Кики - Мэй - Готанда. Потом добавилась линия Хираку Макимура - Джун. А
теперь, выходит, еще и Кики с Джун как-то связаны. Обе оставили мне один и
тот же номер телефона. И все опять перевернулось с ног на голову.
- Да, дорогой Ватсон! Задачка не из легких, - сказал я пепельнице на
столике. И, понятное дело, в ответ ничего не услышал. Умная пепельница
предпочитала не влезать во всю эту кашу. Пепельница, кофейная чашка,
сахарница, чек - все слишком умны и делают вид, что не слышат. Дурак здесь
один только я. Вечно вляпаюсь в какую-нибудь передрягу. Вечно побитый
жизнью и усталый. В чудный весенний вечер даже на свидание некого
пригласить...
Я вернулся домой и попробовал дозвониться до Юми"си-сан - но ее уже не
было на работе. Сегодня решила уйти пораньше, сказали мне. Пошла, небось,
в свой бассейн учиться плаванию. Как всегда, я тут же приревновал ее к
бассейну. К обаятельному (точь-в-точь Готанда) инструктору, который берет
ее за руку и нежным голосом объясняет, как грести в кроле. И я проклял все
бассейны на свете, от Саппоро до Каира, - из-за нее одной... Боже, как вс"
дерьмово-то, подумал я.
- Вс" - дерьмо. Дерьмо высшей пробы. Засохшее дерьмо. Просто блевать
тянет... - произнес я, подражая Готанде. Как ни удивительно, и правда
полегчало, - хоть я на это и не надеялся. Пожалуй, Готанде стоило бы стать
проповедником. Так и начинать свои проповеди по утрам и вечерам: "Весь мир
- дерьмо. Засохшее дерьмо высшей пробы. Взблю"м же, дети мои!.." Наверняка
собрал бы немалую паству.
И все-таки, несмотря ни на что - я безумно скучал по Юми"си-сан. По ее
чуть сбивчивой речи, беспокойным движениям. Мне нравилось вспоминать, как
деловито она поправляла пальчиком очки на носу, с каким серьезным видом
проскальзывала ко мне в номер, снимала жакетик и садилась рядом. От одних
воспоминаний об этом на душе теплело. Я чувствовал в ней какую-то
внутреннюю прямоту, и это очень притягивало меня. Интересно, могло бы у
нас с нею, в принципе, что-нибудь получиться?
Она: работает за любимой конторкой в отеле, два-три раза в неделю ходит в
бассейн - и, похоже, жизнью вполне довольна. Он: разгребает текстовые
сугробы, любит "субару" и старые пластинки, хорошо готовит - и, похоже,
крайне мало чему в жизни действительно рад. Такая вот парочка. Может, и
получилось бы, а может, и нет. Данных недостаточно. Ответ невозможен.
А если мы будем вместе - неужели я действительно когда-нибудь сделаю ей
больно? Как пророчила при разводе жена - я обязательно сделаю больно любой
женщине, которая со мной свяжется. Потому что у меня такой характер.
Потому что я всегда думаю только о себе, а других любить не способен.
Неужели она права?
И все-таки - при мысли о Юми"си-сан мне захотелось немедленно сесть в
самолет и улететь к ней в Саппоро. Обнять ее покрепче и признаться: черт с
ней, с нехваткой данных, я все равно тебя люблю. Но как раз этого делать
нельзя. Сначала я должен распутать все, что уже перепутано. Невозможно
начать новое, разобравшись со старым лишь наполовину. Иначе старая
недоделанность перекинется и на новое. И куда б я потом ни двигался,
сколько бы ни старался - все, что я буду делать дальше, затопят сумерки
незавершенности. А это совсем не та жизнь, которой мне в итоге хотелось бы
жить.
Проблема - в Кики. Да, вс" замыкается на ней. Самыми разными способами она
пытается выйти со мной на связь. Где бы я ни был - от кинотеатров Саппоро
до пригородов Гонолулу - она, словно тень, все время мелькает у меня на
пути. И пытается передать мне какое-то послание. Это ясно как день. Вот
только послание слишком сложное, и я не могу его разобрать. Кики! О чем ты
просишь меня?
Что я должен делать?..
Впрочем, как раз это я понимал.
В любом случае я должен ждать. Так было всегда. Когда запутаешься, как
рыба в сетях, главное - не делать резких движений. Замри на какое-то время
- и что-нибудь произойдет. Обязательно начнет происходить. Вглядись в
мутный полумрак пристальней - и жди, пока там что-нибудь не зашевелится.
Знаю по собственному опыту. Что-нибудь обязательно начнет шевелиться. Если
тебе это нужно - оно обязательно зашевелится.
Ладно, сказал я себе. Подождем.
* * *
Несколько дней подряд мы с Готандой встречались - то выпивали дома, то
где-нибудь ужинали. Постепенно эти встречи вошли у меня в привычку. И
всякий раз он извинялся, что никак не вернет мою "субару". Не волнуйся,
какие проблемы, отмахивался я.
- Как тебе "мазерати"? Еще не сплавил в море? - спросил он однажды.
