Чтение 95–й страницы книги ~Время меча~

появившийся из-за склона, не обманул их ожиданий.

Эйрих и Элина внимательно наблюдали за лагерем противника.
Хурданистанцы поставили 15 палаток. 12 из них образовывали три одинаковых
квадрата, точнее, равнобочных трапеции, каковые соприкасались углами при
бОльших основаниях, образуя, таким образом, внутренний треугольник, в
котором стояли еще три палатки меньшего размера. Входы палаток выходили на
боковые стороны трапеций. Продлив меньшие основания, можно было получить
внешний треугольник; в его вершинах -- а точнее, в вершинах несколько
большего трегоульника, так, чтобы палатки не мешали из любой вершины увидеть
две другие -- солдаты развели костры. Лишь один из этих костров был зажжен
сразу и использовался для приготовления пищи; остальные разожгли, лишь когда
стемнело. Стреноженные лошади, неловко переступая, щипали траву за пределами
внешнего треугольника. Пленников с наступлением темноты отвели в одну из
центральных палаток и выставили часового. Другой часовой встал у палатки
напротив, где скрылись двое штатских. "Не очень-то они полагаются на
собственную магию, -- не без удовлетворения подумала Элина. -- Или,
напротив, командир отряда не слишком доверяет им? " За время наблюдений
стало ясно, кто из военных командует отрядом в целом -- он занял третью
центральную палатку. Еще трое, очевидно, были десятниками. Из четырех
палаток каждой десятки три предназначались солдатам, а одна -- командиру;
при этом палатка десятника была такой же трехместной, как и остальные --
очевидно, для того, чтобы подобравшийся к лагерю враг не мог определить на
глаз, где спят командиры.

Наконец все солдаты разошлись спать, за исключением часовых. У каждого
костра осталось по два караульных, в дополнение к тем двум, что сторожили
центр лагеря.

-- Удивительно, что в собственной стране солдаты принимают такие меры
предосторожности, -- прошептала Элина Эйриху.

-- В делах государственной важности предосторожности лишними не бывают,
-- тихо ответил тот. -- Тем паче что эти горы еще более опасны, чем
луситские леса или тагратская пустыня. Хурданистан как единое государство
существует где-то полтораста лет, прежде это просто был конгломерат племен,
часто враждебных друг другу. Северные области заселены в основном достаточно
мирными народностями, вроде наших знакомых -- и то, как вы видели, особой
верностью верховной власти они не отличаются; на юге же немало племен диких
и свирепых, испокон века -- точнее, со времен падения власти магов --
промышлявших разбоем. Теперь их старейшины формально присягнули шаху
Хурданистана, но верить слову подобной публики можно только стоя к ним лицом
с оружием в обеих руках. Правда, пока что наш маршрут проходит по северным
областям, но их командир прав, что не расслабляется.

-- Но вы знаете, как нам вчетвером снять восьмерых часовых, из которых
все могут видеть друг друга?

-- Да. Кстати, тем двоим, что в центре, остальных почти не видно --
только в просветы между палатками, а они, при таком взаимном расположении,
недостаточно широки. Но вообще как раз эти ребята потребуют самой ювелирной
работы... Ладно, подождем, пока окончательно стемнеет.

Светила благоприятствовали операции: стемнело, но луна еще не взошла.
Эйрих отдал какие-то распоряжения горцам, и те, кивнув, поползли в темноту
-- Шамхас в одну сторону, Ханды в другую. Меж тем быстро холодало; Элина уже
ежилась, лежа на холодной земле. Часовым внизу, как видно, тоже было не
жарко -- сперва в один, потом в другой костер подбросили веток, и пламя
поднялось выше, выстреливая в небо снопы искр. Караульные в центре, в свой
черед, уже не стояли как истуканы, а по очереди прохаживались вокруг
охраняемых палаток. Эйрих тем временем облачился в свой черный маскировочный
костюм, а затем вытянул из колчана стрелу с черным оперением, а из котомки
достал маленький мешочек и привязал его сразу за наконечником.

-- Что вы делаете? -- не хватило, наконец, терпения у Элины.

-- Здесь кое-какие травки, которые мы собрали вместе со знахарем. Из
тех, что люди несведущие называют дурман-травой. После того, как это попадет
в костер, сидящие рядом быстро отключатся.

-- Вы хотите стрелять в костер? А они не заметят?

-- Они же смотрят не на пламя, а в окружающую ночь. А стрела прилетит
сверху.

-- А звук?

-- Пламя потрескивает, подумают, что просто прогорела ветка. Если и
оглянутся -- вряд ли распознают среди веток стрелу. И потом... по части
звука нас сейчас прикроют.

Последнее произошло даже раньше, чем он успел закончить фразу.
Откуда-то слева, не слишком далеко, но и не совсем близко, донесся
поскуливающий вой шакала. Справа ему ответил еще один.

-- Шамхас и Ханды? -- догадалась графиня.

-- Они. О, а это уже настоящий, -- к двум голосам присоединился третий,
доносившийся совсем издали. -- Очень кстати, -- констатировал довольный
Эйрих.

