Чтение 6–й страницы книги ~Мальчик из саванны~

тишиной. Лишь по-осеннему коротко тенькали синицы да сухо шелестели падающие
листья.

Мальчик забрался в густой, желтеющий орешник. Его острый носик морщился:
пахло мухомором, гнилью и мокрой паутиной. Сверху падали пауки. Но Сан
перетерпел все и был вознагражден - набрал вкусных орехов.

Медленно и осторожно выбирался он из болота. Левой рукой прижимал полу
шкуры с орехами, а в правой держал палку и нащупывал ею дорогу.

В стойбище мальчик входил, когда проснулись даже маленькие дети. Полог у
их землянки был приподнят. Оттуда валил дым.

Мальчик нырнул в землянку и увидел ярко пылавший очаг.

- Вот! - воскликнул он и высыпал на оленью шкуру орехи.

Маленькая Лала вытерла кулаком слезы - неизвестно, отчего она плакала: от
дыма или уже досталось от матери - и набросилась на орехи.

- Откуда? - улыбнулась мать и вдруг с испугом посмотрела на Сана: -
Болото Урха?

Сан честно признался.

Сухой палкой, которую собиралась сунуть в огонь, мать начала бить Сана по
голым рукам, по плечам и спине.

- Вот тебе! Хочешь утонуть? Не будешь один ходить на болото. Не будешь!
Вот тебе!

От боли Сан заскулил, но потом притих, зная, чем все это кончится. Гнев
матери быстро сменился жалостью. Она потерлась своим носом о нос сына - так
в племени выражали любовь и ласку. Заплакала, начала жадно обнимать Сана,
гладить по плечам и голове.

Сан зажмурил глаза. Он утопал в волнах материнской ласки, и в груди его
что-то сладко таяло.

- Это тебе, Сан.

Мать бросила на раскаленный камень очага тонко нарезанные куски мяса. Они
зашипели. Землянка наполнилась вкусными запахами. Но Сана тянуло в веселую
толпу у костра. Оттуда доносился приглушенный шум праздника - смех, песни,
гулкие звуки барабана - дуплистого бревна. Торопливо проглотив мясо, Сан
выбежал из землянки.

У костра ребятишки встретили его визгом и криками. Они наперебой угощали
Сана жареным мясом, испеченными сладкими клубнями. Сан наелся досыта, а
потом вместе со всеми скакал вокруг костра. Из груди при этом так приятно
выдыхались веселые клики:

- У-о-ха! У-о-ха!

Во время пляски Сан приглядел жирную ляжку молодого лося и решил отнести
ее Хромому Гуну. Но сын Заячьей Губы Крок, коренастый одногодок Сана, уже
вцепился в ляжку и хотел взвалить ее на плечо.

- Куда? - остановил его Сан.

- Ленивому Фао.

- Это Хромому Гуну!

- Ленивому Фао! - вызывающе крикнул Крок.

Он бросил на землю ляжку и, вытянув вперед короткие мускулистые руки,
стал приближаться к Сану.

Взрослые и дети окружили мальчиков в ожидании потехи. Драки ребятишек
поощрялись в племени: в них закаляли волю и плоть будущие охотники.

Дрались Крок и Сан часто. Сейчас Кроку удалось свалить Сана, прижать его
к земле. Из разбитой мочки потекла кровь. Сан кусался, царапался, безуспешно
пытаясь выскользнуть из сильных рук Крока.

- Крок побьет Сана! - приплясывая, кричали мальчишки. - Крок побьет Сана!

В груди Сана поднялась ярость, удесятерившая его силы. Гибкий и ловкий,
он вырвался из тисков Крока. На ноги мальчишки вскочили одновременно.
Оскалив зубы в вызывающей ухмылке, Крок двинулся к Сану. Свои крепкие кулаки
он держал наготове. И тут Сан сделал вид, что левой рукой хочет стукнуть
Крока по животу. Тот втянул живот, прикрыл его руками, и в тот же миг правый
кулак Сана с силой врезался в подбородок Крока. Мальчишка отлетел в сторону
и упал, завизжав от боли. Из его рассеченных губ брызнула кровь.

- Рваная Губа! - хохотали ребятишки, довольные тем, что сыну Заячьей Губы
нашли новую кличку. - Рваная Губа! Рваная Губа!

Сан не терял времени даром, взвалил на плечо ногу лосенка и зашагал к
переправе через Большую реку.

На другом берегу почти к самой воде подступала большая скала с неглубокой
сухой пещерой. Оттуда, цепляясь за выступы камней, поднимались вверх серые
ленты дыма. Хромой Гун работал. Не в пример Ленивому Фао он не переносил
безделья, трудился и в холод, и в зной, в веселые праздники и в дни, когда в
племени царили голод и горе. Лишь ночами отсыпался он в своей землянке.

Сан заглянул в пещеру. У костра, отставив в сторону скрюченную левую
ногу, сидел Хромой Гун. Он держал в руках грубо оббитый камень и задумчиво
рассматривал его грани. Сан догадывался: мастер, наверное, уже видит, какие
формы примет этот обломок кремня.

Если бы Гун не повредил ногу и остался охотником, племя, наверно, не
имело бы такого мастера - самого искусного за всю свою историю. Даже Нюк
Голая Голова - лысый старик, проживший зим в три раза больше, чем пальцев на
обеих руках и ногах, не помнит, чтобы кто-нибудь раньше вытачивал из кости
такие украшения и острые иглы.