- Да все до моря никак не доеду, - ответил я.
Мы сидели за стойкой бара и пили джин-тоник. Причем он набирался немного
быстрее меня.
- На самом деле, было бы здорово его в море выкинуть! - сказал он, не
отнимая стакана от губ.
- На душе, конечно, полегчало бы, - согласился я. - Только все равно после
"мазерати" будет "феррари".
- А мы бы и "феррари" туда отправили.
- А после "феррари" что?
- Хороший вопрос... Но если каждую в море сбрасывать, страховая компания
когда-нибудь тревогу забьет. Это уж обязательно.
- Да черт с ней, со страховой компанией! Давай мыслить масштабнее.
Все-таки это наша с тобой пьяная фантазия, а не какое-нибудь малобюджетное
кино, в котором ты снимаешься. У фантазий бюджета не бывает. Забудь свои
комплексы среднего класса. Чего на мелочь размениваться? Шиковать - так на
всю катушку. "Ламборгини", "порш", "ягуар" - да все что угодно! Появилась
- выкинул в море, и так без конца. Стесняться нечего. Море большое.
Выкидывай в него машины хоть тысячами - все проглотит и через край не
перельется. Включи воображение, мужик!
Он рассмеялся:
- Поговоришь с тобой - просто гора с плеч...
- Так и у меня тоже. Машина-то не моя, да и фантазия чужая, - пожал я
плечами. - Как у вас, кстати, с женой - все хорошо?
Он отпил джина с тоником и кивнул. За окном шелестел дождь, в баре было
пустынно. Кроме нас двоих - никого. Бармен от нечего делать протирал
бутылки с сакэ.
- У нас все отлично, - тихо сказал Готанда. И скривил губы в улыбке. - У
нас любовь. Любовь, испытанная разводом, и ставшая от этого только
сильнее. Романтично, а?
- До ужаса романтично. Сейчас в обморок упаду.
Он легонько хихикнул.
- И тем не менее, это правда, - очень искренне сказал он.
- Не сомневаюсь, - ответил я.
* * *
Примерно так мы и разговаривали при каждой встрече. С шутками-прибаутками
- об очень серьезных вещах. Настолько серьезных, что не шутить то и дело
было бы невыносимо. Пускай большинство этих шуток особым юмором не
блистало - нам было все равно. Были бы шутки, а какие - неважно. Шутки
ради шуток. Словно мы заранее договорились нести околесицу. Зная,
насколько вс" на самом деле серьезно. Нам обоим по тридцать четыре - очень
тяжелый возраст, в каком-то смысле еще тяжелее, чем тридцать три. Когда
начинаешь на собственной шкуре испытывать, что значит "годы возьмут сво"".
Когда в твоей жизни начинается осень, за которую так важно подготовиться к
зиме. И прежде всего - понять, что для этого нужно. Формулировка Готанды
была предельно проста:
- Любовь, - сказал он. - Все, что мне нужно - это любовь.
- Очень трогательно! - ответил я. Хотя, что говорить, сам нуждался в этом
не меньше.
Готанда ненадолго умолк. Он сидел и молча размышлял о любви. Я задумался о
том же. Вспомнил Юми"си-сан. Столик в баре, за которым она выпила то ли
пять, то ли шесть "Блади Мэри". Вот как. Стало быть, она любит "Блади
Мэри"...
- Я в жизни столько баб перетрахал - видеть их уже не могу, - продолжал
Готанда чуть погодя. - И постельными радостями сыт по горло. Трахни хоть
десять баб, хоть пятьдесят - разницы-то никакой! Те же действия, те же
реакции... А мне нужна любовь. Вот - хочешь, открою страшную тайну? Я не
хочу трахаться ни с кем, кроме своей жены!
Я щелкнул пальцами от восторга.
- Высший класс! Святые слова. Гром среди ясного неба. Срочно созывай
пресс-конференцию. И официально заявляй на весь белый свет: "Не желаю
трахаться ни с кем, кроме жены!" Всех до слез прошибет, могу спорить. А
премьер-министр, наверное, даст тебе медаль.
- Бери круче. Тут уже Нобелевской премией мира попахивает. Сам подумай -
перед лицом всего человечества заявить: "Хочу трахать только свою жену!"
Разве обычным людям такое под силу?
- Вот только "нобелевку" во фраке получают... У тебя есть фрак?
- Куплю, какие проблемы! Все равно на расходы спишется.
- Колоссально. Как Божье Откровение, честное слово...
- На церемонии вручения так и начну свою речь перед шведским королем, -
продолжал Готанда. - "Уважаемые господа! Отныне я не желаю трахать никого,
кроме своей жены!" Буря оваций. Тучи в небе расходятся. Солнце заливает
лучами Швецию.
- Льдины во фьордах тают. Викинги падают ниц. Слышится пение русалок, -
закончил я.
- Катарсис...
Мы опять помолчали, задумавшись каждый о своей любви. Обоим явно было о
Шилова Юлия
Доставалов Александр
Свержин Владимир
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Влодавец Леонид