мужественны и сильны духом. Вы даже улыбаетесь... Это добрый знак.
самые суровые испытания не смогут сокрушить сердце, когда оно - любит.
через другую дверь. Прошло несколько мгновений, и она появилась. На лице ее
не было ни радости, ни удивления при виде нашего героя, словно они каждый
день встречались, словно она ждала его.
как вы заинтересованы в судьбе Павла Ивановича...
мне... Я там все выходы знаю... я уже все решил, любезная Амалия Петровна...
ежели вы только...
испугался, что ей станет худо, что это он со своей торопливостью причинил ей
боль, хотя можно ведь было говорить обо всем мягко, а не рубить сплеча. Но
эти сожаления и страх тотчас рассеялись, ибо лихорадка его все усиливалась,
и никаким другим чувствам уже не оставалось места. Однако она справилась с
волнением.
глубине, но на поверхности было лишь легкое волнение. - А последствия?..
зашевелился, зацвел, послышалось пение птиц. Амалия Петровна, бережно
прикасаясь пальцами к своей родинке, уходила сквозь густую траву, которая
достигала до ее груди.
острастку нам... Вы поняли?
из ее прекрасных глаз... - И вы решились?!
нем, Авросимов с трудом различал редкие расплывчатые фигуры прохожих,
втягивавших головы в плечи, поднявших воротники, скрючившихся и крадущихся,
словно за ними охотились. Даже богатые экипажи, пролетавшие мимо, торопились
все как-то боком. Ваньки, дремлющие на углах, распадались в зыбком тумане.
предчувствии. Встретившийся в коридоре Александр Дмитриевич Боровков на
поклон не откликнулся, а, вытянув острый подбородок, пролетел мимо, отчего у
нашего героя в сердце что-то отвратительно щелкнуло.
но тут же погас и рассеялся. [386]
полковник, не подозревая о возможном своем и скором освобождении. Где-то
тоже рядом, насупротив полковника, лил слезы бедный Заикин, разуверившись в
людях и жалея ротмистра Слепцова, с легкостью выдающего ложь за правду, и
завидуя рыжему писарю, верящему в собственное благородство.
набросанные начерно мнения пленных друзей полковника о своем предводителе,
он и тут удостоился его взгляда, ровно это был и не он, Авросимов, баловень
и удачник, а некий неопределенный предмет, на который и глядеть-то не
стоило. И все это, благодаря душевной чуткости нашего героя, пребольно его
задело и встревожило, потому что как ни обольщайся милостивым себе
отношением, а ухо держи востро, ибо никто не знает, где и какие грозные силы
шевельнулись, как по-новому расположились звезды, кто руку вознес для удара.
ровен час - все переменится, а переменится - прощай, полковник несчастный,
не жди добра!"
линию, рядом - другую, и постепенно нарисовался треугольный коридор ужасного
равелина, от дверей [387] упал через ров мостик, потянулась крепостная стена
с куртинами, ворота, комендантский дом, похожий на пустую птичью клетку,
вторые ворота, кружок несколько поодаль, знаменующий некоего ваньку,
мерзнущего в своем тулупе в февральскую ночь.
верно. Затем наш герой, прикусив от напряжения кончик языка, вывел в
треугольном коридоре несколько крестиков, которые должны были означать
солдат и караульных офицеров, и другой крестик побольше - очевидно,
плац-майора Подушкина.
молчании Боровкова почудились ему весьма недобрые, даже грозные
предзнаменования. Оставалось договориться с каким-нибудь возницею, что труда
не представляло, ежели на рубли не скупиться. Глубоко вздохнув, он
намеревался было, тщательно сложив, упрятать свою тайную работу куда
подальше от посторонних взоров, но принялся напоследок подсчитывать
крестики. Солдат получилось двенадцать да три офицера, не считая
плац-майора. Это обстоятельство сильно смешало его намерения. Он торопливо
еще раз пересчитал крестики - солдат не уменьшилось. Крестики изгибались под
пером, ровно живые, перебегали с места на место, прятались за углами, а
когда он начинал радовать[388] ся, что их все-таки меньше, внезапно
высовывались и корчили рожи. По широкому лбу нашего героя струился пот,
рыжие его волосы торчали во все стороны, тревожимые нервной пятерней.
раздались голоса и шаги, замелькали головы, спины, эполеты. Авросимов
упрятал план поглубже и удрученно перенес его осуществление на завтра, то
есть на четверг, на полночь же, надеясь что-нибудь придумать со злосчастными
инвалидами, которых развелось, ровно прусачков, великое множество.
Авросимов, продолжая метаться душою, углубился, как ему показалось, в чтение
черновика и снова нацелил перо на чистый лист.
ступеням на малороссийское крыльцо, и шпоры его зазвенели, словно это и в
самом деле было, да, было летом, прошлым, запрошлым, когда-то, когда он ехал
через Малороссию и по странному незадуманному крюку докатился до Линцов, где
проживал тогда полковник, впрочем, он именно туда и ехал, и никакого крюка,
собственно, и не было.
капитаном [389]
как у барышень, а в глазах - одно дилетантство. Заранее предвижу каждый ваш
жест... Вам боязно, да стыдно признаться...
пальцем, - меня поддеть хотите, да я не дамся. Вы отменный соблазнитель. А у
вас щечки-то, глядите, какие пунцовые у самого-то...
что у вас, в гнилом вашем Петербурге. Или не так? Видели вы мою матушку? Что
она?
засмеялся) обречено...
Какая разница?
страсть сбивать юнцов с толку!
намерен жениться на Настеньке Заикиной.
Скажите откровенно: вы очень голодны? Только не стесняйтесь... Савенко!
отвратительного, песьего, как утверждал бедный капитан Майборода, в солдате
не было. Передвигался он бесшумно. Стол накрыл мгновенно. Вина не поставил.
предприятия?
ответа все и зависело.
свершится, то...
Пехов Алексей
Херберт Фрэнк
Якубенко Николай
Свержин Владимир
Березин Федор
Пехов Алексей