беспрекословно.
меховой полости, - каждую ночь с ним о том, о сем беседую, весь в поту...
Чего ему от меня надо?
переживать... Впрочем, погодите еще немного.
побуждало прекрасную Амалию Петровну вот так скакать в темени по
Санкт-Петербургу? Что касается меня, то я навряд ли смогу вам объяснить это,
хотя вижу по вашим глазам, что любопытство ваше поумерилось, ибо все
разговоры да разговоры, а где, мол, история сама, где ее развитие? Вы,
конечно, надеялись, что уж ежели я даму упомянул, а молодой человек мучается
по ней тайной страстью, то пора бы, кажется, и прояснить их отношения, ан
нет, ничего такого не происходит, и кони мчат по ночным улицам, пофыркивая,
и всё. А мне, [204] скажу вам не таясь, прискорбно это знать, что вы
поустали. Я был о вас лучшего мнения. Но ничего не поделаешь, и, чтобы
слушателя не потерять, пусть даже такого, как вы, я вам подпущу приключение,
чтобы огонь в ваших глазах вспыхнул снова. Ах, не думал я, что и вы из тех
людей, которые любят, чтобы поскорее свадьба или там гибель чья-нибудь, а уж
затем можно и следующую историю. Мне бы, конечно, прервать мой рассказ (да
будьте вы неладны), но я, воспитанный в долготерпенье, перебарываю в себе
эти слабости и буду рассказывать все как было, только маленькую уловочку
себе позволю, хотя знаю, что потом буду раскаиваться.
вся пылающая от предвкушения борьбы, и он, слабеющий от ужаса перед лицом
событий, в которых даже мы с вами, искушенные люди, могли бы запутаться, а о
юнце что и говорить.
бы там все позабыли, там такая красота и тишина.
Потому что я благородства не увидел в том...
оттого и [205] страдаю. Я бы его сама наказала, кабы моя воля, за эгоизм
его, что он всех так подвел. Да я ж его люблю, и Владимир Иванович его
любит. Владимир Иванович даже говорит, что, мол, зачем ему награды всякие за
участие в деле против мятежников, когда брат его любимый в крепости
томится!..
вышел, Владимир бы Иванович тоже против него скакал бы? - спросил он.
смейте!
она. Касается его плеча и плачет, словно его и нет рядом. То есть они так
сидят в тесных санях, что, сделай он одно движение, и она тотчас окажется в
его объятиях, покуда там призрачный ее супруг дежурит день и ночь в казармах
и о брате своем мучается.
проговорил он вполголоса и слегка отклонился от нее.
оборвалось. А ведь тесно так, что и не уследишь за ее лицом, прикрытым
мехом. Он сделал вид, что устраивается поудобнее, и снова отклонился, но она
опять к нему припала тяжелее прежнего. [206]
всегда была..."
благоговения, и прикоснулся. Кони несли. Щека ее показалась ему пылающей. Он
провел по ней ладонью. Амалия Петровна засмеялась печально или заплакала -
было не понять.
Там - травка шелковая, солнышко...
чтобы вам не страдать... Мы бы с вами кофий пили на веранде. Ромашки бы
собирали. Смеялись бы вволю...
все перепутал. Сидите смирно, друг мой. Я все об этом думаю, а что вы
говорите - не слышу, - и качнула головой, отстраняясь от его ладони, затем
продолжала: - Несколько лет назад они оба посещали мой дом, оба брата, и оба
мне внимание свое выказывали. Скажу вам откровенно - Павел Иванович восхищал
меня более, чем брат его... Ума он выдающегося и благородных принципов, и
что-то в нем было такое, что судьба моя вот уж должна была решиться, однако
я Владимира Ивановича предпочла, ибо семья, друг мой, это - не заговор.
Видите, как я не ошиблась? - И вдруг спро[207] сила: - А что Аркадий
Иванович? Он что, так и говорил, рассказывал все? Прямо на глазах у Павла
Ивановича?
хотелось, что, мол, как это вы так! Ведь вы же его любили!..
повидаться! А вдруг капитанишки дома нет? Поскорее бы!
он. - Убьет она себя так-то..." И он рванулся к ней снова, чтобы увидеть ее
лицо, потянулся губами, чтобы осушить ее слезы, и оттуда, из-под медвежьего
меха, из-под полости, пахнуло на него теплом, жаром, ароматом любви,
расслабленностью женской, безумием.
порвали! Что это с вами?
молодой вздыхатель был не кто иной, как наш герой, кото[208] рый, смею вас
уверить, не то чтобы ощущал себя в привычных условиях, оставшись наедине с
дамой своего сердца, если судить по его поведению, а, напротив, действовал
вовсе не по разуму, и голова его не ведала, что творят руки и что вытворяют
уста, произнося бредовые свои речи.
мог наблюдать эту сценку, наверное, усмехнулся бы, видя, как наш герой, едва
по нем не плача, пытается обхватить свою спутницу, прижаться к ней пожарче,
ибо сам Павел Ианович, будучи человеком другого склада и постарше, скорбя о
чем-то, не стал бы в тот же момент размениваться на сласти.
распорядиться не можете?
сейчас, любезная Амалия Петровна, душенька, мигом!.. А ну живей!
отпрянула, пропуская ворвавшегося Авросимова и тараща глаза на надменную
молодую даму, следующую за ним. Он оставил ее в сенях, а сам кинулся вверх
по лестнице.
Павлычко, [209] бледный и трясущийся. Путая русские и малороссийские
выражения, он поведал Авросимову, как барин его, воротившись поздно и будучи
не в себе, выпил основательно горилки с перцем, взял пистолет, расплакался
вдруг и, крепко обняв испуганного денщика, отправился из дому прочь, куда -
неизвестно. Авросимов тормошил плачущего Павлычку, умоляя его вспомнить, что
говорил барин перед уходом, но все его усилия и мольбы были напрасны.
вниз по лестницам, торопясь к своей даме, Павлычко побежал за ним, крича,
что он вспомнил, вспомнил ужасный намек, брошенный его барином на прощанье,
что, мол, жизнь ему опостылела, что он должен ее прервать и он это сделает
теперь же, на народе.
нем догадку, растолкал ахающую челядь и вывел свою даму на крыльцо. Кучеру
он велел скакать во всю прыть на Мойку, имея про себя в виду злополучный
флигель.
Санкт-Петербург. [210]
как бы для облегчения бега.
безумства!.. Да не гоните так, друг мой, мы же опрокинемся!..
свою щеку. - Как он все видит!.. Теперь зачем уж гнать, зачем... Теперь
только бы убедиться, что это так!.. Сам себе яму вырыл!..
раздался истошный крик человека.
остановились возле знакомых ворот.
которого творилось что-то невообразимое...
Буджолд Лоис
Херберт Фрэнк
Конан-Дойль Артур
Роллинс Джеймс
Майер Стефани
Афанасьев Роман