Чтение 48–й страницы книги ~Январские ночи~

- В ближайшие дин в Ялту приедет немецкий коммунист товарищ Мюллер.
Помещение мы уже нашли - дом миллионера Костанди. На первое время нужны хотя
бы два врача - кто возьмется? Будут еще больные. Нуждаются в лечении бойцы
Красной Армии, пришло письмо из Горловки, оттуда пришлют шахтеров.
Врачи успокоились: их уважительно просят вернуться к своим
обязанностям.
В эту ночь возник один из первых советских санаториев на Южном берегу
Крыма.
Было поздно, когда председатель горсовета проводил Землячку на
набережную, в "Ореанду", лучшую ялтинскую гостиницу, - возвращаться ночью в
Симферополь было небезопасно, в горах еще бродили остатки врангелевской
армии.
- Если что понадобится, звоните, - предупредили ее. - Но одна в город
не выходите. Мало ли чего...
Ужин ей принесли в номер, она поужинала и легла.
Но голоса за окном, шарканье прохожих не дают Землячке заснуть.
Она встает с кровати, подходит к окну, отдергивает тяжелую штору,
распахивает пошире рамы.
Ночь вливается в комнату.
Нет, не о делах, которыми ей предстоит завтра заниматься, думает
Землячка, все ее текущие заботы отходят в сторону, она дышит ароматом
цветущих каштанов, вслушивается в неумолкаемый шум волн.
Одевается, выходит в коридор, спускается по лестнице.
По мостовой прогуливаются девушки, молодые люди бренчат на гитарах,
кто-то хохочет на пляже, кто-то купается в темноте, жизнь идет своим
чередом, и никому из этих гуляк нет деда ни до филоксеры, ни до бандитов, ни
до выпечки хлеба, за которым завтра эти гуляки устремятся в булочные.
И сама Землячка просто дышит морским воздухом, смотрит на звезды и
думает о том, как бы хорошо сейчас плыть на пароходе и слушать музыку.
Она медленно идет вдоль набережной, доходит до мола, всматривается в
темноту.
Море во мраке ночи сливается с небом, и только огонь маяка дрожит в
воде золотыми каплями.
Как ни хорошо здесь, но утром все-таки придется вернуться в
Симферополь.
Лениво идет она обратно вдоль темных домов.
Но что это? Дом как дом, не освещено ни одно окно, дом спит. Но
откуда-то из-под земли, из забранных решетками выемок в тротуаре, сделанных
для проникновения света в подвальные окна, просачивается тусклый свет.
Что там может происходить в этом подвале? Бандиты или сектанты? Она
решительно входит во двор. Разыскивает вход в подвал. Чугунные перильца.
Ступеньки...
Землячка спускается. Одна. Она всегда отличалась редким бесстрашием.
Бесстрашием и настойчивостью.
Годы подполья научили ее преодолевать в себе всякий страх, иначе она не
могла бы ни переходить границу, ни доставлять оружие, ни печатать
нелегальную литературу. Рукой она нащупывает железную скобу и рывком
распахивает дверь.
Две свечи... Какие-то подростки. Сидят прямо на каменных плитах.
Землячка всматривается. Перед ними разбросаны карты. Минуту и Землячка, и
те, что сидят на полу, безмолвно рассматривают друг друга.
- Что за сборище? - нарушает молчание Землячка. - Кто разрешил вам
здесь собираться?
Откуда это у нее? Оказывалась среди незнакомых людей, среди враждебных
людей, и если видела, что надо вмешаться, без колебаний шла наперекор, и ей
почему-то подчинялись.
Она так и не может решить - собрались ли здесь играть в карты или это
только видимость. Она понимает, что отвести эту компанию в милицию ей не
удастся, окажут сопротивление, а то еще и убьют.
- Немедленно по домам, - строго говорит она.
Неожиданно для самой Землячки все поднимаются, проходят мимо
незнакомки, шаркают по лестнице.
Землячка выходит вслед за ними. Она ждет, когда они растворятся во
мраке, и возвращается в гостиницу.
Ей уже ни до цветов, ни до звезд, ни до моря. Рано утром она
выговаривает председателю горсовета за то, что на ночь город остается без
надзора.
- Так у вас постоянно будут возникать всякие притоны; проверьте все
пустующие подвалы, используйте их под склады, заприте, оберегайте
общественный порядок...
И вот старый "бенц" мчит уже в Симферополь, и тысячи забот вновь
обступают ее со всех сторон.

