Чтение 6–й страницы книги ~Витя Малеев в школе и дома~

- Ну, это и есть белые мыши. Что ты, никогда белых мышей не видел?

Шишкин поймал мышонка и дал мне подержать. Мышонок был белый-пребелый,
как молоко, только хвост у него был длинный и розовый, как будто облезлый.
Он спокойно сидел у меня на ладони и шевелил своим розовым носиком, как
будто нюхал, чем пахнет воздух, а глаза у него были красные, точно
коралловые бусинки.

- У нас в доме белые мыши не водятся, у нас только серые, - сказал я.

- Да они ведь в домах не водятся, - засмеялся Шишкин. - Их покупать надо.
Я купил в зоомагазине четыре штуки, а теперь видишь, сколько их
расплодилось. Хочешь, подарю тебе парочку?

- А чем их кормить?

- Да они вс" едят. Крупой можно, хлебом, молоком.

- Ну ладно, - согласился я.

Шишкин разыскал где-то картонную коробочку, посадил в нее двух мышей и
сунул коробку в карман.

- Я их сам понесу, а то ты, по неопытности, раздавишь, - сказал он.

Мы стали натягивать куртки, чтоб идти ко мне.

- Куда это ты снова собираешься? - спросила Костю мама.

- Я сейчас вернусь, только на минутку зайду к Вите, я обещал ему.

Мы вышли на улицу и через минуту уже были у меня. Мама увидела, что я не
один пришел, и не стала бранить меня за то, что я поздно вернулся.

- Это мой школьный товарищ, Костя, - сказал я ей.

- Ты новичок, Костя? - спросила мама.

- Да, я только в этом году поступил.

- А до этого где учился?

- В Нальчике. Мы жили там, а потом тетя Зина окончила десятилетку и
захотела поступить в театральное училище, тогда мы переехали сюда, потому
что в Нальчике театрального училища нет.

- А где тебе больше нравится: здесь или в Нальчике?

- В Нальчике лучше, а здесь тоже хорошо. И еще мы жили в Краснозаводске,
там тоже было хорошо.

- Значит, у тебя хороший характер, раз тебе везде хорошо.

- Нет, у меня плохой характер. Мама говорит, что я слабохарактерный и
ничего не добьюсь в жизни.

- Почему же мама так говорит?

- Потому что я никогда вовремя уроков не делаю.

- Значит, ты такой, как наш Витя. Он тоже не любит делать вовремя уроки.
Вам надо взяться вместе и переделать свой характер.

В это время пришла Лика, и я сказал:

- А это вот, познакомься, моя сестра Лика.

- Здравствуйте! - сказал Шишкин.

- Здравствуйте! - ответила Лика и стала разглядывать его, будто он был не
простой мальчишка, а какая-нибудь картина на выставке.

- А у меня сестры нет, - сказал Шишкин. - И брата у меня нет. Никого у
меня нет, я совсем одинокий.

- А вы хотели бы, чтоб у вас была сестра или брат? - спросила Лика.

- Хотел бы. Я делал бы для них игрушки, дарил бы им зверей, заботился бы
о них. Мама говорит, что я беззаботный. А почему я беззаботный? Потому что
мне не о ком заботиться.

- А вы о маме заботьтесь.

- Как же о ней заботиться? Она как уедет на работу, так ее ждешь, ждешь -
вечером придет, а потом вдруг и вечером уедет.

- А кем ваша мама работает?

- Моя мама шофер, на автомобиле ездит.

- Ну, вы о себе заботьтесь, вашей маме было бы легче.

- Это я знаю, - ответил Шишкин.

- А вы свою куртку нашли? - спросила Лика.

- Какую куртку? Ах, да! Нашел, конечно, нашел. Она так и лежала на
футбольном поле, где я оставил.

- Вы так когда-нибудь простудитесь, - сказала Лика.

- Нет, что вы!

- Конечно, простудитесь. Забудете зимой где-нибудь шапку или пальто.

- Нет, пальто я не забуду... Вы мышей любите?

- Мышей... м-м-м, - замялась Лика.

- Хотите, подарю вам парочку?

- Нет, что вы!

- Они очень хорошие, - сказал Шишкин и вынул из кармана коробку с белыми
мышами.

- Ой, какие хорошенькие! - завизжала Лика.

- Что ж ты ей моих мышей даришь? - испугался я. - Сначала подарил мне, а
теперь ей!

- Да я ей только показываю этих, а подарю других, у меня ведь еще есть, -
сказал Шишкин. - Или, если хочешь, подарю ей этих, а тебе других подарю.

- Нет, нет, - сказала Лика, - пусть эти Витины будут.

- Ну хорошо, я вам завтра других принесу, а этих вы только посмотрите.

Лика протянула руки к мышам:

- А они не кусаются?

- Что вы! Совсем ручные.

