не может, конечно же, соответствовать словам мудрейшего владыки Тирлонда.
Мудрейший владыка, привыкший к рыцарской прямоте и проклинавший цветистость
восточной дипломатии, заявлял, что не позволит водить себя за нос, и
сокращал-таки предполагаемую численность солдат до одного полка. Тургунайцы
в ответ давали понять, что здесь явно какое-то досадное недоразумение, ибо
они, собственно, оказывают Тирлонду услугу, приглашая, в знак дружбы и
добрых намерений, тирлондских представителей участвовать в географической
экспедиции, но, если подобные экспедиции для достойнейшего королевства
малоинтересны и обременительны, то они, конечно же, не смеют настаивать.
Гарлонг, не понимавший толком, зачем вообще тургунайцам понадобилось участие
Артена и насколько оно для них критично, вынужден был вновь отступать...
знал, что когда-то пророчества и проклятия имели бОльшую силу, чем все указы
современных королей, однако его рационалистический ум решительно восставал
против подобных вещей в нынешние времена. Нехотя признавая, что остатки
магии еще способны на какие-то фокусы, он находил совершенной дикостью
рассматривать их как фактор, влияющий на большую политику. Рандавани
представлял дело так, словно роль принца была едва ли не чисто символической
-- присутствие человека, удовлетворяющего трем условиям пророчества, должно
было вселить веру в успех экспедиции даже в заядлых скептиков. Но будь это и
вправду так, тургунайцам не понадобился бы иноземный принц со всеми
сопутствующими проблемами -- для его роли подошел бы любой бродячий актер.
Выходило, что легенды все же принимаются всерьез. Как-то раз Артен даже
задумался, не может ли все тургунайское посольство быть прикрытием для
главной цели -- заполучить его для зурбестанской экспедиции, однако отверг
эту мысль как совершенно нелепую. Даже если предположить, что государство,
расположенное на другом конце огромного континента и веками не имевшее
связей с Западом, располагало настолько обширными сведениями об Артене,
чтобы сделать вывод о его соответствии магическим условиям, и правитель
государства во все это верил -- неужели нельзя было найти кого-нибудь
поближе? Да вырастить собственного принца, подходящего под условия, в конце
концов... Правда, это лишние несколько лет (но не так уж много, ведь магии
начинают обучать не с рождения, да и в пророчестве не говорится, что принц
должен быть взрослым), зато не пришлось бы делиться зурбестанскими секретами
с кем-то еще. А что, однако, если у ханства просто нет этих нескольких лет?
Проходы в горах открылись недавно, а Тургунай -- не единственная страна на
Востоке... Поразмыслив еще, принц решил, что если не зацикливаться на
собственной персоне, а считать поиск подходящего принца на Западе одной из
задач посольства -- не единственной, но, возможно, одной из главных -- то
все становится куда более правдоподобным. В пользу этого предположения
говорил и весьма неприятный аргумент: обмануть западное королевство,
уничтожить его представителей и свалить это на несчастный случай в горах
было для ханства куда легче и безопаснее, чем поступить таким образом со
своими соседями... От подобных мыслей, разумеется, принцу становилось весьма
неуютно, и он, обычно относившийся к возне политиков с высокомерием ученого,
на сей раз возлагал малодушно большие надежды на таланты своего дяди,
который обеспечит гарантии безопасности тирлондцам. Но даже и в такие минуты
слабости Артену не приходила в голову мысль отказаться от участия в
экспедиции и лишить себя шанса приобщиться к древнему знанию -- возможно,
величайшему в современном мире, и не утратившему истинности, в отличие от
магических премудростей. Всякий истинный ученый согласился бы рискнуть
жизнью ради такого знания -- согласен был и Артен.
Тирлонда в экспедицию, помимо принца Артена Вангейского, отправлялось
несколько ученых и искусных ремесленников, а также три сотни солдат. Решено
было, что участники экспедиции с обеих сторон составят совместный отчет
(естественно, к солдатам это не относилось) и представят его обоим монархам,
после чего уже, собственно, будет решен вопрос о дележе трофеев.
Оговаривалось, однако, что Тирлонд не будет претендовать более чем на
десятую часть находок и отказывается от каких-либо территориальных
притязаний на Зурбестан. Король Гарлонг чувствовал себя обведенным вокруг
пальца, ограбленным и связанным по рукам и ногам, но ничего не мог поделать.
экспедиции. Все это было обставлено такой таинственностью, что известие об
окончании миссии послов стало неожиданностью даже для Артена. После Тирлонда
тургунайцы не собирались посещать еще какие-нибудь королевства Запада, а
направлялись прямиком на родину. Вместе с ними должны были отправиться и
участники экспедиции.