Единство

Год напряженной, сумасшедшей работы по восстановлению Крыма, и затем
Землячку переводят в Москву, которую она так хорошо знает и которой отданы
многие годы ее жизни.
Ее избирают секретарем Замоскворецкого районного комитета партии,
одного из опорных пролетарских районов столицы, района, где на партийном
учете состоит Ленин.
В течение двух лет Землячка не расстается со своим районом, много
времени проводит в рабочей среде, часто выступает на фабриках и заводах.
У нее не проходит ощущение, что она на войне, как в том девятнадцатом
году, когда Тринадцатая армия то отступала, то наступала. Следует постоянно
быть начеку, предвидеть опасность и не дать врагу застать себя врасплох.
Еще не закончилась гражданская война, как фракционеры всех мастей
повели наступление на Ленина.
В конце 1920 года троцкисты распространили брошюру своего честолюбивого
шефа о задачах профсоюзов - нарушая общепринятые нормы партийной дисциплины.
Троцкий вынес дискуссию за пределы Центрального Комитета на широкое
обсуждение.
Пренебрегая единством партии, вопреки интересам страны, в атмосфере
недовольства и колебаний крестьянства, оппортунисты решили взорвать партию
изнутри.
Они хотели превратить профсоюзы в придаток государственного аппарата:
профсоюзы, считали троцкисты, должны действовать на своих членов не
средствами убеждения, а средствами принуждения, что в конечном счете,
утверждал Ленин, привело бы, по существу, к ликвидации профсоюзов как
массовой организации рабочего класса.
Ленин же, наоборот, говорил, что профсоюзы являются приводным ремнем от
партии к массам; их первостепенная задача, утверждал Ленин и все стоявшие на
той же позиции большевики, - воспитание масс, борьба за повышение
производительности труда, укрепление производственной дисциплины; профсоюзы
- это прежде всего школа коммунизма.
Началась дискуссия.
"Троцкий меня упрекал... - говорил Владимир Ильич, - что я срывал
дискуссию. Это я зачислю себе в комплимент: я старался сорвать дискуссию в
том виде, как она пошла, потому что такое выступление перед тяжелой весной
было вредно".
Разруха в промышленности, недовольство крестьян, происки меньшевиков.
Кронштадтский мятеж, надвигающийся голод - вот каковы были компоненты этой
тяжелой весны, и справиться со всеми этими бедами могла только партия,
сильная своим непоколебимым единством.
Затем в дискуссию включились Бухарин, Ларин, Сокольников, Сапронов,
Шляпников, Игнатов, десятки уклонистов и фракционеров, и каждый сколачивал
собственную группу и выступал с собственной "оригинальной" платформой.
На Десятый съезд Землячка была делегирована еще Крымской организацией.
Уже в момент регистрации ее поразила суета, которую затеяли
оппозиционеры.
У столов, где депутаты оформляли документы, кружились какие-то
личности. Въедливый интеллигент в пенсне и с кудрявой бородкой торжественно
раздавал брошюру Троцкого, остроносенькая девица в красной косынке с милой
улыбкой вручала брошюру Бухарина, а угрюмый парень в черной косоворотке,
демонстративно одетый под рабочего, грубовато совал всем брошюру Коллонтай.
Землячка приняла все брошюры - что ж, с этим обилием мнений следовало
ознакомиться - и пошла по кремлевским залам искать знакомых.
Со всех концов страны прибыло на съезд около тысячи делегатов.
Землячка внимательно присматривалась к участникам съезда. Рабочие,
крестьяне, инженеры, учителя, солдаты, люди самых разнообразных профессий,
разных национальностей, разной культуры, высокообразованные и почти
неграмотные...
Но всех их объединял Ленин.
Землячка шла по залам и видела множество знакомых и незнакомых лиц.
Слонялись среди делегатов и авторы всяких хитроумных брошюр; с важным
видом расхаживал Рязанов, в чем-то убеждал собеседников Ларин, от группы к
группе переходили Шляпников и Коллонтай...
Землячку Коллонтай миновала, они недолюбливали друг друга, уж очень
разные это были натуры, бесполезно было пытаться настроить Землячку против
Ленина. Землячка не любила тратить слова попусту, а Александра Михайловна
была по-женски словоохотлива и только легкомыслием можно было объяснить ее
попытку обвинить Ленина!
В своей брошюре, выпущенной к съезду, Коллонтай писала, что русский
пролетариат влачит в Советской России "позорно-жалкое существование", а в
прениях по докладу Ленина заявила, что "его доклад мало кого удовлетворяет"!
Десятый съезд, один из важнейших съездов в истории партии, открылся 8
марта 1921 года.
Ленин сделал на съезде три доклада - о политической деятельности ЦК, о
замене разверстки натуральным налогом и о единстве партии и