Когда Шишкин ушел, мы с Ликой взяли коробку из-под печенья, прорезали в
ней окна и дверцы и посадили в нее мышей. Мышки выглядывали из окон, и на
них было очень интересно смотреть.

За уроки я опять принялся поздно. По своему обыкновению, я сделал сначала
то, что было полегче, а после всего принялся делать задачу по арифметике.
Задача опять оказалась трудная. Поэтому я закрыл задачник, сложил все книжки
в сумку и решил на другой день списать задачу у кого-нибудь из товарищей.
Если бы я стал решать задачу сам, то мама увидела бы, что я до сих пор не
сделал уроки, и стала бы упрекать меня, что я откладываю уроки на ночь, папа
взялся бы объяснять мне задачу, а зачем мне отрывать его от работы! Пусть
лучше чертит чертежи для своего шлифовального прибора или обдумывает, как
лучше сделать какую-нибудь модель. Для него ведь все это очень важно.

Пока я делал уроки, Лика положила в мышиный домик ваты, чтобы мышки могли
устроить себе гнездышко, насыпала им крупы, накрошила хлеба и поставила
маленькое блюдечко с молоком. Если заглянуть в окошечко, можно видеть, как
мышки сидят в домике и жуют крупу. Иногда какая-нибудь мышка садилась па
задние лапки, а передними начинала умываться. Вот умора! Она так быстро
терла лапками свою рожицу. что нельзя было без смеха смотреть. Лика все
время сидела перед домиком, заглядывала в окно и смеялась.

- Какой у тебя хороший товарищ, Витя! - сказала она, когда я подошел
посмотреть.

- Это Костя-то? - говорю я.

- Ну да.

- Чем же он такой хороший?

- Вежливый. Так хорошо разговаривает. Даже со мной поговорил.

- Отчего же ему не поговорить с тобой?

- Ну, я ведь девчонка.

- Что ж, если девчонка, так и разговаривать с ней нельзя?

- А другие ребята не разговаривают. Гордятся, наверно. Ты с ним дружи.

Я хотел ей сказать, что Шишкин не такой уж хороший, что он уроки
списывает и мне в тетради даже посадил кляксу, но я почему-то сказал:

- Будто я сам не знаю, что он хороший! У нас в классе все ребята хорошие.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Прошло дня три, или четыре, или, может быть, пять, сейчас уже не помню
точно, и вот один раз на уроке наш редактор Сережа Букатин сказал:

- Ольга Николаевна, у нас в редколлегии никто не умеет хорошо рисовать. В
прошлом году всегда рисовал Федя Рыбкин, а теперь совсем некому, и
стенгазета получается неинтересная. Надо нам выбрать художника.

- Художником надо выбирать того, кто умеет хорошо рисовать, - сказала
Ольга Николаевна. - Давайте сделаем так: пусть каждый принесет завтра свои
рисунки. Вот мы и выберем, кто лучше рисует.

- А у кого нет рисунков? - спросили ребята.

- Ну, нарисуйте сегодня, приготовьте хоть по рисунку. Это ведь нетрудно.

- Конечно, - согласились мы все.

На другой день все принесли рисунки. Кто принес старые, кто нарисовал
новые; у некоторых были целые пачки рисунков, а Грачев принес целый альбом.
Я тоже принес несколько. картинок. И вот мы разложили все свои рисунки на
партах, а Ольга Николаевна подходила ко всем и рассматривала рисунки.
Наконец она подошла к Игорю Грачеву и стала смотреть его альбом. У него там
были нарисованы вс" моря, корабли, пароходы, подводные лодки, дредноуты.

- Игорь Грачев лучше всех рисует, - сказала она. - Вот ты и будешь
художником.

Игорь улыбался от радости. Ольга Николаевна перевернула страничку и
увидела, что там у него нарисован моряк в тельняшке, с трубкой во рту,
точь-в-точь такой же, как на стене был. Ольга Николаевна нахмурилась и
пристально поглядела на Игоря. Игорь заволновался, покраснел и тут же
сказал:

- Это я нарисовал морячка на стенке.

- Ну вот, а когда спрашивали, так ты не признавался! Нехорошо, Игорь,
нечестно! Зачем ты это сделал?

- Сам не знаю, Ольга Николаевна! Как-то так, нечаянно. Я не подумал.

- Ну хорошо, что хоть теперь признался. После уроков пойди к директору и
попроси прощения.

После уроков Игорь пошел к директору и стал просить у него прощения.
Игорь Александрович сказал:

- Государство уже израсходовало на ремонт школы много денег. Второй раз
ремонтировать некому. Иди домой, пообедаешь и придешь.

После обеда Игорь пришел в школу, ему дали ведро с краской и кисточку, и
он побелил стену так, что морячка не стало видно.

Мы думали, что Ольга Николаевна теперь уже не разрешит ему быть
художником, но Ольга Николаевна сказала: