магазин Кобаяси".
Магазин был, конечно, не слишком большой, но и не такой крохотный, каким я
его представл после рассказа Мидори. Обычный книжный магазин, как любой из
тех, что есть на любой улице. В такую же книжную лавку я бегал в детстве
покупать детские журналы, не в силах дождаться появления новых выпусков.
Остановившись перед магазином Кобаяси, я почувствовал тоску по прошлому.
Такой магазин есть на любой улице, куда ни пойдешь.
Железные шторы на окнах магазина были опущены, на шторе была приклеена
надпись : "Shuukan Bunshun" (еженедельник "Литературная весна"), новый
выпуск каждый четверг". до двенадцати оставалось еще пятнадцать минут. Я
попробовал убить время, слоняясь по торговому ряду с нарциссами в руке, но
мне это быстро наскучило, и я нажал кнопку звонка сбоку от шторы и стал
ждать ответа, отступив назад на пару шагов.
Я прождал секунд пятнадцать, но ответа не было. Я колебался, позвонить еще
раз или не стоит, когда сверку донесся звук отодвигаемой створки окна.
Мидори высунула голову наружу и помахала рукой.
- Поднимай штору и заходи, - крикнула она.
- Ничего, что я рано? - крикнул я в ответ.
- Ничего-ничего! Поднимайся на второй этаж. Я сейчас отойти не могу.
И окно опять с шумом затворилось.
Я с жутким шумом приподнял штору примерно на метр, протиснулся под ней
внутрь и опустил ее обратно. Внутри лавки была кромешная тьма. Я
споткнулся о стопку журналов, перевязанных веревкой, подготовленную для
возврата, и чуть не растянулся на полу, кое-как прошел по помещению, снял
туфли и наощупь пробрался наверх.
В доме было темно. Там, куда я поднялся по ступенькам, была обстановка как
в гостевой, с простеньким набором мягкой мебели. Комната была небольшая,
из окна в нее проникал тусклый свет, как в каком-то польском фильме
десятилетней давности. Слева была то ли рабочий склад, то ли кладовая. Я с
осторожностью поднялся по крутой лестнице справа от гостевой, и показался
второй этаж. На втором этаже было несравненно светлее, чем внизу, и я
облегченно вздохнул.
- Иди сюда, - послышался откуда-то голос Мидори.
Комната справа от лестницы было что-то вроде столовой, внутри нее была
кухня. Сам дом был старый, но интерьер на кухне, похоже, недавно обновили,
и раковина, краны, посудный шкаф - все блестело, как новенькое. Там Мидори
что-то готовила. В кастрюле что-то бурлило, чувствовался запах жареной
рыбы.
В холодильнике пиво есть, посиди там, выпей, если хочешь, - сказала
Мидори, взглянув в мою сторону.
Я достал из холодильника банку пива, сел за стол и начал пить. Пиво было
холодное, точно его держали там несколько месяцев. На столе была маленькая
пепельница, газеты, бутылка соевого соуса. Еще там лежала бумага и ручка,
на бумаге были записаны номера телефонов и столбики цифр, похожие на
записи о сделанных покупках.
- Еще минут десять, и будет готово, подождешь там? Сможешь подождать?
- Смогу, конечно.
- Ну тогда подожди пока, чтобы аппетит получше был. Тут тебе наесться
хватит.
Попивая холодное пиво, я смотрел на обращенную ко мне спиной Мидори,
поглощенную процессом готовки.
Сноровисто и проворно перемещаясь по кухне, она готовила блюда четыре
сразу. Одной рукой пробует что-то из кипящей кастрюли, другой что-то
нарезает на доске, потом одной рукой достает что-то из холодильника,
другой моет в раковине использованную посудину.
Глядя на нее сзади, невольно вспоминалось выступление какого-нибудь
музыканта из Индии. Тут в колокольчик позвонит, здесь по доске стукнет,
там по кости буйвола ударит. движения ее были стремительными и экономными,
во всем чувствовался расчет. Я восхищенно за всем этим наблюдал.
- Может, помочь чего? - спросил было я.
- Да нет, я привыкла все одна делать, - улыбнулась она мне, отвлекшись на
секунду.
Она была в синих джинсах в обтяжку и голубой майке. На спине была
нарисована большая эмблема фирмы "Apple Record" в виде яблока. Сзади было
заметно, какие удивительно узкие у нее бедра. Точно пропустили по какой-то
причине тот период, когда должны были раздаться вширь в процессе роста.
Поэтому сзади она гораздо больше смахивала на мальчишку, чем обычная
девушка в узких джинсах.
Яркие лучи солнца, проникающие через окно над раковиной, обрамляли ее
силуэт тонкой каймой.
- Не стоило ради меня такой банкет закатывать.
- Да какой там банкет, - отвечала она, не оборачиваясь. - Вчера времени не
было, ничего толком купить не успела, так, готовлю, что получится, из
того, что в холодильнике есть. Так что ничего особеного, правда. да и
люблю я гостей принимать, это у нас семейное. У нас в семье, как правило,
почему-то ужасно любят гостей принимать. Прямо болезнь какая-то. И не
сказать, что настолько душевнее всех, и не славимся мы этим. Но как кто в
гости придет, все дела бросаем и за ним ухаживаем. Мы все в семье такие.
