Чтение 92–й страницы книги ~Время меча~

обученный Эйрихом этому жесту, важно пожал ее.

-- Мы отправимся в путь через пару часов, -- пояснил Эйрих. -- Тогда ко
времени прибытия склон горы, откуда мы будем наблюдать, окажется в тени, а
башня -- на свету.

-- Кажется, использовать детей для разведки -- ваш любимый прием, --
заметила графиня.

-- Разумеется. Дети -- идеальные сборщики информации. Они знают все
хитрые тропы и потайные места, они способны пролезть в любую щель, куда
взрослый не пройдет чисто физически, и при этом они, как правило, не
вызывают подозрений и не привлекают внимания. К тому же они весьма
нетребовательны по части вознаграждения и легко верят всему, что вы им
рассказываете. У детей есть только один серьезный недостаток -- они не умеют
держать язык за зубами. Но, с другой стороны, взрослые редко воспринимают
всерьез детскую болтовню. Впрочем, все это относится лишь к мальчишкам, и
притом из низших сословий. Маленькие аристократы -- капризные, чопорные,
скованные и совершенно бесполезные существа.

-- Видели бы вы меня лет восемь назад, вы бы так не говорили, --
возразила Элина.

-- О, разумеется, я не имел в виду присутствующих, -- Эйрих склонился в
неуклюжем реверансе, отставив в сторону меч. Как видно, это чудесное
солнечное утро растопило даже его обычную холодность.

Два часа спустя они выступили в путь за своим юным провожатым. Дорога
по горным тропам заняла около четырех часов, так что путешественники взяли с
собой полные фляги и пресные лепешки, которыми, конечно, делились и с
Хамисом. Наконец, осторожно пробравшись по узкому карнизу над отвесной
стеной, они оказались в подходящем для наблюдения месте на восточном склоне
высокой горы, уходившей снежной шапкой в небеса. Вершина соседней горы и
башня на ее макушке были отсюда, как на ладони; расстояние составляло не
более трети мили. Уступ скалы, за которым прятались наблюдатели,
располагался выше соседней вершины, так что путешественники смотрели сверху
вниз под небольшим углом. Башня была круглой, имела порядка сотни футов в
высоту и около сорока в диаметре. У основания располагались какие-то
приземистые квадратные пристройки. Элина сразу узнала пейзаж, хотя в прошлый
раз он открылся ей с другого ракурса. Хотя в своем магическом трансе она
видела башню с более близкого расстояния, теперь, при свете дня, можно было
различить новые детали -- в частности, пятна копоти на верхней площадке
башни и ограждавших ее зубцах. Графиня обратила на это внимание Эйриха.

-- Башня используется, как сигнальная, -- кивнул он. -- Очевидно, эта
вершина выбрана потому, что с нее видны другие такие вершины за много миль
отсюда. Я слышал о таком. Днем дым, а ночью огонь позволяют, передавая
сигнал от башни к башне, в считанные часы сообщить информацию на другой
конец страны -- если, конечно, цепь башен достаточно длинная.

-- Здорово! -- восхитилась Элина. -- Почему у нас такого не строят?

-- Горный рельеф лучше подходит для таких целей -- дальше видно. Да
и... такие проекты имеют смысл в масштабах страны в целом, а не в ситуации,
когда земля поделена между отдельными баронами, интересующимися почти
исключительно делами собственных феодов... Только для нас это все не здОрово
-- если пленники сбегут, на соседних башнях об этом могут узнать уже через
несколько минут. Если, конечно, останется кто-нибудь живой, чтобы подать
сигнал.

Эйрих продолжал осматривать башню. Ее верхушку опоясывали три ряда
окон-бойниц, пожалуй, слишком маленьких, чтобы в них мог пролезть взрослый
человек. Элина, впрочем, говорила, что принца держат в подземелье -- если
этим ее мистическим видениям можно верить... Подобраться к башне незаметно
трудно. Хотя ниже по склонам горы растет лес, на вершине нет ничего, кроме
невысокой травы, кажущейся отсюда зеленым бархатом...

Элине надоело ждать, пока Эйрих выскажет свое мнение, и она спросила
его сама.

-- Сложно, -- ответил тот. -- Допустим, ночью можно подползти к башне.
Влезать по такой неровной стене нетрудно, правда, высоко... Лезть придется
до самого верха, до площадки. Там, очевидно, люк, ведуший вниз. Он может
быть закрыт изнутри, и это тупик. Если он открыт... Не зная внутренней
планировки и расположения постов, спуститься в подземелья, бесшумно убрать
охранников, добыть ключи, вывести пленников, идти к выходу... ведь этот ваш
Артен по веревке с крыши не полезет?

-- Физические упражнения -- не его конек, -- признала Элина. -- И
потом, с ним старик. ("Если он еще и вправду с ним, -- подумала она. -- Но
мы должны исходить из наиболее сложного варианта. ")

-- Значит, бесшумно убрать охрану у выхода, выйти через ворота, затем
уходить по склону через лес... Плюс к тому -- о бегстве в скором времени
становится известно везде, где стоят башни. На равнине нас при этом запросто
могут перехватить прежде, чем мы доберемся до Тургуная -- если мы хотим туда
добраться. А вот трех человек в горах изловить много сложнее. Хотя на
стороне противника -- знание местности. Короче, теоретически шанс есть. Но
слишком многое должно сойтись удачно. И я почти уверен, что верхний люк они
запирают. Не столько опасаясь гостей снаружи, сколько для пущей безопасности
изнутри. С сигнальной площадки можно подать важное сообщение. Вполне
разумно, чтобы такая возможность была под контролем у командира гарнизона, а
не предоставлялась всякому желающему солдату.

-- Иными словами, вы не беретесь за это дело?

-- Я не берусь за этот вариант. Но это не значит, что мы не найдем
других. Ну что ж, здесь мы, пожалуй, все видели. Пошли обратно.

Был уже вечер, когда они вернулись. Долины лежали в глубокой тени, тени
вползали и вверх по склонам, и лишь снежные шапки вершин золотисто сияли в
густо-синем небе, украшенном подсвеченными снизу редкими хлопьями облаков.
Глядя на этот пейзаж, Элина пожалела, что никогда толком не училась
живописи, ограничившись тем минимумом, который входил в непременную
программу образования дочерей роллендальской элиты. Эйриха занимали более
приземленные вещи; вскоре после прибытия он переговорил с несколькими
молодыми мужчинами кишлака, которые пришли уважительно поинтересоваться у
гостя его искусством владения мечом. Эйрих, даже не отдохнув толком с
дороги, продемонстрировал им несколько приемов, а заодно ознакомился и с их
манерой сабельного боя, не без оснований подозревая, что она схожа с манерой
хурданистанских солдат.

Тем временем Кайсы-ака пригнал обратно в село своих мекающих
подопечных; рядом со старейшиной шел Йолленгел, неся на руках повредившего
ногу ягненка. Пес, задрав лохматый хвост, трусил сбоку.

После ужина, который подала гостям мать Хамиса, жена старшего внука
Кайсы, Эйрих подвел очередные итоги. Они были неутешительны.

-- Как я и полагал, сколотить из местных штурмовой отряд не удастся. Я
осторожно намекнул на такую возможность, но горцы не хотят вмешиваться в
наши отношения с солдатами. Местные вообще-то мирный народ, хоть мужчины и
носят оружие. Здесь мы под защитой законов гостеприимства, но и только. Еще
я выяснил, как происходит обмен товарами между горцами и солдатами. Увы, тут
нам тоже ничего не светит: все совершается за пределами башни, внутрь не
просочиться.

-- Местные жители поставляют в башню вино? -- осведомилась Элина.

-- Я думал об этом, -- кивнул Эйрих. -- Подмешать что-нибудь, конечно,
соблазнительно, но вряд ли весь гарнизон станет пить это одновременно. Те,
что в наряде, явно не будут пить с остальными. А если мы вырубим только
часть гарнизона, оставшиеся забаррикадируются и подадут сигнал тревоги.

-- Что же мы будем делать? -- осведомилась Элина, словно Эйрих обязан
был знать ответ.

-- Серьезные операции не совершаются за два дня, -- пожал плечами ее
спутник.

-- Эта операция длится уже восемь месяцев, -- невесело усмехнулась
графиня.

Следующий день ознаменовался двумя событиями. С утра у Эйриха не было
никаких планов; Йолленгел снова ушел со стадом, а затем и Элина отправилась
побродить по окрестностям. Поначалу она положила непременно обдумать до
обеда план действий, однако запахи молодой травы и весенних цветов в
сочетании с теплыми лучами солнца и величественной панорамой гор все время
отвлекали ее мысли в безалаберно-элегическом направлении. Через пару часов
она набрела на бегущий по склону ручей, срывавшийся с невысокого уступа в
каменную чашу. Элина некоторое время караулила возле водопада, опасаясь, что
здесь может появиться кто-нибудь еще, и, наконец, решилась раздеться и
прыгнуть под ледяные струи. От обжигающего холода перехватило дыхание, но
процедура была не лишней, учитывая, что в последний раз она купалась в
корыте, стоявшем в сарае кундийской деревни -- той самой, где они столь
неудачно повстречали Хинга.

К обеду графиня, полная бодрости и в хорошем настроении, вернулась в
кишлак. Уже входя во двор Кайсы, где женщины накрывали на стол, она услышала
детский плач и обернулась. По улице, растопырив руки, с ревом бежал мальчик
лет семи; он свернул во двор соседнего дома, и вскоре оттуда послышались
женские причитания.

-- Что там стряслось? -- спросила Элина, подходя к Эйриху.

-- Не знаю, -- ответил тот, -- но думаю выяснить.

Он нырнул, пригнув голову, в дверной проем и моментально вернулся уже
со своей котомкой, чтобы тут же почти бегом выскочить со двора. Элина, чуть
поколебавшись, последовала за ним.

Ребенок уже лежал на скамейке во дворе, у стены соседнего дома. Вокруг
собрались три женщины разного возраста и двое мужчин, один из них -- совсем
еще юноша. Одна из женщин громко причитала, схватившись за голову; другая
стояла на коленях рядом с лавкой и, поглаживая мальчика по голове, поила его
из кувшина.

Эйрих задал короткий вопрос; третья женщина и один из мужчин разом ему
ответили. Эйрих решительно направился к ребенку, и вид его был столь
властным, что родственники мальчика расступились -- осталась лишь женщина,
стоявшая на коленях -- это была мать ребенка, хотя Элина сперва сочла
матерью ту, что громко причитала. Эйрих обменялся еще несколькими репликами