То, что звучало музыкой для его ушей, вряд ли было таковой для часовых,
однако смутить их тоже не могло. Они провели в горах практически всю жизнь,
и к вою шакалов им было не привыкать. Эйрих все же выждал некоторое время,
дабы, если ночной концерт и вызвал настороженность, она успела улечься, а
затем, тщательно прицелившись, пустил стрелу по навесной трактории. Было
видно, как взметнулось над пламенем левого костра маленькое облачко искр.
Часовые не прореагировали. Один из них вполголоса что-то рассказывал
другому, не забывая, впрочем, вглядываться в едва рассеиваемый костром мрак.

Эйрих еще немного подождал, отполз вправо и выстрелил во второй костер.
На сей раз один из тамошних часовых обернулся, но, как и предсказывал Эйрих,
не заметил стрелы в гуще пламени. Оставался третий костер, но он находился
слишком далеко.

-- Подождем минут двадцать, -- шепнул Эйрих Элине. Он подполз так
неслышно, что графиня вздрогнула от неожиданности. -- Потом я подберусь
поближе и покончу с третьим постом. Когда я дам вам знак, ползите вниз.
Только осторожно, не забывайте, что часовые в центре могут заметить вас на
склоне.

Постепенно стало заметно, что дурман-трава действует. Ни один из
караульных не повалился на землю -- нет, то были опытные солдаты, умеющие
спать в любом положении -- однако плечи их опустились, руки бессильно упали,
головы склонились на грудь. Элина видела это, потому что рассчитывала
увидеть; часовые же на третьем посту, хотя и бросали иногда дежурный взгляд
в сторону своих товарищей, ничего не замечали в колеблющемся свете костров.
Эйрих подождал еще немного, чтобы самому не попасть под действие
дурман-травы, и беззвучно пополз вниз. Графине не слишком хорошо было видно
далекий третий костер, и она не заметила не только момент выстрела, но и
характерного изменения поз третьей пары часовых. Она всматривалась и
всматривалась в этот костер, пока не заслезились глаза, и лишь тогда,
смахнув слезу, заметила, что от ближайшего костра Эйрих, скрытый палатками
от солдат в центре, уже давно подает ей знаки горящей головней. Она ужом
заскользила в траве, покрывавшей склон, время от времени замирая и глядя на
центральных часовых.

Эйрих перехватил ее по пути, не позволяя попасть в освещенное огнем
пространство; низко пригибаясь, они перебежали на середину прямой,
соединявшей два костра, и оказались перед двумя палатками.

-- Ждите здесь, -- шепнул Эйрих, вручая Элине свой лук. -- Если
поднимется переполох -- бегите в темноту.

-- А вы?

-- Я выберусь. Когда я говорю "бегите", мною движет не альтруизм, а
нежелание в суматохе и темноте угодить под ваш меч -- или наоборот. Но
переполоха быть не должно, постараюсь сработать чисто.

В его руке тускло блеснул нож. Медленно и осторожно Эйрих прорезал
ткань левой палатки -- по вертикали, затем, придерживая угол, по горизонтали
на уровне земли и снова по вертикали -- и не вполз, не скользнул, а словно
втянулся внутрь -- сперва менее чем до пояса. Шакалы все еще выли -- теперь
их было, должно быть, пять или шесть -- но Элина различила и сонное
посвистывание, доносившееся из палатки. Затем оно вдруг оборвалось, и Эйрих
продвинулся дальше, чтобы вновь замереть на короткое время. Потом снаружи
остались лишь его сапоги, и изнутри донесся короткий всхлип. Затем и сапоги
втянулись в лаз и послышался едва различимый звук ножа, режущего следующую
стенку. Минут пять Элина не слышала ничего, кроме далекого звериного воя, а
затем лаз снова открылся, и оттуда показалась голова Эйриха в его черной
маске-шапке. В нос графине ударил тяжелый запах крови.

-- Берите лук и двигайте за мной. Не беспокойтесь, они все мертвы, я
проверил.

Эйрих проложил свой смертоносный путь через две палатки. Элина
вынуждена была последовать за ним, с содроганием перебираясь на четвереньках
через мертвые тела и чувствуя, как ладони скользят по еще теплой, липкой
крови.

-- Сейчас самое сложное, -- инструктировал ее Эйрих, когда они
оказались во второй палатке. -- Мы должны вырубить обоих часовых
одновременно и желательно без шума. Выбирайте -- лук или метательный нож?
Учтите, они в кольчугах.

-- Куда же кидать нож?

-- В горло.

-- Тогда лучше лук. Уж с такого-то расстояния я не промахнусь, а стрела
пробьет череп.

-- Идет. Я проковырял тут дырочку для наблюдения, но резать лаз в этой
стенке нельзя -- заметят. Поэтому я сделал себе выход в задней стенке, а вы
выскакивайте через вход, -- Эйрих прильнул глазом к своей наблюдательной
дырке. -- Нормально, один к нам спиной, другой боком. Взгляните. Готовы? Ну,
на раз-два-три!

Они синхронно выкатились наружу с противоположных сторон палатки. Нож,
мелькнув в воздухе, вонзился в шею солдата, стоявшего у палатки командира;
черная кровь выплеснулась на доспех, и хурданистанец, издав булькающий звук,
стал валиться набок. Элина все еще медлила -- она не привыкла стрелять, не