- Когда же собирать, Анна Андреевна?
- Кого?
- Уполномоченных.
- Мы не будем их собирать...
Лицо Щетинина выразило полное недоумение.
- Я попрошу, Павел Григорьевич, срочно вызвать в райком полеводов и
бригадиров из всех колхозов и совхозов, - твердо сказала Анна. - Скажем, на
завтра утром.
- Сорвать их перед севом?
- Почему сорвать?
- А вы взвесили, Анна Андреевна?
- Павел Григорьевич, я ведь агроном и жила не в Москве, а в Мазилове, и
я подумала о том, что было бы для меня полезно, продолжай я работать в
колхозе...
Гончарова не отличалась опрометчивостью. Даже наоборот Щетинин не стал
спорить.
Анна пригласила на совещание и Жукова, и Добровольского, она не хотела
обособляться от других членов бюро, но она не хотела топтаться вместе с ними
на месте.
Людей собрали в райком. Их было не так уж много. Полеводы, бригадиры да
председатели некоторых колхозов, которые не удержались, явились без
приглашения, хотели лично узнать, что нужно райкому от полеводов.
- Мы не будем посылать в этом году уполномоченных по колхозам, -
сказала Гончарова. - Вы не дети и не нуждаетесь в погонщиках. Хотя для вас,
может быть, хуже, что не будет уполномоченных. Ведь часть ответственности
всегда перекладывалась на опекунов, а теперь вы будете отвечать за все сами.
Но суть не в том, для чего вам повторять: сейте, сейте... Точно вы этого не
знаете. Важно, как сеять В "Рассвете" в прошлом году собрали приличный
урожай, в "Ленинском пути" еще лучше, а в "Красном партизане", извините,
лапу сосут. Почему так? Не хотели сеять? Не умели сеять! У одних хорошо
уродилось просо, у других - клевер, а в "Красном партизане" вообще ничего не
уродилось. Но, я думаю, если мы пришлем туда в качестве погоняльщика
прокурора, вряд ли от этого повысится урожай. Привлечь к ответственности он,
конечно, кого-нибудь сумеет, но хлеба от этого не прибавится. Не лучше ли
тем, кто чему-нибудь научился и умеет что-то делать, рассказать остальным,
как он это делает. Почему кукуруза в "Рассвете" уродилась лучше, чем в
"Ленинском пути"? Когда сеяли, как, какими семенами? Как обрабатывали
посевы? Как, как... Вот чем надо делиться друг с другом. А не докладывать:
засеяли столько-то и столько-то и обязуемся засеять к такому-то столько-то.
Другим от того не легче, что вы засеяли. Мы просим всех, кто имеет какой-то
полезный опыт, поделиться этим опытом с другими. И обсудить его. Каждую
крупицу опыта вложить в общий котел. Речей не нужно. Считайте, что у вас
агросеминар...
Анна озадачила приглашенных Некоторые пытались было доложить... о
готовности к севу. Анна оборвала их.
- Вы это потом доложите. Лично мне, в кабинете.
Она не позволяла рапортовать. Она завела агрономический разговор.
Хороша у вас кукуруза? А как лунку делаете? По скольку зерен кладете? Как
заделываете? Объясните, объясните другим...
Жуков тоже вошел во вкус разговора. Анна советовалась с ним перед
совещанием, изложила ему свой план беседы. Он жался, но согласился. А потом
увлекся, стал спрашивать, рассказывать, где что видел...
"Вы записывайте, - твердила Анна собравшимся. - Не надейтесь на память.
Потом расскажете дома В бригадах. В звеньях. Учитесь! Учитесь друг у
друга..."
Получился деловой разговор. Люди не пошли даже обедать. Порядок
нарушился. Спорили, расспрашивали, ссорились. Но это были добрые ссоры...
Когда все разъехались и они остались втроем, Анна, Щетинин и Жуков,
она, сама не доверяя себе, с беспокойством обратилась к обоим:
- Получилось?
- Поживем - увидим, - осторожно ответил Жуков.
- Непривычно, - пожаловался Щетинин. - Будет нам от Ивана Степановича.
Анне и самой было непривычно, но на этот раз она готова была спорить с
Тарабриным.
Он вернулся на пятый день. Сводку о ходе сева ему передавали в Пронск
ежедневно, но никто не осмелился сказать, что на этот раз сев проходит без
уполномоченных. Тарабрин узнал об этом по возвращении.
Он явился утром в райком, прошел к себе и только тогда вызвал
Гончарову.
- Что это вы тут без меня натворили?
- Но ведь сев идет не хуже, чем в прошлом году, Иван Степанович.
- Почему не послали уполномоченных?
