послали на уборку урожая в Голышмановский район, там он встретил меня,
сельскую акушерку, "очень молодую специалистку", выпускницу Ишимского
медучилища... -- так начинает свой рассказ о северной жизни одна из
старейших (только по стажу!) работниц пангодинской медицины, фельдшер
"Скорой помощи" Татьяна Николаевна Пушкарева.
в "бытовке" деревянного общежития -- жилье не ахти какое, зато отдельное, у
многих супругов тогда и такого не было. Водителям в то время работы хватало
-- трасса, как бездна, только "давай-давай". А вот Татьяне первые месяцы
пришлось трудиться не по специальности, устроилась кухрабочей на
медвежинской стройке, как сейчас помнит -- в столовой "Куста No 9". К работе
с напряженным ритмом привыкла быстро, можно было "расти" дальше, но насовсем
оставаться в ОРСе не собиралась, чувствовала -- не ее это призвание, тянуло
в ставшую уже родной медицину. Наконец, счастье улыбнулось, ее приняли
медсестрой в пангодинскую амбулаторию. За всю медицинскую практику каких
только случаев не произошло, особенно в пору работы в "Скорой помощи", но
почему-то самыми запоминающимися оказались из первого года. Рассказывая об
одном из них, Татьяна Николаевна, на вид очень серьезная и собранная
женщина, с трудом сдерживает смех:
осторожна, у мужика белая горячка "открылась", никого не впускает, здоровый
черт. Я ему сказала, что, мол, сейчас невеста твоя придет, открой..."
хорошая, послушает только, укольчик сделает, витаминчик даст!" Впустил,
большой такой, но как ребенок... Я укол сделала, уходить -- а он не
выпускает: невеста, мол!.. И куда комендантша-то делась! Придумала тоже
"невесту" на мою голову. Кое-как выскочила, дрожу вся. Восемнадцать лет
всего тогда было, маленькая, худенькая. Девчонка!..
детей было раз-два и обчелся. Дружили крепко, сейчас, наверное, так не
дружат. Ходили друг к другу в гости, играли в какие-то игры, на санках по
поселку гоняли. В одежде, в том числе и женской, все было просто:
шапки-ушанки, валенки, "костюмы метеоусловий", больше известные тогда как
"куртки буровиков". Ну, -- полушубок "крытый", если холодно. Мужская
дубленка -- вообще роскошь!
каменных" -- нажили за двадцать-то северных лет? Татьяна Николаевна бросила
на ходу:
машине, обернулась, сказала веселее: -- Детишек нажили, двое их у нас,
большие уже!.. До свидания, не болейте!
ЗАВЕДУЮЩАЯ
Анатольевна Доброзорова заказала сантехника. Уже несколько дней кряду
повариха жаловалась на "плачущую" батарею отопления:
постоянно в лужах!
коридорам разносился аппетитный запах творожных вареников. Был слесарь
слегка навеселе, за дело взялся лихо:
молоденькую розовощекую повариху, -- ничего перекрывать не будем. Немного
гаечку ослабим, подмотаем и тогда затянем, навечно. Все будет хоккей. Фирма
веников не вяжет... -- И заключил, отвернувшись к батарее, гремя
инструментом, уже серьезно, почти сердито: -- Правда, и триста "прямого" --
тоже не платит...
поташнивало, была она на седьмом месяце, под сердцем толкался желанный для
них с мужем Дениска. Хотелось, чтобы он был таким же веселым, как его мать,
и таким же мужественным, как отец.
мужественность улетучивалась. "Триста прямого"! А вот большинство женщин на
Севере и не мечтают о трехстах рублей оклада -- предельной суммы, на которую
накручиваются "полярки" и коэффициент. Но работают и не ропщут: поварихами,
учителями, воспитателями -- кто скажет, что эта работа мед? Особенно
здесь...
меньше всего. Ведь в материальном плане и "на земле" жилось неплохо.