относительно политиков и их секретов, он сел писать письмо Элине, хотя и
понимал, что не успеет получить ответ. Памятуя, однако, об обязанностях,
накладываемых его положением, он зашифровал письмо кодом, который они с
Элиной придумали еще в детстве. Код был простой по своей идее, однако вполне
надежный: каждой букве сопоставлялся ее номер в алфавите, и номера букв
текста складывались с номерами букв известной обоим ключевой фразы; если
получалось число больше 28 -- количества букв в алфавите западных королевств
-- из него вычитали 28. Затем обратно заменяли получившиеся числа буквами с
соответствующим номером. Закончив, принц воспользовался привилегиями своего
положения и отправил с письмом срочного гонца.
покинул столь же торжественно, как и вступил в нее, но уже в предместьях
преобразился, перестроившись в простой походной порядок. Исчезли парадные
доспехи, трубы и знамена, золото и драгоценные камни; даже посол ир-Забих
покинул своего ящера и ехал в одной из повозок, а гигантская рептилия теперь
весьма прозаически везла на себе товары Запада (равно как и верблюды, двое
из которых перекочевали ныне в зверинцы Роллендаля и Тирлонда). От столицы
тургунайцев и ехавших с ними (тайно, в закрытых повозках) тирлондцев
сопровождал лишь небольшой конногвардейский отряд; основная часть
тирлондских трех сотен должна была присоединиться позже, дабы не привлекать
лишнего внимания.
произошло. Караван шел всю ночь; только теперь Артен понял, почему они
выступили в путь во второй половине дня. В конечном счете молодой человек
заснул в своей повозке и проснулся только утром, когда караван остановился в
одной из тирлондских крепостей. Здесь они должны были отдохнуть и дождаться
остальных солдат. Во втором часу пополудни конные сотни прибыли, и караван
продолжил свой путь на восток.
Здесь кончались владения тирлондской короны. В последней из пограничных
крепостей сделали особо долгую остановку, ибо отныне караван перестраивался
на обычный ритм -- днем дорога, ночью отдых. Здесь начинались менее
цивилизованные -- во всяком случае, по мнению жителей Западных королевств --
области, так что нужды в политической конспирации больше не было, зато
ночные переходы становились менее безопасны.
большинство сопровождавших его соотечественников, впервые в жизни пересекал
восточную границу.
облачка; солнце, сияя, точно надраенное, поднималось над заросшими лесом
горами. В прозрачном воздухе далеко видны были любые детали, и кое-где на
склонах среди зеленой пены крон и проплешин лугов можно было разглядеть
каменные башенки. Там, в горах, обитали гордые и независимые племена, не то
чтобы воинственные и кровожадные, однако не признававшие власти западных
королей и ставившие лихость и удаль выше законов. Одинокий путник вполне мог
рассчитывать на их гостеприимство; ему предоставили бы стол и кров, не
спрашивая, кто он и откуда, и не требуя платы за постой. Однако табунщики,
перегонявшие лошадей, или торговые караваны имели все основания опасаться
разбойных набегов со стороны горцев.
своей жизни он большую часть ночи проводил за книгами и по утрам, как
правило, спал; к тому же вся его жизнь прошла в столице, которую он, не
будучи любителем охоты и других подобных забав, покидал крайне редко --
разве что для поездок в другие города. И теперь непривычное для горожанина
удовольствие от созерцания бескрайних и вольных просторов мешалось в нем с
возбуждением от осознания, что он впервые по-настоящему покинул родительский
дом, и радостным предвкушением грядущих открытий. В таком состоянии Артен
менее всего был склонен анализировать возможные проблемы; ему хотелось
просто ехать, высунувшись в окно повозки (он даже почти жалел, что не
научился как следует ездить верхом), ощущать тепло солнца на своей коже,
слушать мотононный звон цикад и вдыхать ароматы степных трав и горных
цветов.
какое-то беспокойство -- до тех пор, пока один из солдат не подъехал
вплотную к повозке и не нагнулся к окну.
его гонцу в запыленной одежде. То, что посланник ожидал в стороне, говорило
о важности и конфиденциальности известия.
скреплявшую шнуры официальную королевскую печать. Принц хотел уже сорвать
ее, но взглянул еще раз на озабоченное лицо гонца и решил, что тому тоже
что-то известно.
сердечного удара, -- тихо ответил посланец.
этикета.
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Акунин Борис
Марко Джон
Прозоров Александр
Володихин Дмитрий