- Хорошо, я сейчас встану.
Землячка накидывает халатик, выходит в переднюю.
Там полутемно, и, действительно, кто-то протягивает ей букет.
- От кого?
- Из магазина.
Боже мой, да это же Коля... Коля Андреев! Отличный паренек. Рабочий,
сирота. Его отец работал на Путиловском заводе, а теперь он кормит мать. Он
еще не состоит в партии, но это только дело времени. Выполняет он множество
партийных поручений. Тщательно и осторожно. Его давно уже можно принять, но
сам он застенчив, а те, кто его знает, не торопятся с оформлением.
Придется разобраться, что это за цветы.
- Зайдите ко мне...
Она пропускает посыльного к себе в комнату, кладет на стол цветы -
золотистые и желтые хризантемы - и плотно закрывает дверь.
- Что это за цветы, Коля?
Она уже не чувствует недомогания, появление Коли означает какую-то
опасность, и внутренне она сразу мобилизовалась.
- Что-нибудь случилось?
- Не знаю. - Коля пожал плечами - он и в самом деле ничего не знает. -
Послали меня. Из комитета. Человек приехал. У него к вам поручение.
- А цветы при чем?
- Сказали - иди, да так, чтобы комар носа не подточил. Я посоветовался
- под каким предлогом? Кто-то сказал: будто посыльный, купи цветов и дуй.
- А деньги откуда?
Коля даже обиделся:
- Я же зарабатываю!
Землячка улыбнулась цветам.
- Ну спасибо. Так кому я нужна?
- Приехал из Швейцарии и говорит, что у него к вам поручение.
Упоминание Швейцарии взволновало Землячку.
- Что за поручение?
- Говорит, скажет вам лично.
Из расспросов выяснилось, что человек этот социал-демократ, рижанин, в
комитет явился, соблюдая все правила конспирации, пароль ему известен,
лишних вопросов не задает; он назначил Землячке свидание завтра, в
двенадцать.
- Где?
- У Казанского собора. Будет ждать у ограды.
- Не хватает только пойти в собор!
- А он так и сказал - в соборе всего безопаснее.
- А он что, знает меня?
- Должно быть, нет, велел сказать, что будет на нем картуз из серого
каракуля, а через плечо бинокль.
- А как же он меня узнает?
- Вы подойдете к нему и спросите: "Это вы привезли мне духи из
Парижа?", он ответит: "А какие духи вы ждете?", а вы скажете... - Коля
запнулся. - Извините, названия не запомнил. - Он извлек из кармана клочок
бумаги. - Я тут записал. "Виолет де парм", - четко прочел он. - Извините, не
мог наизусть.
Удивительное дело: чувствовала она себя совсем больной, да не то что
чувствовала, она действительно больна, но вот возникла необходимость
встретиться с кем-то, и сразу она взяла себя в руки.
Она пришла на условленное место за полчаса - никогда она не
пренебрегала мерами предосторожности. Прошлась, осмотрелась...
Господин в каракулевом картузе с биноклем появился ровно в двенадцать.
Землячка еще раз посмотрела во все стороны - как будто нигде никаких
лишних глаз.
Подошла.
- Вы привезли мне духи из Парижа?
- А какие духи вы ждете?
- "Violette de Parme".
Он протягивает ей руку.
- Товарищ Землячка?
О том, что она Землячка, он не должен бы знать.
- Я вас слушаю, - уклончиво отвечает она.
- Биркманис, - представляется он и еще раз настойчиво спрашивает: -
Товарищ Землячка?
- Допустим...
- Я бы хотел в этом убедиться.
А как убедить? Паспорт у нее на другое имя.
- Я затрудняюсь...
- Вам должны быть известны имена латвийских социал-демократов.
- Да, - соглашается она. - Егер. Берзиньш...
- Этого достаточно. - На губах Биркманиса вежливая улыбка. -
Пройдемтесь.
Они медленно идут вдоль великолепной ограды, созданной знаменитым
архитектором Воронихиным.
Биркманис сворачивает к собору, поднимается по ступенькам, снимает
картуз, входит в храм.
Землячка вынуждена следовать за ним.
Пока все, что он сказал, вполне убедительно.
- Извините, что я вас задерживаю, - вежливо произносит Биркманис, - но
подарок, который мне поручено вам передать, очень дорог...
И он подает Землячке... Да, духи, те самые духи, о которых она его
только что спрашивала, - блещущий лаком футляр лиловой кожи, внутри на
лиловом атласе лежит флакон дорогих парижских духов.
- Это очень хорошие духи, - говорит Биркманис. - Когда вы будете
приходить домой, я вам советую немножко поднимать подкладку, там вы будете
находить еще один сюрприз. А теперь я пойду, я сегодня же возвращаюсь в
Ригу. Желаю успеха.
Он слегка кланяется и не спеша удаляется, будто они совсем незнакомы.
Землячка смотрит ему вслед.
Вроде бы никто не видел, как он передал ей этот парижский подарок.
И тоже не спеша - так надо, так полагается - возвращается к себе домой.
- Куда это вы ходили, Надежда Яковлевна, ведь вы больны? - с упреком
спрашивает ее в передней Леночка.
- К врачу.
Она запирается у себя в комнате, кладет на стол коробочку, отставляет в
сторону флакон, осматривает футляр. Атлас нигде не поврежден, все в полном
порядке.
Однако у нее опыт по этой части. С помощью небольших ножничек для
ногтей отдирает обтянутый атласом картон. А если содрать шелк с картона? И
вот он - листок! Тот единственный листок, который - и настроение, и
выздоровление, и вдохновение...
"Получил Ваше сердитое письмо и спешу ответить. Напрасно Вы обиделись.
Если я ругался, то, ей-богу, любя и притом с оговоркой: если верны сведения
Лядова. Вашу громадную работу по завоеванию 15 комитетов и организации трех
конференций мы ценим чрезвычайно, как Вы видели из предыдущего письма по
поводу северной конференции. Без Вас мы не делали и не делаем ни шагу.
Поехавшая в Питер девица обещала использовать ее личные связи для добычи
денег, а Н.И. мы писали для Вас, а вовсе не помимо Вас (надпись: "личное"
делалась исключительно против врагов). Недоразумение насчет писем к Н.И.
разъясним ей тотчас же. Н.И., конечно, к черту.
За присылку адресов комитетам большущее спасибо. Присылайте,
пожалуйста, еще. Гусева отправили, Лядов едет, когда будут деньги.
Лядов немного неверно изложил дело об органе в России, и я прошу
извинить меня, если погорячился и обидел Вас.
Насчет открытого выступления бюро не стану больше спорить. Две недели,
конечно, пустяки. Поверьте, что считаться с мнением России я намерен вполне
и во всем безусловно и прошу Вас об одном серьезно: извещайте меня, христа
ради, почаще об этом мнении. Если я виноват, что поддаюсь настроению
заграничных большевиков, то виноват без вины, ибо Россия дьявольски мало и
редко пишет. Выбору северной конференции подчиняюсь вполне и, ей-богу,
охотно. Старайтесь достать денег и напишите, что не сердитесь.
Весь ваш Ленин".
История сохранила пять писем Ленина, адресованных Землячке.
Все эти письма написаны в течение месяца и они - лучшее свидетельство
тому, что Землячка находилась в самом центре борьбы за единство партии и
созыв Третьего съезда.
Но помимо советов и указаний по работе в этих письмах проявилось и
личное отношение Ленина к адресату. Как всегда, он все понял и все извинил -
к товарищам по партии он относился с величайшим вниманием и добротой - он
точно почувствовал, как нуждается в его поддержке Землячка.
Драгоценны все письма Ленина, но это - последнее - ей дороже всех
остальных, тепло этого письма будет согревать Землячку в течение всей ее
жизни.
Она снова ощущает прилив сил, она в строю, впереди борьба, не время
поддаваться унынию.
Дорога в Лондон
Землячка никому не говорила, что съезд состоится в Лондоне; для
конспирации везде называла Петербург.
Сложен был путь делегатов, непросто добирались они от одного условного
места до другого. Большинство делегатов было уверено, что Петербург -
конечная цель путешествия. Но, увы, это было только начало Им предстояло
перейти границу и только в Берлине получить направление в Лондон.
Г.И.Крамольников рассказывает в своих записках, как он ехал на Третий
Конан-Дойль Артур
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Браун Дэн
Ильин Андрей
Лукин Евгений