Хромой Гун заулыбался, увидев своего маленького помощника и ученика.

- Принес? Сейчас вместе будем есть. Мальчик помогал резать на куски мясо,
а намолчавшийся в одиночестве Гун все говорил и говорил. И так приятно,
уютно стало Сану у костра старого мастера, словно у родного очага. Когда
куски, проткнутые длинными иглами, хорошо прожарились, Гун замолк и
сосредоточенно пережевывал мясо своими редкими зубами.

Сан со вкусом обсасывал кость и любовался новыми изделиями хромого
умельца: ножами, иглами, женскими украшениями. Потом начал рассматривать
стены. Пещера стала не только кузницей каменных орудий, но и мастерской
первобытного художника. Здесь можно увидеть охотника с копьем, лошадь в
прыжке, оленя.

В пещере стояла тишина. Но Сан обладал удивительным свойством слышать
немые рисунки. Он смотрел на изображения животных так долго, что те стали
оживать, а пещера словно наполняться гулом саванны: топотом бизоньего стада,
ржанием лошадей, свистом вольного ветра.

- Сан, принеси воды, - послышался голос Гуна. Мальчик оторвал взгляд от
стен, схватил мешок из оленьего желудка и наполнил его речной водой. Он
знал, для чего мастеру нужна вода. Гун первым в племени начал шлифовать
камни сырым песком.

- Смотри, Сан.

Мальчик присел у ног мастера, внимательно следя за его умелыми руками.
Потом начал помогать Гуну. Он видел, как топоры и наконечники для копий
после шлифовки становились острей и удобней. Вскоре Хромой Гун так увлекся
работой, что перестал обращать внимание на своего помощника.

Сан вышел из пещеры. Ему не терпелось еще раз испробовать свои силы. Но
не в шлифовке камней. Никто в племени не знал, что Сан уже второй год
пытается рисовать.

Прошлым летом он сидел как-то на берегу реки и на сыром песке начертил
круг с расходящимися во все стороны черточками. В восхищении замер:
получился Огненный Еж! Долго следил, как искрящиеся речные волны смывали
лучистый круг. На чистом песке Сан попробовал нарисовать голову оленя.
Мысленным взором мальчик отчетливо видел мощную голову с ветвистыми рогами.
Но на песке вместо рогов получились какие-то перепутанные корни дуба. Много
дней провел Сан на песчаных отмелях и наконец добился своего. Олени и лошади
выходили у него иногда лучше, чем у Хромого Гуна. А нынешним летом у Сана
появился заветный камень.

К нему и спешил он сейчас. Нырнул в густой ивняк, знакомой тропкой
проскользнул через колючие заросли шиповника и очутился на полянке с высоким
камнем посередине. На нем Сан красной охрой уже нарисовал лошадь в момент
стремительного прыжка-полета.

Он вытащил из-под камня заранее приготовленную Охру и палочку с
размочаленным наподобие кисточки концом, полюбовался своим рисунком, но
заканчивать его пока не стал. Надо сначала попробовать на песке.

На берегу Сан острым концом той же палочки быстро и уверенно набросал
мчавшуюся лошадь. Взглянул на свой рисунок и остался доволен. Теперь
осталось самое трудное: изобразить верхом на лошади... человека.

В те времена люди, конечно, даже не помышляли о приручении лошадей. Но
Сану врезался в память один удивительный случай. Ранним летом он с
мальчишками отважился уйти из стойбища далеко в саванну. С холма они
заметили около небольшой рощи табунок мирно пасшихся лошадей. Вдруг
послышалось встревоженное ржание - и табун шарахнулся в сторону от рощи.
Одна лошадь отделилась от табуна и стремительно, не разбирая дороги, неслась
в их сторону. На ее спине острые глаза Сана увидели пестрый комок. То был
ягуар. Хищник вцепился в круп и все ближе подбирался к горлу.

У холма, где стояли оцепеневшие ребята, смертельно испуганная лошадь
ускорила свой и без того немыслимый бег. Потом споткнулась и, перевернувшись
через голову, упала на спину. Ягуар был раздавлен, а окровавленная лошадь
вскочила и кинулась догонять табун.

У Сана даже сейчас при этом воспоминании перехватило дух от восторга. Вот
это бег! Хорошо бы самому сидеть на спине лошади и, крепко держась за гриву,
скакать. Ночами ему не раз снился этот удивительный полет над травами родной
степи.

Однако на песке человек выходил уродливым. Сан то и дело стирал рисунок,
разравнивал песок и начинал снова. Оленья шкура на спине накалялась под
знойным солнцем, пот заливал глаза, а мальчик все трудился. Только под вечер
дело как будто пошло на лад, но голод и усталость заставили прекратить
работу.

Сан поспешил в стойбище. У праздничного костра уже не было такого
веселого и шумного гвалта, как днем. Кругом валялись обглоданные кости.
Однако на горячем камне мальчик нашел хорошо прожаренный и кем-то забытый
кусок мяса.

Из своей землянки выглянул Крок. Его нос и разбитые губы были присыпаны
пеплом и залеплены листьями подорожника. Увидев Сана, сын Заячьей Губы