Уж не знаю, хорошо это или плохо. Потому у нас и спиртного полный дом,
хотя папа и не пьет почти. Знаешь, почему? Чтобы гостей встречать. Так что
пиво пей, сколько хочешь.
- Спасибо.
Тут до меня дошло, что нарциссы я оставил внизу. Положил рядом, когда
разувался, и забыл про них, когда поднимался. Я опять спустился вниз,
нашел в кромешной тьме букет из десяти нарциссов и поднялся с ними наверх.
Она достала из кладовки стеклянный бокал и поставила в него нарциссы.
- Обожаю нарциссы, - сказала Мидори. - Я когда-то в старших классах на
празднике пела "Семь нарциссов". Знаешь эту песню, "Семь нарциссов"?
- Знаю, еще бы не знать.
- Я в фолк-группе раньше была, на гитаре играла.
Она разложила еду по тарелкам, напевая "Семь нарциссов".
Обед был приготовлен великолепно и мастерски, полностью затмив мое
воображение. На стол были выставлены полные тарелки с заправленной уксусом
сырой рыбой, прозрачным бульоном, яичным супом, соленой макрелью и
солеными баклажанами домашнего посола, супом из корней кувшинки с соевым
соусом, кашей с грибами, мелко нарезанной маринованной редькой, посыпанной
солью с кунжутом. Все было приправлено в меру, на кансайский манер.
- Как вкусно! - восхитился я.
- Ну как, Ватанабэ? Скажи честно, не ожидал, что я хорошо готовлю?
- Ну как... - неуверенно начал я.
- Ты ведь из Кансая, любишь, наверное, когда все вот так приправлено?
- Так ты специально для меня по-кансайски приготовила?
- Да ну, кто же до таких мелочей старается, когда готовит? Мы дома всегда
так едим.
- Так у тебя родители из Кансая?
- Нет, папина семья из этих мест, а мама из Фукусима. У нас в родне никого
из Кансая нет, сколько ни ищи. У нас все из Токио да севера Канто.
- Что-то не пойму, а как же вы тогда так чисто по-кансайски все готовите?
Кто научил?
- Длинная история, - сказала она, кушая яичный суп. - Наша мама терпеть не
могла по дому что-то делать, поэтому вообще готовить не умела. К тому, как
видишь, у нас магазин свой. Поэтому частенько нас или в столовую
какую-нибудь есть водила, или пирожки какие-нибудь в мясной лавке покупала
вместо обеда, когда ей типа некогда была. Я это с детства ненавидела. Ну
просто до смерти ненавидела. Приготовит, бывает, керри тройную порцию за
раз, и каждый день его едим... И вот как-то раз, в средней школе дело
было, в третьем классе, я решила, что готовить буду всегда сама, как
положено. Поехала в "Кинокуния" на Синдзюку, купила кулинарную книгу,
которая больше всех понравилась, и всему, что там было, научилась. Как нож
и разделочную доску выбирать, как ножи точить, как с рыбой обращаться, как
филе рыбное нарезать, все-все. А тот, кто книгу написал, был из Кансая,
вот так и получилось, что я все по-кансайски теперь готовлю.
- Так ты это все по книге делать научилась? - пораженно спросил я.
- Я потом еще денег накопила и на настоящие банкеты ходила. Оттуда много
позаимствовала. Я все быстро схватываю. Кроме того, правда, где логически
мыслить надо и все такое.
- Это никто тебя специально не учил, и ты так готовишь, ну ты и молодец!
- Я правда так старалась, - сказала она и даже вздохнула. - Короче, в
семье у нас в готовке никто ничего не понимал и не интересовался. Хочешь
хороший нож купить или кастрюлю, а деньги у кого взять? Хватит того, что
есть, говорят. Не понимают ничего. Как ножом с таким тупым концом рыбу
потрошить? Но скажешь им, а они : "Чего там эту рыбу потрошить?" И все.
Пришлось карманные деньги откладывать и самой все покупать : ножи,
кастрюли, котлы. Представляешь? Пятнадцатилетняя девчонка копит карманные
деньги, как ненормальная, чтобы котлы покупать, точильные камни,
сковородки. У моих подруг денег полные карманы, так они на них себе платья
красивые покупают, туфли. Несправедливо, да?
Я кивнул, расправляясь с супом из корней кувшинки.
- В первом классе старшей школы я очень хотела прибор для жарки яиц
купить. Такая вытянутая тонкая медная штука, чтобы яйца в ней жарить для
яичного супа. Так я ее на деньги купила, на которые новый лифчик хотела
купить. Ну и намучалась тогда! Три месяца в одном лифчике ходить пришлось.
Представляешь? Вечером постираю, высушу кое-как, утром опять в нем иду.
Иногда он просохнуть не успевал, так это такая трагедия. В мире хуже
ничего нет, чем в мокром лифчике ходить. Особенно как подумаешь, что это
из-за прибора, которым яичный суп готовят.
- Да уж наверное, могу представить. - кивнул я, смеясь.
- Поэтому, когда мама умерла, хоть и нехорошо так говорить, даже
обрадовалась. Можно стало денег тратить, сколько надо, покупать, что
захочешь, и теперь у меня посуды навалом. Папа ведь совсем не
Доценко Виктор
Маккэфри Энн
Майер Стефани
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс