будто бы видел здесь в 1890 году; кроме него, их никто не видел - не могли
точно установить, где они находятся.
захохотал с тем бездумным бессердечием, которое так свойственно подросткам
и обычно проходит с юностью, но не всегда, - особенно если этому недугу
способствует высокое социальное положение.
заметив, что мальчишество летчика явно раздражает Скотта.
прежние времена он наверняка пошел бы вместе с Атыей, но теперь его никуда
больше не тянет.
касалось Бентинка. Потрескавшиеся губы еле-еле разжались.
вечера. Я к этому не привык. Можно мне пойти?
плохая нянька.
Бенти, я мало надеюсь, что мы его снова увидим.
Куотермейн подошел к ним с кружкой в руках.
возраста, но Куотермейн казался старше своих лет благодаря густым черным
волосам и густым черным усам, чуть-чуть свисавшим от собственной тяжести.
Зато Куотермейн был аккуратистом, что выгодно отличало его от товарищей и
даже от Бентинка, который хоть и пытался подражать своим небритым,
оборванным спутникам, но не очень удачно, ибо в нем говорила кровь
множества хорошо одетых поколений. Если не считать густых черных усов,
лицо Куотермейна было чисто выбрито, взгляд ясен, а нрав чрезвычайно
уживчив. У него был такой легкий характер, что однажды Пикеринг в сердцах
спросил его: "А есть на свете хоть что-нибудь, чего вы всерьез не любите?
Есть хоть кто-нибудь, кого вы ненавидите?" И Куотермейн не задумываясь
ответил:
напомадили в каирской парикмахерской.
настоящий ли он англичанин. Куотермейн не обижался, когда его оскорбляли
без умысла. Он легко переносил любую погоду, никогда не кутался и лишь
застегивал до самой шеи свою ладно пригнанную бумажную куртку.
возле грузовика. - Успех маскировки зависит от общих очертаний, а не от
деталей. Чего вы там возитесь?
вычистить песком кружку и натереть ее до блеска.
раздражало его благодушие.
шинами. Не пачкаются и не бьются друг о друга, - спокойно ответил
Куотермейн. У него всегда на все был ответ. Уж он-то за словом в карман не
полезет!
настраиваться на волны других кочевых отрядов пустыни, проявляя то же
чутье, что и за рулем автомобиля. Он различал каждый треск, каждый
невнятный сигнал Морзе и знал, откуда они идут. Сигналы, которые передавал
Сэм, всегда были немножко путаны, но полны живости, напоминая ту милую
небрежность, с какой французы говорят по-английски. Их всегда можно было
отличить, и к ним стоило прислушаться.
видом. - Может, дать ему сегодняшнюю сводку?
на землю недалеко от Скотта. Посмотрев на его расстроенное лицо, Скотт
сказал:
ему, где мы находимся.
друзья в него верили.
Бентинка, который улегся на спину и, похрапывая, спал под палящими лучами
солнца; его пухлый, розовый ротик был полуоткрыт, из породистого носа
вылетал свист, а свежие щеки раскраснелись. - Кого он вам напоминает,
Скотти?
читал лежа.
сказал он. - Порода хорошая, но хребет сломан от рождения. - Скотт
выразительно щелкнул крышками переплета, как тогда ветеринар пальцами. -
Вот так!
смеялись.
Подумайте о всем их отродье: о командующих, о губернаторах, канцлерах, о
вице-королях, земельных магнатах, плохих генералах - все они были люди
никчемные, ни на что не годные, и в завершение появляется вот такой
Бентинк. Как ему быть? Что ему делать? Когда кончится война, молодому
Бентинку не достанется ни шиша.
ему суждено выхватить из-под самого носа у Бентинка целую вселенную.
каюк, а мир Сэма грядет. Все уже решено и подписано, Скотти. Это история,
капитан! История! Надо и вам делать выбор, не то вас захлестнет хаос.
хаос истории?
вы видите в жизни смысл лично для себя. Что до меня, то я сделал свой
выбор между правителями и угнетенными. Много лет назад. Но если не считать
парочки политических заварушек в районе Клеркенуэлла и во всех офицерских
столовых от Александрии до Багуша, пользы от меня было на грош. Да я и не
в счет. Но когда вы станете на чью-нибудь сторону, то, зная вас, я уверен,
вы пойдете до конца, и попробуй только вас кто-нибудь удержать! - При
мысли об этом Куотермейн с легкой дрожью произнес: - Б-р-р! - и добавил: -
Наверно, мне бы следовало постараться обратить вас в правильную веру. Но
Черч, ей-богу же, сделает это куда лучше меня.
ублюдка, есть нечто большее, чем неприязнь к нему лично. Признайтесь, вся
эта компания в Каире вам кажется сборищем мерзопакостных черчей...
не так ли?
думаю по поводу вашей теории. Все дело в человеке. Весь вопрос только в
человеке. Если Сэм лучше Бентинка, он лучше как человек. Если Пикеринг был
лучше Черча, он был лучше как человек...
Пикерингом, не был прежде всего человеком, а уж потом социальной особью?
ними обращаться. Но для своего класса он был выродком. И притом
подсознательно его чаще всего влекло к людям из низших классов. И вы такой
же. Вы предпочитаете Сэма Бентинку. Вы предпочитаете Атыю Черчу. Вы
подсознательно делаете выбор, но при этом морочите себе голову теориями
Пикеринга насчет _человека_ вообще. Пожалуйста! Человек, конечно, большая
ценность. Но это только начало решения вопроса, а не конец. Люди делятся
Лукьяненко Сергей
Посняков Андрей
Акунин Борис
Володихин Дмитрий
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия