это буквально означает "корень вкуса".
особенности. Если, скажем, бросить щепотку этого белого порошка в куриный
бульон, он будет казаться более наваристым, то есть более "куриным". Морковь
подобным же образом будет казаться более "морковистой", фасоль -- более
"фасолистой", а квашеная редька станет еще более ядреной.
вообще. Ведь его цель -- доводить камень, дерево, бумагу до такого
состояния, в котором материал наиболее полно раскрывал бы свою первородную
прелесть. Сколь бы модернистскими ни казались многие современные
произведения искусства, подход японского художника к материалу остается
прежним.
японскому саду. За его кажущейся безыскусственной простотой скрыта уйма
труда и уйма традиций. Именно такова, например, современная японская
архитектура. Она глубоко национальна не тем, что переняла от прошлого
какие-то декоративные мотивы или пропорции. Она глубоко национальна
верностью главной черте японского искусства -- подходом к материалу.
одновременно верный наследник. Танге поднял современную японскую архитектуру
тем, что впервые подошел к бетону так же, как древние японские строители
подходили к дереву, не закрашивая его лаком, как китайцы, а подчеркивая
прелесть каждой его жилки, каждого сучка. Отказавшись от облицовки фасада,
архитектор нашел красоту в необработанном бетоне со следами опалубки. Танге
помог бетону раскрыть свою первородную красоту, помог этому современнейшему
строительному материалу по-новому выразить себя.
характер, и не их вина, если иностранные туристы больше всего восхищаются
теми памятниками прошлого, которые менее всего показательны для японского
гения. В десятках английских и французских книг пагода-мавзолей сегунов
Токугава в Никко описывается как шедевр японского зодчества. Этот храм,
построенный в XVII веке, громоздок, пестр, пожалуй, даже криклив. А сила
японского искусства в его необычайной простоте, наготе, в пренебрежении
ненужными подробностями, в понимании материала, который подается
незамаскированным, скажу больше-- в лирическом, взволнованном подходе к
материалу. В Никко можно найти множество искусных деталей, но искусность еще
не означает искусства: это, если угодно, японское барокко. Достаточно
сравнить мавзолей в Никко с пагодой Хорюдзи в Нара, с более поздними
дворцами Киото, чтобы понять, насколько украшательство, пышность, внешняя
эффектность чужды японскому духу.
естественность, как и показывает их образ жизни. Японцы любят жить в доме,
построенном из простого дерева, в то время как китайцы никогда не оставляют
куска дерева непокрашенным, любят обильную разнообразную пищу. Японцы тоже
любят китайскую кухню, но лишь для разнообразия. Вряд ли можно найти семью,
которая благодаря своим высоким достаткам каждый день имела бы У себя то,
что готовит китайский повар. В живописи китайцы любят все величественное,
ясно очерченное, что кажется японцам вульгарным и безвкусным. Китайцы любят
пионы, розы, орхидеи -- все сильно пахнущие и ясно очерченные цветы, что во
многом совпадает со вкусами западных народов. Японцы же больше всего любят
такие цветы, как сакура, которая не очень ценится в Китае, а также многие
полевые цветы и даже безымянные травы. Когда дело касается наслаждения
искусством или природой, японцы становятся заядлыми консерваторами, ибо
верны лишь старым критериям. Они любят замшелые камни, карликовые кривые
деревья, потому что во всем этом для них содержится особое очарование.
ваби, сибуй) уходят корнями в древнюю религию синто, а четвертое (югэн)
навеяно буддийской философией. Попробуем же разобраться в содержании каждого
из этих терминов.
тождественные. Все, что неестественно, не может быть красивым. Но ощущение
естественности можно усилить добавлением особых качеств.
японцы видят особое очарование в следах возраста. Их привлекает Потемневший
цвет старого дерева, замшелый камень в саду или даже обтрепанность -- следы
многих рук, прикасавшихся к краю картины.
ржавчина. Саби, стало быть, -- это неподдельная ржавость, архаическое
несовершенство, прелесть старины, печать времени.
и природой, то за вторым словом -- "ваби" -- виден мост между искусством и
повседневной жизнью. Понятие "ваби", подчеркивают японцы, очень трудно
объяснить словами. Его надо почувствовать.
есть в представлении японцев вульгарного. Ваби -- это прелесть обыденного,
мудрая воздержанность, красота простоты.
прекрасное во всем, что окружает человека в его будничной жизни, в каждом
предмете повседневного быта. Не только картина или ваза, а любой предмет
домашней утвари, будь то лопаточка для накладывания риса или бамбуковая
подставка для чайника, может быть произведением искусства и воплощением
красоты. Практичность, утилитарная красота предметов -- вот что связано с
понятием ваби.
слитно, как одно понятие -- "ваби-саби", которое затем обрело еще более
широкий смысл, превратившись в обиходное слово "сибуй".
хорошим вкусом назовет красивым. Сибуй, таким образом, означает
окончательный приговор в оценке красоты. На протяжении столетий японцы
развили в себе способность распознавать и воссоздавать качества,
определяемые словом "сибуй", почти инстинктивно. В буквальном смысле слова
сибуй означает терпкий, вяжущий. Произошло оно от названия повидла, которое
приготовляют из хурмы.
красота вообще, а красота, присущая назначению данного предмета, а также
материалу, из которого он сделан. Кинжал незачем украшать орнаментом. В нем
должна чувствоваться острота лезвия и добротность закалки. Чашка хороша,
если из нее удобно и приятно пить чай и если она при этом сохраняет
первородную прелесть глины, побывавшей в руках гончара. При минимальной
обработке материала -- максимальная практичность изделия -- сочетание этих
двух качеств японцы считают идеалом.
применение. Однажды в метро я слышал, как две девушки пользовались им, споря
о киноактерах:
мужественная красота, а вот Ален Делон -- нет. Из японских же киноактеров
понятию "сибуй" больше всего соответствует Тосиро Мифуне, в то время как
кумир школьниц Юдзо Каяма, исполняющий под гитару песенки собственного
сочинения, вовсе не сибуй, потому что слишком смазлив. Слово "сибуй"
воплощено в терпком вкусе зеленого чая, в тонком, неопределенном аромате
хороших духов.
сдержанностью. Все искусственное, вычурное несовместимо с этим понятием.
рождается вопрос: где же здесь последовательное развитие стилей? Такая
преемственность не сразу бросается в глаза, ибо сказывается она не в форме,
а в содержании.
по собственным и неизменным рецептам, порой перенимая из-за рубежа лишь
форму посуды. Сколь ни совершенным было искусство, пришедшее когда-то из
соседнего Китая, японцы заимствовали его лишь как сосуд. Так и нынешние
веяния с Запада, вплоть до самых модернистских, служат для японцев лишь
посудой, в которую они по-прежнему наливают напиток того же терпкого,
вяжущего вкуса.
как на существа одушевленные. Если мастер смотрит на материал не как
властелин на раба, а как мужчина на женщину, от которой он хотел бы иметь
ребенка, похожего на себя, -- в этом отзвук древней религии синто.
от природы в самом буквальном смысле этого слова. И здесь уже можно говорить
не только о влиянии синто, но и о том глубоком следе, который оставил в
японском искусстве буддизм.
любоваться невидимым.
красоте. Он именуется "югэн" и воплощает собой мастерство намека или
подтекста, прелесть недоговоренности.
стихийных бедствий сформировала у народа душу, очень чуткую к изменениям
окружающей среды. Буддизм добавил сюда свою излюбленную тему о непостоянстве
мира. Обе эти предпосылки сообща привели японское искусство к воспеванию
изменчивости, бренности.
Жюль Верн
Русанов Владислав
Курылев Олег
Орловский Гай Юлий
Лукин Евгений
Сертаков Виталий