Именно это выражение я не раз замечал на мордашке Юки. Из
серии "Как бы ужиться с этой реальностью?" Что ни говори, а общих привычек
и склонностей у мамы с дочкой хватало.
- Ах, да. Вы же торопитесь. Я забыла, - сказала она. И медленно покачала
головой: раз влево, раз вправо. - Простите, задумалась о своем...
Я встал со скамейки и тем же маршрутом пошел обратно к коттеджу.
* * *
Они вышли проводить меня - все трое. Я наказал Юки поменьше объедаться
мусором из всяких "макдональдсов". Та в ответ только губы поджала. Ладно,
подумал я. Если рядом Дик Норт - надеюсь, хоть за это можно не
беспокоиться.
Я развернул машину, глянул в зеркало заднего вида. Странная троица. Дик
Норт, задрав руку повыше, энергично размахивал ею из стороны в сторону.
Амэ вяло покачивала ладошкой, уставившись в пространство перед собой. Юки,
отвернувшись вбок, ковыряла носком сандалии какой-то булыжник. И в самом
деле - команда случайно встретившихся бродяг, затерянная на задворках
нелепого Космоса. Просто не верилось, что я сам до последней минуты
числился в составе их экипажа. Но дорога вскоре вильнула влево, и их
отражения исчезли. Впервые за долгое время я был совершенно один.
* * *
Я наслаждался одиночеством. Это вовсе не значит, что меня, к примеру,
напрягало общество Юки. Просто - очень неплохо бывает иногда остаться
одному. Ни с кем не советуешься, прежде чем что-нибудь сделать. Ни перед
кем не оправдываешься, если что-то не получилось. Глупость сморозил - сам
пошутишь над собой, сам же и посмеешься. Никто не упрекнет - мол, ну и
дурацкие у тебя шуточки. А скучно станет - упрешься взглядом в пепельницу,
и дело с концом. И никто не скажет: "Эй, ты чего на пепельницу уставился?"
В общем, не знаю, хорошо это или плохо - к одинокой жизни я уже слишком
привык.
Как только я остался один, цвета и запахи вокруг совсем немного, но
изменились. Я вздохнул поглубже - и почувствовал, что в груди стало
просторнее. Наконец, нашарив по радио джазовую волну, я ощутил себя совсем
свободно - и под Ли Моргана с Коулменом Хоукинсом погнал машину к
аэропорту. Тучи, еще недавно застившие все небо, теперь расползались, как
крысы по углам, прижимаясь рваными клочьями к горизонту. Неутомимый
пассат, поигрывая листьями пальм у дороги, уносил эти тучи все дальше и
дальше на запад. "747-й" набирал высоту под крутым углом - точно огромный
серебряный гвоздь, зачем-то заброшенный в небо.
Я остался один - и все мысли повылетали из головы. Я чувствовал, что в
голове вдруг резко полегчало. И мое бедное сознание не в состоянии
справиться с такой разительной переменой. Но все-таки - не думать ни о чем
было очень приятно. Вот и не думай, сказал я себе. Ты на Гавайях, черт
тебя побери - зачем здесь вообще о чем-то думать? Я выкинул из головы все,
что в ней еще оставалось, и сосредоточенно погнал машину вперед,
насвистывая "Stuffy" - а потом и "Side-Winder" - свистом, напоминающим
средней силы сквозняк. Ветер на спуске при ста шестидесяти в час завывал,
как безумный. После съезда с холма дорогу вывернуло под резким углом - и
передо мною во весь горизонт разлилась свежая синева Тихого океана.
Итак, подумал я. Вот и закончился отпуск. Плохое ли, хорошее - все
когда-нибудь да заканчивается.
Добравшись до аэропорта, я вернул машину, зарегистрировался у стойки
"Всеяпонских Авиалиний" и напоследок, отыскав телефон-автомат, еще раз
набрал загадочный номер. Как я и предполагал - никакого ответа. Лишь
тоскливые гудки, готовые впиваться мне в ухо до бесконечности. Я повесил
трубку и какое-то время простоял, уставившись на автомат. Насмотрелся,
плюнул и, перейдя в зал первого класса, принялся за джин-тоник.
Токио, подумал я. Но ничего привычно-токийского в памяти не всплывало.
31.
Вернувшись в квартирку на Сибуя, я наскоро просмотрел почту последнего
месяца и прослушал сообщения на автоответчике. Что в почте, что по
телефону - абсолютно ничего нового. Мелкая рабочая рутина, как всегда.
Приглашение на собеседование для выпуска очередного буклета, жалобы на то,
что я исчез в самый нужный момент, новые заказы и прочее в том же духе.
Отвечать на это было выше моих сил, и я решил послать всех подальше. С
одной стороны - чем тянуть резину, оправдываясь перед каждым в
отдельности, лучше уж одним махом выполнить все, что от тебя требуют, и
дело с концом. И время сберегаешь, и кошки на душе не скребут. С другой
стороны - я слишком хорошо уяснил для себя: однажды начав разгребать этот
снег, завязнешь так, что руки уже больше ни до чего не дотянутся. Поэтому
в один прекрасный день просто придется послать всех к чертям. Конечно, это
невежливо, и репутация может пострадать. Но в моем-то случае, слава богу,
хотя бы о деньгах в ближайшее время можно не беспокоиться. А дальше - будь
что будет. До сих пор я выполнял все, что мне говорили, и не пожаловался
ни разу. И теперь могу хоть немного пожить как хочу. В конце концов, тоже
право имею.
Затем я позвонил Хираку Макимуре. Трубку снял Пятница и сразу же соединил
меня с хозяином. Я вкратце отчитался. Дескать, Юки на Гавайях расслабилась
и отдохнула как следует, никаких проблем не возникло.
- Отлично, - сказал Хираку Макимура. - Я тебе крайне благодарен. Завтра
позвоню Амэ. Денег, кстати, хватило?
- Более чем. Даже осталось.
- Остаток потрать как хочешь. Не забивай себе голову.
- У меня к вам один вопрос, - сказал я. - Насчет женщины.
- А! - среагировал он как ни в чем не бывало. - Ты об этом...
- Откуда она?
- Из клуба интимных услуг. Сам подумай, откуда ж еще. Ты ведь с ней, я
надеюсь, не в карты всю ночь играл?
- Да нет, я не об этом. Как получается, что из Токио можно заказать
женщину в Гонолулу? Мне просто интересно. Чистое любопытство, если угодно.
Хираку Макимура задумался. Видимо, над природой моего любопытства.
- Ну, что-то вроде международной почты с доставкой на дом. Звонишь в
токийский клуб и говоришь: в Гонолулу там-то и там-то, такого-то числа, во
столько-то требуется женщина. Они связываются с клубом в Гонолулу, с
которым у них контракт, и требуемая женщина доставляется когда нужно. Я
плачу клубу в Токио. Они берут комиссионные и пересылают остаток в
Гонолулу. Там тоже берут свои комиссионные - и остальное отходит женщине.
Корнев Павел
Мацумото Сэйте
Сертаков Виталий
Прозоров Александр
Василенко Иван
Юрьев Сергей