другой, пятый, десятый. Глядишь, подружимся. А что? Ведь кошка тоже дикой
была. Али нет?
причинили дикому зверю столько зла, что в памяти каждого из них только это
зло и осталось. Загоны, пожары, ловушки, стрелы, копья, потом ружья. Смерть
и смерть. Как им перешагнуть через такую память?
забывай.
ни нас, ни лошадей на поляне не потревожил. И утром не показался. Наверное,
при ярком свете мы выглядели страшней, чем в ночной темноте.
По сведенным лохматым бровям, по суровому, даже осуждающему взгляду нетрудно
было догадаться, что он недоволен мною.
заплаканные глаза.
забежала к нам сама не своя и тут же выехала к ней. Одна там, бедняжка,
каково-то ей!
мой взгляд, не очень справедливо проворчал отец. - Жена у него на пятом
месяце, а он, видите ли, не знает, что в таком положении, как у нее...
и все прочее, что так удивляло меня! Держать в неведении! И кого? Будущего
отца!.. Теперь - болезнь. А вдруг...
пришлось сесть. На лбу выступил пот. Наверное, я очень побледнел, потому что
мама бросилась к буфету, что-то там накапала в пузырек и подала мне. Но
слабость уже исчезала. Два известия сразу: недоброе - болезнь и
удивительное, радостное, недолго поборовшись, потрясли меня, но страшное уже
отступило. Данута и болезнь? Это не совмещалось. Разве какое-нибудь
случайное недомогание, душевное одиночество, столь понятное в ее положении.
Меня она не рассчитывала застать дома, а ей требовалась немедленная
поддержка близкого, особенно женская поддержка, и вот она пишет письмо, и
тетя Эмилия мчится в Петербург. Не исключено, что об этом они договорились
раньше. А если так...
лице. Будущий отец! Я был готов смеяться, плясать. А мама, видно поняв мои
чувства, сказала:
него внимательно: сын просто не в себе. Удивительно...
верьте в болезнь, это так. Чтобы наша Данута... А вот за другую новость
спасибо огромное. Я ведь ничего не знал. И вы не сказали, хоть и знали. Ага,
это заговор! Ждали внука и помалкивали!
смеялась сквозь слезы.
тревога. Я бросился из дома и пять минут спустя мчался в Лабинскую, на
телеграф. Единственный способ: либо рассеять тревогу, либо последовать
примеру тети Эмилии.
предостаточно надоела, сунул мне бланк, на котором от руки и не очень
разборчиво было начертано: "Не волнуйся, мне теперь хорошо. Тетя побудет со
мной. Жди письма. Целую. Твоя Данута".
коня, взял его и так, с Аланом на поводке, пошел пешком по станице; миновал
Лабинскую, огороды, лесничество и все шел, шел, никак не решаясь перебить
бесконечный поток мыслей, сесть в седло и поспешить домой.
сообщит, что пора. Курсы ее кончатся. Все! Нельзя больше жить порознь.
Сын... Здесь родные, попросим доктора Войнаровского, он стар, опытен. Здесь
и воздух родной.
как улыбнется, впервые и осознанно увидевши своего отца?
Алана, он ткнулся в плечо, теплые губы коня дотронулись до уха.
и чуть видные горы. Из степей наносило влажным ветром; похоже на
петербургское лето. От телеграммы в нагрудном кармане исходило живое тепло.
Мир устроен прекрасно. Сын...
Перебросив поводья, я привычно тронул подпруги - не слабы ли - и занес ногу
в стремя. Как раз в этот момент и послышалось тарахтение рессорной повозки.
Пара коней неспешной рысью шла из Лабинской. Попутчики. Вот когда мне не
требуются попутчики! Пусть проедут, нам спешить некуда.
обернувшись, что-то сказал своим пассажирам, видно задремавшим на мягкой
соломе.
повозке. - Стой!
плащ, и длиннолицый, удивленный до испуга столь неожиданной встречей Саша
Кухаревич бросился ко мне.
поочередно приподнимая друг друга. - Ну, знаешь! Хорошо, что углядели! Ведь
могли разъехаться, а? Могли же?
подъесаул или бери выше?
Черноморской губернии?
пальцами нос, бросил взгляд на повозку.
меня за рукав и потянул к повозке: - Знакомься.
принадлежало очень симпатичному смуглому созданию, курносенькому,
пухлогубому, с удивительно яркими и большими темно-карими глазами.
горячо уверял товарищей по институту, что жизнь во имя любой идеи или
предприятия несовместима с семейной жизнью, привязанностью, даже с любовью!
Он осуждал и меня, когда узнал о Дануте. У него хватило такта, чтобы не
сказать этого вслух, но я-то помню взгляды, усмешки, вопросы... И вот
пожалуйста, с этакой гордостью произносит: "Моя жена".
сказать, и видел, что Катя уловила мою растерянность и прямо-таки впилась
своими блестящими темными глазами в мое лицо, потом в лицо мужа. Что
такое?..
- и полез в повозку. Я вскочил в седло. На подходе к Псебаю я сказал Саше,
что поспешу, чтобы приготовить для них комнату, предупредил ездового ехать
прямо к нам, и Алан обрадованно вынес меня вперед.
поездки в гости. Было во всем этом что-то другое, а что - разве я мог
догадаться? Почему он не предупредил?
сразу подняло настроение у домашних. Началась суета, какая-то передвижка,
посыпались распоряжения, мама удалилась на кухню, и оттуда запахло вкусным.
И тут к воротам подкатила повозка, мы вышли встречать гостей, и вот уже все
за столом, Саша говорит, говорит, изредка бросая на жену взгляд, чтобы
убедиться, все ли у него ладно, нравится ли ей это общество или не очень.
Катя не гасила улыбку, иной раз вставляла фразу-другую, с юморком, очень
удачно - словом, подбадривала мужа.
момент Катя осведомилась, когда я жду Дануту, и разговор ушел в другую
сторону.
родители принялись за повседневные дела, Саша потянул меня за рукав:
Прозоров Александр
Каменистый Артем
Шилова Юлия
Куликов Роман
Свержин Владимир
Круз Андрей