Чтение 118–й страницы книги ~По следам дикого зубра~

делал прививок. Ведь это не коровы, а дикие звери!

- Займемся, Лида, - сказал Жарков.

Зубриц по одной направляли в струнку, зажимали дощатыми щитами.
Увертываясь от разъяренных рогов, зоологи наклонялись сверху и, сжав зубы,
вгоняли иглу шприца в шею, над лопаткой - куда можно.

Вечером все было кончено. Сидели как в воду опущенные. Жарков хотел
что-то спросить у Лиды. Она уже спала...

Так трагически кончилась неделя. Зуброводы с грустью смотрели на свое
осиротевшее стадо. Уцелеют ли остальные или их ожидает та же участь?
Сыворотка действует всего две недели. Что потом? Земля в загонах уже
заражена! Лида задумчиво покусывала губы.

- Надо угонять зубров, - сказала она решительно. - И как можно дальше
отсюда. В лес. На волю. Здесь они неминуемо пропадут. Если уже не
заразились.

- Как же смотреть за ними? - Малиновская, жена Бориса Артамоновича,
думала о детях, которые все эти дни в одиночку жили на кордоне, где им и
страшно и опасно.

- Другого выхода нет, Маша. Отрядим для присмотра за ребятишками
нянечку. А сами по очереди будем дежурить возле зубриц.

- Разбегутся. Не боишься?

- Не разбежались, когда за волками гнались. Стадный инстинкт. Думаю,
что на поляне, где у нас огороды, им будет неплохо. Сарай соорудим на зиму,
оградку. Урочище Жерновое. Чистое место, чистая вода.

Кончался сентябрь, пришли морозные ночи, по утрам луга белели от
изморози, на лужах появлялся ледок.

В одно такое утро широко открылись ворота загона. Зубрицы, зубрята, а
за ними и две бизонки вышли на свободу. Их погнали выше по склону. Прошло
двадцать или тридцать секунд, и звери исчезли из виду.

С отчаянной решимостью Лидия Васильевна махнула рукой:

- Пускай себе! На то они и звери...

Глава шестая

Три письма Зарецкому. В глухие места - к зубрам.

Вести с фронта. Странные директорские заботы.

За беглянкой. Бычки - дети Кавказа. Два больших боя.

Парашютисты. Военная судьба Кожевникова.

"1"

Три письма пришли на имя А.М.Зарецкого в октябре сорок первого.

Лидия Васильевна сообщала о трагических событиях, случившихся после
приема бизонов из Московского зоопарка: как пали они, как погиб Журавль и о
своем решении выпустить зубров на волю, подальше от зараженной зоны. Она
просила Андрея Михайловича приехать до зимы на Кишу.

- Вот оно, последствие глупой акции! - Старший Зарецкий не находил слов
в адрес людей, которые отправили бизонов на Кавказ. - Мы заскользили вниз.
Кто заменит утраченного Журавля? Где возьмешь нового быка? Лида говорит, что
в будущем году родятся... А вдруг опять телочки? На годы отодвигается
создание чистопородного стада!

- Хоть бы этих удалось сохранить, - вздохнула Данута Францевна. - Как
подумаю о Лиде, голова кругом. В лесу, в глуши, а скоро холод, метели. Как
она справится? Не пора ли нам, Андрей?..

Зарецкий выхаживал по комнате с письмами в руке. Он раскраснелся от
переживаний. Первый укол войны, точнее, удар из-за угла! Первый ли? Нет
сомнения, что зубры в Крыму и Аскании тоже под угрозой. Кавказское стадо
снова единственное. Тем оно дороже.

- Ты права, надо ехать. Подыматься - и скорее на Кишу, - решительно
произнес он.

А опасность возрастала. Не прошло и четырех месяцев, как фашистские
армии с боями, но и с огромными потерями одолели сотни и сотни километров по
нашей земле, они у Брянска, Киева, в Крыму. Они вышли на междуречье Днепра и
Дона, взяли Харьков, создали угрозу Ленинграду, даже Москве! Ростов под
ударом. Старый воин сознавал, что это значит: враг рвался к Волге и Кавказу.

Сам он уже дважды просился на фронт. И очень переживал, получив после
очередной комиссии очередной отказ: не тот возраст, не то здоровье.

- Да, надо ехать в заповедник, - повторил он и, посмотрев на два других
письма, вскрыл конверт со штампом Краснодара.

Перед глазами синели четыре машинописные строки: "Прошу срочно явиться
в штаб обороны Кавказа для переговоров, касающихся неотложных решений". И
аккуратная подпись заместителя начальника штаба, комбрига...

Зарецкий протянул письмо жене. Данута Францевна только ахнула: все
непонятное было для нее страшным.