Анна набралась решимости.
- Целее будут.
Тарабрин вспыхнул.
- Оторвали полеводов от сева. Устроили какой-то семинар...
- Но ведь так лучше, Иван Степанович. Я сама агроном...
Он сухо поглядел на Анну.
- Здесь вам не сельхозотдел. Здесь райком, и вы прежде всего
партработник.
- Иван Степанович...
- Вам было сказано?
- Я все взвесила, прежде чем принять решение.
Тарабрин откинулся на спинку кресла.
- Анна Андреевна, я задам вам лишь один вопрос: кто здесь первый
секретарь - вы или я?
Анне не хотелось ответить так, как хотелось Тарабрину. Не хотела она
отвечать, как школьница, что, мол, вы, конечно, а я только старалась...
- А я здесь что - пешка? - вызывающе ответила Анна. - Я вас уважаю,
Иван Степанович, но ведь и я тоже.
- Я вас слушаю, слушаю, - холодно произнес Тарабрин. - Объясняйтесь.
- Я привыкла доверять людям, вот мое объяснение, - сказала Анна.
- Доверять, но и проверять, - поправил Тарабрин. - Вы забыли это
партийное правило.
- Не каждый день и не по всякому поводу, - отрезала Анна. - Недоверие к
людям меня не устраивает.
Тарабрин побледнел. От удивления и от возмущения Вот как она
заговорила! Вот тебе и скромный, уступчивый агроном из "Рассвета"...
- Вас? - иронически переспросил Тарабрин.
- Не меня лично... - Анна спохватилась. - По-моему, это не устраивает
партию...
Тарабрин не повышал голоса, не менял позы.
- Рано вы стали говорить за партию!
- А я всегда за нее говорила, - тихо сказала Анна. - Вы не помните, а я
помню, как вы у меня, у беспартийной, грозились отнять партбилет.
Тарабрин с интересом посмотрел на собеседницу.
- Кажется, я ошибся в вас...
- Нет, - ответила Анна. - Ни я в вас, ни вы во мне не ошиблись, дело у
нас с вами одно.
XXXVII
Второе столкновение с Тарабриным у Анны произошло из-за масла, из-за
коровьего масла, которого сурожцы не видели в продаже уже несколько месяцев.
Анна пришла на работу, развернула районную газету и так и ахнула!
Полугодовой план по сдаче молока выполнен! Июнь еще не кончился, а план
выполнен. Сто процентов. Даже с какими-то десятыми. Анна знала положение дел
в районе. С кормами на фермах не густо, надои невелики, район не мог
выполнить план. К концу июня должны были набрать девяносто пять, девяносто
шесть процентов. И то хорошо. А тут - на тебе!
Анна принялась изучать сводку.
"Красный партизан" - на последнем месте. Семьдесят процентов.
Правильно. У них ни кормов, ни голов... За чей же счет выполнен план? На
первом месте "Ленинский путь". Сто двадцать. Ну, допустим, там люди
оборотистые. Впрочем, у них с кормами лучше, чем у других. "Рассвет"... Сто
девять... Враки! Что касается "Рассвета", Гончарову не проведешь, Анна не
хуже Мосолкиной знает положение дел в "Рассвете". С кормами там уже весною
было туговато. Не могли они выполнить...
Анна позвонила в "Рассвет". Вызвала Челушкина. Челушкин сменил ее на
посту секретаря парторганизации.
- Григорий Федорович, откуда вы столько молока взяли?
Он замялся.
- Марья Филипповна надоила.
- Нет, серьезно.
Челушкин задал дипломатический вопрос:
- А вы для чего - хвалить или ругать?
- Ну как же хвалить, когда это невозможно?
Она почувствовала, ее собеседник задумался.
- Анна Андреевна, я итоги не подбивал. По-видимому, набрали. Василий
Кузьмич с Малининым считали. Я ведь надои не проверяю...
Раздражение все сильнее овладевало Анной.
- Позовите-ка к телефону Мосолкину. Найдите ее, и пусть она мне
позвонит. Впрочем, нет... - Анна передумала. - Григорий Федорович, не
говорите, что я звонила. Я сама приеду...
Она еще не очень-то ясно отдавала себе отчет, почему сообщение о
выполнении полугодового плана по молоку привело ее в такое раздражение.
Очень уж кстати была эта сводка. Дела в районе шли не блестяще. Район,
правда, не числился в отстающих, но и хвастаться было нечем. В области давно
поговаривали, что Тарабрин засиделся в Суроже. Сводка по молоку на какое-то
Максимов Альберт
Бажанов Олег
Никитин Юрий
Сертаков Виталий
Пехов Алексей