Чтение 56–й страницы книги ~Бедный Авросимов~

Затем вновь пробежал листок и снова глянул и решительно направился в его
сторону. Авросимов увидел глаза кавалергарда, и сердце его шевельнулось.

- Прости, брат, - сказал Бутурлин и пожал плечами. - Я должен тебя
арестовать...

Услыхав сии страшные слова, наш герой вскочил так, что проклятый подарок
капитана, вырвавшись из ненадежных своих петель, пребольно ударил его по
коленке и распластался на ковре.. Проворнее ястреба кинулся к нему Бутурлин.
За круглым столом шла игра. Никто ничего не слыхал, слава Богу, и не видел.
Незаметно они покинули сей гостеприимный кров, и сквозь шум ветра и фырканье
лошадей то ли воистину сказанное "прости, [440] брат", то ли придуманное в
слабости, донеслось до слуха нашего героя.

Эпилог

В разговоре с графом Авросимов всё начисто отрицал. Граф слезам его
верил. О Филимонове вопросов не было, ибо в чем в чем, а уж в фантазиях
собственных мы вольны и нет нас вольнее. Знатнейшие специалисты проверяли
английский пистолет неоднократно, но проклятая игрушка упрямо отказывалась
стрелять. Остаток ночи, проведенный нашим героем взаперти на гауптвахте,
вызвал в нем такую бурю отчаяния, а случайный прусачок, редкий гость в сем
сухом месте, так его возбудил, что граф не стал продолжать разговора, а
махнул рукой, дабы избавили его от вида сего зареванного лица.

Однако вышло повеление Авросимову крепости не посещать, а в двадцать
четыре часа покинуть столицу и торопиться в свою деревню, что он,
сотрясаемый лихорадкой, и исполнил за очень короткое время.

Наступила весна, лето. Как совершилась жестокая экзекуция, наш герой,
натурально, видеть не мог, пребывая в счастливом неведении и оправляясь от
зимней своей болезни. Уже значительно позже, когда печальная весть про[441]
бралась в их медвежий угол, в самую осеннюю пору, сквозь запах липового
меда, грибов, опадающей антоновки, она, как ни была печальна, все же не
смогла его поразить. Видимо, где-то в глубине души таилось все-таки
предчувствие неминуемой жестокой расправы над несчастным полковником, не ко
времени родившимся.

Тут, не омраченная ничем, в разгаре осени свершилась свадьба, внезапная,
как первый снег, и наш герой совсем закружился, завертелся, зараспоряжался,
ибо никаких новых печальных известий не возникало больше, а уж слух об том,
что Аркадий Иванович где-то в далекой Темир-Хан-Шуре застрелился, слух об
том, по малости своей, не дошел и вовсе.

Вот и всё, милостивый государь. Простите великодушно. Что же касается
меня, то я, представьте, даже рад за нашего героя, что так все у него
устроилось, так сложилось ко всеобщему ликованию.

Бог с ним совсем.

1965 - 1968