А он уже разрывал третий конверт, московский. В письме лежал приказ
Макарова о назначении А.М.Зарецкого на должность хранителя-зубровода в
Кавказском заповеднике с правами заместителя директора.

В следующий час он уже собирался, надевал старую бекешу егеря, знаком
попросил жену присесть, сел рядом с ней. Помолчали. Он встал, поцеловал ее и
шагнул за порог.

В Краснодаре его принял дежурный командир, со второго этажа спустился
военный с одной шпалой в петлицах и повел наверх.

Комбриг, человек уже не молодой, пожал руку, подвинул стул и, когда
Зарецкий сел, сказал:

- Из Майкопа мне сообщали о вашем настойчивом желании идти на фронт. Но
для вас есть дело не менее серьезное в самом заповеднике. Мы готовим в горах
силы для отражения возможного наступления немцев, создаем базы, собираем
группы, способные вести бои в сложных горных условиях, даже во вражеском
тылу.

- Неужели они решатся?..

- Есть очень веские основания. Немцы нацелены на кавказскую и бакинскую
нефть. Дорогу им преграждает не только Красная Армия, но и Кавказ, горы.
Возможны бои в горах.

Андрей Михайлович побледнел. Мысль о сражении в местах, где удалось
поселить первых зубров, повергла его в ужас.

Они подошли к карте Западного Кавказа. Разговор длился более двух
часов. Зарецкий получал особые полномочия: советовать командирам, где и как
строить базы, указать им егерские тропы, побывать в отрядах, которые
формировались из районных активистов. Он должен был передать этим отрядам
опыт войны двадцатых годов в горах, определить и закрыть самые уязвимые пути
к перевалам.

- Вот ваш район. - Комбриг показал на предгорья от Хадыженска до Псебая
во всю глубину меж Передовым хребтом и Главным Кавказом. - Действуйте. И
пусть ни одна душа не узнает об этой вашей деятельности. Вы работник
заповедника, не более.

- Не совсем понимаю, почему я должен скрывать?

- В составе немецкой южной группы армий действуют части генерала Шкуро.
Старый волк собрал за рубежом немало здешних казаков, удравших после
революции. Они знают горы, у них есть знакомые, родные. Зачем вам, командиру
партизанских групп, подвергать себя опасности?.. И соблюдение военной тайны,
конечно. Где вы думаете устроиться?

Зарецкий ответил не сразу. Майкоп? Нет. Киша, Псебай? Нет. Сказал:

- Вблизи Даховской. Там начало многих дорог в горы.

- Хорошо, товарищ Зарецкий. У вас будут связные. Информируйте обо всем,
что случится. Не давайте заповедник в обиду. И ни пуха ни пера!

- Я должен съездить на Кишу. Получил приказ о назначении на должность
хранителя зубров. Распоряжусь делами в заповеднике, подыщу и возьму в
помощники двух-трех егерей. А по пути заеду в Майкоп к жене.

- Вы не считаете, что для нее лучше перебраться в более спокойное
место? Ну, скажем, глубже в горы.

Андрей Михайлович удивился. Значит, и Майкоп может стать зоной военных
действий? Но не высказал этой мысли.

- Да, пожалуй, это так. Думаю, ей лучше перебраться на кордон Киша.
Правда, сейчас туда очень тяжелая дорога. Но ближе к лету...

- Желаю вам успеха! - Комбриг проводил Зарецкого до дверей.

Из Краснодара Андрей Михайлович написал жене, что задержится, и сразу
поехал в Хадыженск, Апшеронск, где имел несколько встреч с командирами
будущих отрядов. Продвигаясь по реке Курджипсу, Зарецкий достиг Мезмая, а
оттуда попал к Даховской. На одном из лесных кордонов он облюбовал место для
связных. Тут складывалась большая партизанская группа.

Проехав до Майкопа, он встретился, наконец, с обеспокоенной Данутой
Францевной. Стало очевидным, что война у их порога.

- Когда приедешь за мной? - спросила она.

- В июне - июле. Сейчас поеду на Кишу, все там подготовлю, помогу Лиде.
Очень нуждаюсь в Кожевникове. Вот когда недостает мне Алексея Власовича! А
ты готовься. При первой же возможности будешь со мной.

"2"

Шел январь сорок второго. Суровая зима выбелила горы и долины, сровняла
тропы. Великого труда стоило доехать до Хамышков и кордона Лагерный, откуда
можно было переправиться на правый берег Белой.

Путь до кишинского поселка Зарецкий проделал в одиночестве, Кожевникова
не нашел.

Поселок ученых, заваленный сугробами, выглядел покинутым. Лишь из одной
трубы ветер рвал и уносил клочья дыма. Здесь он нашел ребятишек. За ними
присматривали Веля Альпер и Евгения Жаркова. Как обрадовались они гостю! Не
знали, куда посадить, чем потчевать. У них еще была картошка, мука и сухие