учебном заведении она получила не только теоретические знания, но и опыт
работы с коллективом -- все годы учебы председательствовала в профкоме, в
который входили и студенты, и преподаватели. О серьезности этой общественной
работы говорит то, что после выпуска Татьяны никто не потянул эту должность
"по совместительству" -- пришлось в штатном расписании училища заводить
единицу "освобожденного", оплачиваемого профорга. Наталью заметили в Гороно
и сразу после получения диплома восемнадцатилетнюю молодую специалистку
назначили заведующей одного из детских садов.
образования по дошкольному воспитанию.
не было ничего необычного, но все же в глубине души сомневалась: такая ли
она, как все? Ведь многие вокруг шутят: "За туманом едут только дураки!.."
Позже, когда узнала северян, поняла, что за меркантильной бравадой, за
напускной грубостью, за показной иронией -- за всем этим, как за панцирем,
находится то, что почему-то принято старательно скрывать от посторонних
глаз: сентиментальность, ранимость, душевная щедрость. А поняла она это как
раз потому, что человечность скрыть невозможно.
"грошей".
действительно, -- нужда...
работал в одной из самых известных строительных организаций района -- СУ-39,
силами которого возводились технологические и бытовые объекты месторождения
"Медвежье" и вахтового поселка Пангоды. Как один из первопроходцев,
начинавших обживать поселок и имевших право выбора, где возводить свое
жилье, он взял место на высоком берегу речушки. Вскоре здесь вырос добротный
домик, который и балком-то не хотелось называть. Но на Севере так повелось:
раз на скорую руку, из того, что бог послал -- значит балок. Был там и
сарайчик, и палисадник, и банька.
Сухая осень томно грустила медленными, желто-оранжевыми красками, другой
берег речушки казался счастливой брусничной сказкой, сулящей избавление от
суеты, от неопределенности, обещающей покой и тихую вечную радость. Неужели
это и есть Север?.. Ведь это же блаженная обитель, которую, видимо, еще до
конца не открыли для себя южные люди! А когда откроют -- хватит ли всем
места на этом самом краю земли?
крепком плече мужа, его рука гладит голову стоящего рядом мальчика...
Тяжелое марево буйного северного заката, на глазах -- слезы...
ненадежного осеннего тепла, способного в одночасье смениться полетом "белых
мух". Ужинали во дворике, который начинался от стены балка и заканчивался
темной водой песчаного берега. Ближе к сумеркам по гладкому парному зеркалу
вместе с отражением луны начинали плавать ондатры...
стоял их балок, чтобы вспомнить первые месяцы на Севере, Татьяна старается
не глядеть под ноги, на чумазый берег, на захламленную ржавую воду. Она
смотрит на другую сторону, где иногда в желтом увядании нет-нет да блеснет
красным спелая брусника. А еще лучше смотреть выше макушек деревьев, на
закат, он точно, в отличие от многого, остался таким же, как и много лет
назад...
молодые, как и Татьяна. Принесли кто сковородку, кто кастрюлю, кто ведро.
Спать не на чем было -- дали матрац, одеяло. Дружное это было место! Или
время?... Ходили друг к другу без приглашенья. Если по берегу разносился
запах выпечки, то все балковое население обжитой речушки знало, что сегодня
все встретятся на вечерних пирогах. Уходили к соседям, не закрывая своих
дверей -- на всякий случай, вдруг кто из знакомых придет с другого края
поселка.
чтобы детсад открыть. Действительно, через несколько дней после ее приезда
открылся в поселке первый детский садик. Назвали его "Теремок". Татьяне
повезло, стала одной из первых пангодинских воспитательниц. А через
несколько месяцев уехала на Большую землю первая заведующая, Татьяну вызвали
в Надым, сказали: принимай сад. Работа была знакома, к тому же хотелось
творчества, которое здесь, в суровых условиях северного становления, реально
виделось в том, что многое предстояло сделать для этих мест впервые. Такая
вот ей выпадала возможность счастья первопроходца -- быть первой. И не
просто первой -- нужной. Поэтому она не раздумывая согласилась.
из вахтового пункта месторождения "самовольно" перерос в обыкновенный,
семейный. Доля детского населения приблизилась к "земным" нормам, вставал
Херберт Фрэнк
Суворов Виктор
Эриксон Стивен
Перумов Ник
Юрьев Сергей
Корнев Павел