тоже вот сидят с серыми лицами. Может, тоже заговор? Неужели, кабы я царем
был, меня бы тоже ус-тра-нять? А вот поручик гренадерский выпил бы и
ус-тра-нил, непременно.
поручика. Тот сидел, расстегнув мундир, откинувшись, и поматывал головой,
видимо, уже крепко был во хмелю.
конституции?
махом опрокинул бокал. - Посудите сами, как мне об этом говорить, когда я
противник...
утверждает, что ничего такого и не было. Это он вчера на допросе утверждал.
Что, мол, не было никаких документов, никаких конституций...
своей цыганской улыбкой. - Он мне ее сам листал, читал. Я даже зеленый
портфель помню, где она хранилась, а как же... Своими собственными
глазами...
гренадерский поручик.
продолжали сохранять неподвижность и спокойствие, и только неполные бокалы,
приподнятые над столом, едва покачивались в их руках.
а вы - другое. Почему же у меня к вам вера должна быть? [172]
Он так рассказывает, словно роман читает... Ну не все ли вам равно?
среди своих нахожусь, которым выпало, как и мне, совершать справедливость...
Мы уж постараемся.
того, как вышла вся эта история с казенными суммами, от которой я лет на
пять постарел, полковник мой в доме своем, ведя разговор о разных
политических своих прожектах, извлек из шкафа этот зеленый портфель и
вытащил пачку листов, аккуратно исписанных.
многолетних раздумий... О, это не должно попадать к ним в руки! Когда Россия
сможет воспринять это к действию, благоденствию ее не будет конца, - и он
горько усмехнулся, - хотя в последнее время моя реформаторская деятельность
перестала мне казаться столь прельстительной, как вначале, - и он бегло
перелистал рукопись, - есть люди, которых слово "республика" приводит в
ужас... [173]
одновременно причиняло боль...
нравитесь, сударь, - и обнял его за шею, и стал чуть не душить, отчего
Аркадий Иванович весь побагровел и, продолжая дружелюбно улыбаться, все-таки
старался освободиться от любвеобильного молодого человека. Наконец это ему
удалось, а может, Сереженька сам ослабил объятия; он отвалился от капитана и
сказал: - После наших утомительных занятий хорошо слушать ваши истории...
гренадерский поручик, - когда сами же утверждаете, что он холоден, суров и
просто маленький Бонапарт?
поворотившись к поручику, - это его же друзья утверждали, что у него душа
железная. Они о его душе часто толковали.
толстяк. [174]
ведь как. Ну а дальше-то что? Дальше-то...
ли, навис надо мной суд. И понял я, что пощады от моего полковника мне не
ждать...
Бутурлин.
ценил, я ведь чертовски податлив был, ему ведь лестно было слышать мое
одобрение. Людям это страсть как нравится, уж я знаю...
- Вам бы лишь баклуши бить!
Петербурга конвоировал... Нет уж, увольте-с... Я свой долг выполнил. Этого
забыть невозможно, как это все было. Да я уж имел честь рассказывать... Уж
вы меня увольте...
в атаку ходил!.. Я по-о-оомню!
другому, с жадностью внимая их откровениям. [175]
видеть все, - сказал Бутурлин. - Всё через мои глаза проходит и уши и на
сердце падает и там лежит... Когда бы я в полку служил, ты бы мог так
говорить с укором, а я во всем этом просто варюсь, варюсь, и всё...
связала, а мы-то и не ведали того... Вот видите? Как мы с вами одинаково
ринулись разом для спасения отечества, как грудь свою подставили...
отодвинулся и рассказывает откуда-то издалека, так что и голоса его не
слышно, а только видно, как разводит руками и стучит себя в грудь кулаком.
Потом он и кулака уже не видел, так все это отодвинулось.
сидели вокруг Аркадия Ивановича, но уже мундиры были расстегнуты у всех, да
и словно теснее стал кружок, а может, это выпитое клонило их в одну сторону,
поближе к капитану.
доме батюшки, comme l'enfant de la maison(1). Он и сам,
опомнился, когда его нашли у тещи его, графини Лаваль, и объявили ему, что
он выбран в диктаторы...
неосмотрительность ихняя, спешка... Я это осуждаю... Не связывались бы они с
Трубецким, было бы больше толку...
сидела у себя и дошивала знамя свободы... Каково?
Забывайте все.. Я не люблю о неприятном... Не надо!
Трубецкой. Он бы сам себя диктатором нарек, случись что...
он часто говаривал: "Maman, donnez moi de la foi. J'ai besoin de foi"(1). Не
было ее у него, что ли? - Матери раньше должно было бы этим заняться, -
сказал Аркадий Иванович. - Вот вам и вера. Ах, но я любил полковника моего,
да и сейчас люблю, верите ли... Вот крест святой. Ну всё ему прощаю.
(фр.). [177]
стало даже совестно, словно это ему курили фимиам, его на руках носили. Да,
да. И каждый норовил чем-то выделиться из общего-то хора, какую-нибудь уж
такую славу ему загнуть, чтобы все остальное померкло.
себя виновниками благоденствия, спасителями, а мы, черт возьми, ничтожество
рядом с вами, господин Майборода! Вы нам всем нос утерли, утерли!
мне нравишься, Майборода... Дозволь, я тебя поцелую... Вот так...
обхватил нашего капитана за шею, так что капитан побагровел.
ловкач, умно действовал, как тонко, бестия!.. Вы пейте, пейте, капитан, чего
чиниться?
вами тепло... Ах, были бы мы в Линцах, верите ли, я велел бы в музыку
ударить.
вокруг, и звон, и свист, Сереженька подбежал, качаясь, к Авросимову и подсел
к нему на тахту.
Конюшевский Владислав
Мороз Александра
Конюшевский Владислав
Громыко Ольга
Куликов Роман
Круз Андрей