навеки обозленный, угрюмый и всех и вся презирающий бандит, как Лазарь
Баукин, вдруг дня три спустя после ареста стал давать показания, хотя
приказ начальника - "не кормить" - не был по-настоящему выполнен. Правда,
Баукин давал уклончивые показания. Я прочел первый протокол его допроса и
сказал Веньке, что этот зверюга чего-то такое темнит.
Венька. - Нет, это ерунда. Так не получится. Не такой это мужик...
захотелось посмотреть, как Лазарь Баукин ведет себя на допросах, и я
однажды во время допроса зашел в секретно-оперативную часть.
Евтихьевичем серьезный разговор. Без свидетелей.
грубость, предложил:
Удивительно занятный...
касается.
мы за все отвечаем, кто бы что ни делал. А Лазарь в самом деле занятный
мужик...
смолокурничали и выслеживали зверя. Он тайгу знает - будь здоров.
забита всякой ерундой, а сам неглупый. Сегодня мне говорит, ежели
сибирские мужики эту власть не полюбят, она тут ни за что, однако, не
удержится. Хоть пять лет простоит, хотя десять, но все равно не удержится.
Колчака Александра Васильевича сибирские мужики не полюбили, и он не
удержался. Не смог, не сумел. Штыком, однако, да силком мало что сделаешь,
как ни вертись.
сравнивает Советскую власть с Колчаком...
пряник. Но надо еще как следует разобраться. Человек - все-таки смолокур и
охотник, можно сказать, потомственный. И вдруг - ерунда какая - связался с
бандитами...
Что он, маленький? Связался! Ему, слова богу, не пятнадцать лет. Он сам
мог сообразить.
голову, что он не сразу может разобраться.
они ни находились, должны стоять за Советскую власть. И если они почему-то
против Советской власти - значит, в их мозгу есть какая-то ошибка. Он
считал, что и Лазаря Баукина запутали, задурили ему голову разные белые
офицеры.
нем:
думает...
не любит нас!..
Вчера мне говорит: "Начальник у вас для этого дела очень слабый". Я
спрашиваю: "Почему?" - "Я, говорит, вижу. Нервный он шибко. Кричит.
Прошлый раз вон рявкнул на меня, ажно у самого уши покраснели. Против
бандитских атаманов он никуда не годится. Слабый шибко, жирный". Я говорю:
"А начальнику нашему и не надо быть атаманом. Тут учреждение, а не банда".
А Лазарь говорит: "Рассказывай! На всяком деле должен быть крепкий
мужчина, чтобы его слушались без крику и визгу и понимали, что он на своем
месте".
начальника...
приметливый. А что, я ему рот должен заткнуть? Он говорит, я его слушаю.
Это хорошо, что он разговорился...
Кто он такой, чтобы еще рассуждать и тем более критиковать?
интересно, какие бывают люди. Не все же одинаковые.
части обязывала Веньку Малышева заниматься многими делами. И он занимался:
выезжал на мелкие и крупные происшествия, собирал агентурные сведения, вел
допросы, составлял сводки. Но самым интересным делом для него теперь было
продолжение допросов Лазаря Баукина. Да едва ли то можно было назвать
допросами.
совершал открытия. Оказывается, Баукин хорошо знаком с Костей Воронцовым,
хотя никогда не был в его банде. Еще при царе Лазарь работал у отца
Воронцова на смолокуренном заводе.
жалел ребятишек, у которых родитель ни с того ни с сего вдруг занялся
бандитским делом.
Малышева, хорошо ли заживает у него рана на плече.
плечо тебе угодил. Я ведь тебя насмерть мог ухлопать. У меня глаз ты
знаешь какой? Как у ястреба. Почти что без промаха...
больше обороняться нечем. Вчера мне опять говорит: "Ты не верь докторам.
От раны, ежли не шибко загнила, есть одно хорошее средство - брусничный
лист. Только не сушеный, а живой, который сейчас в тайге под снегом. - И
вздохнул: - Не попасть уж, видно, мне обратно в тайгу. Ни за что,
однако..."
Если на суде станет известно, что он тебе, как представителю власти,
прострелил плечо, ему могут наверняка вышку дать...
он в меня стрелял. И у нас об этом знают только ты и Коля Соловьев. А Коля
не трепач...
говорит. Если его по-настоящему расколоть, можно большое дело сделать...
жизни. Он составлял ее, конечно, не столько из крайне скупых показаний
самого Баукина, сколько из допросов других арестованных, сличал разные
показания, сверял их с нашими агентурными сведениями и устраивал очные
ставки.
фронтах империалистической войны был представлен к четырем Георгиевским
крестам. Три получил, а четвертый где-то завяз в бумагах воинских
канцелярий. Пока хлопотал о четвертом кресте, лежа в госпитале по случаю
тяжелого ранения, началась Октябрьская революция, и все награды его
потеряли значение.
может гордиться даже теми крестами, что выданы ему. Ни к чему оказались
эти кресты.
госпиталя, хозяйство его за время войны пришло в полное расстройство. Ни
коровы, ни коня. Жена с тремя малыми детьми живет из последнего, батрачит
у богатых мужиков.
немцем. Их не удивишь тут ни крестами, ни медалями. И геройством не
удивишь.
только не утомила, но даже разгорячила изнурительная война, несмотря на
ранения. Он все еще жил войной, не зная, за что приняться в крестьянском
деле, от которого отвык за годы войны.
года прибыл на побывку в родные места его старший брат, Митрофан,
выслужившийся в войну до унтер-офицерского чина.
все это смутное, тяжелое время узрел единомышленника.
верные люди, которые опять собирают армию, такую же, как была, только
более крепкую. И если сейчас вступить в нее, можно многого добиться без
особого труда.