уверена в скорой победе.
новым боевым успехом. Мы нащупали переправы, обозначенные самими немцами,
видимо, для атаки с их стороны. Теперь очень важно, кто прежде сумеет
воспользоваться этими немногими переправами в топях и озерах. Артиллерии
впереди у противника не оказалось. Свои пушки они спрятали за укрытиями с
легко угадываемой целью: при надобности выкатывать их на открытые позиции и
бить шрапнелью по нашим. Все эти сведения разведки тут же стали известными в
штабах. Постреляв совсем немного, мы вернулись на свои позиции.
сторон и пошла в атаку, выставив тучу штыков. Пушки ударили по окопам и
ближним тылам немцев. Серый рассвет окутался дымом. Справа, слева, впереди
слышалась частая стрельба, крики, какой-то грохот. Все покрывал басовитый
гул орудий.
переступали, грызли удила. Многие казаки мелко и часто крестились. Первое
серьезное дело. Что ожидало нас?
уходил все дальше на запад.
вместе со всей прибывающей кавдивизией дорогу на Ангенбург, куда теперь
отходят немцы.
указать путь другим сотням. Псебайцы лавиной пошли на запад.
Ангенбург. Сеча оказалась яростной, пруссаки дрались отчаянно, но
подоспевшая пехота штыками опрокинула обороняющихся и отбросила за систему
каналов, соединяющих Мазурские болота. Казаки взяли более двухсот пленных, в
касках с острием на маковке, в новеньких шинелях.
организовала бивуак уже на вражеской земле. Мы горестно и торжественно
похоронили шестерых товарищей. Раненых оказалось до сорока, но в лазарет
увезли только четырнадцать. И среди них Алексея Власовича. Не повезло ему в
этом бою: пика немецкого драгуна порвала егерю бедро, но Телеусов, храбрый
человек, успел в упор пристрелить обидчика. Уезжая, он плакал, и я
затрудняюсь сказать, отчего: от страха за свою жизнь или от запоздалой
жалости к убитому. К войне надо привыкать, не всем удается это без боли.
Первый человек, которого он лишил жизни...
друга. - Ты скоро вернешься.
получилось таким непонятным и странным, что мне даже теперь, спустя время,
трудно написать об этом связно и хоть с какой-то долей анализа.
немцев под Гумбиненном, Инстенбургом и Ангенбургом, вышла к двум крепостям,
прикрывающим Кенигсберг - Либиау и Ротау. Победа!
священник и тут же объявил, что вторая наша армия, под командованием
генерала Самсонова, не менее успешно движется с юга от реки Нарева в тыл
Кенигсбергу. Уже взяты Алленштейн и Тильзит, до Балтийского моря осталось
менее ста верст, и скоро немцы в Пруссии окажутся отрезанными и зажатыми в
здешних болотах.
командира конного корпуса Хана Нахичеванского, где были кубанские, терские,
астраханские казачьи полки и отряды горцев, час от часу ожидали приказа
войти в прорыв, чтобы довершить начатое и лихой атакой пройтись по глубоким
тылам, уже открытым пехотой, а потом соединиться с передовыми отрядами
Самсонова. Единственно мыслимое решение, чтобы поставить в этой операции
точку.
исключили из военных действий. А тем временем фронт Самсонова вдруг
остановился, дивизии стали окапываться. Вскоре после этого поползли самые
невероятные слухи о разгроме 2-й армии. Как это могло случиться? Далее стало
известно, что 2-я армия попятилась, что она отступает. 20 августа на
полковой церковной службе среди имен воинов, погибших смертью героев,
упомянули генерала Самсонова. Потом все узнали, что генерал застрелился в
Сальдау 18 августа, не вынесши всех событий, связанных с разгромом своей
армии...
Августов и Осовец по левому берегу Нарева на юго-запад, чтобы поддержать
павшую духом 2-ю русскую армию. Пожалуй, слишком поздно.
горечи от общей неудачи.
надписан рукой Дануты.
только не перестают тревожиться о моей судьбе. Лишь после получения письма
эта тревога, пусть на время, но все-таки рассеялась. Письмо читали вслух,
собравшись в комнате тети Эмилии, которая теперь почти не вставала с
постели, неотвратимо приближаясь к своему концу. Мишанька при чтении письма
сидел на коленях у матери и не выпускал из пальчиков конверта со штампом
"Действующая армия". Это было для него вещественным доказательством
существования отца. Милый мальчик, он и не ведал, как часто письмо,
написанное с фронта, приходит к родным, когда написавшего уже нет в живых!..
над столом висит подробная карта всего фронта - от Карпат до Восточной
Пруссии - и он, получив газету, тщательно разыскивает города, реки и
населенные пункты, через которые проходит на тот день линия военных
действий, обозначает их булавками и протягивает меж булавками цветную нитку.
Как же радовался он нашему продвижению на Кенигсберг и как переживает ныне
неудачу армии Самсонова!
в лесных станицах теперь не до охоты, на их плечах все заботы в поле, саду,
огороде, со скотиной и домом. И тем не менее не очень-то я верю в тишину.
Черкесы все так же пасут в горах скот, и кто знает, цела ли ныне "линия
Кухаревича", не крадутся ли пастухи с ружьями на Молчепу, Абаго или
Умпырь... Что может сделать один Шапошников, лесничий и добровольный
защитник зубров, если он сам, как говорится, "сидит на вещах"!
называться Санкт-Петербург) никому и в голову не придет подумать о
сохранении каких-то там зубров, когда очень нелегко охранить от опасного
врага даже свою западную границу!
и сделала вот уже третью вылазку в сторону Черной речки..." Эти строки я
прочитал еще и еще раз, чтобы убедиться в безошибочности подобной новости.
Оказывается, она вместе с другими казачками станицы по своей инициативе
занялась сбором лекарственных растений для лазаретов. Вот в какую сторону
направила она знания, приобретенные в институте Стебута! Верхом на конях
псебайские женщины забираются теперь в горы, отыскивают корни солодки,
собирают пустырник, валериану, адонис, знаменитый золотой корень, сушат
целебные растения и отправляют в Екатеринодар, где из сырья готовят
лекарства. Вместе с женщинами работают два чуть ли не столетних старика, от
которых в свое время перенял науку врачевания и наш друг Телеусов. Они на
все лето забрались далеко по Лабенку в горы и гонят там деготь из корней
березы, этот живительный бальзам, действие которого я когда-то испытал на
себе.
свое место. Экая молодчина!
Христофором Георгиевичем Шапошниковым. Он возвращался из похода, в
продолжение которого осматривал стада зверей, а заодно охотился за каким-то
очень нужным насекомым для своей удивительной коллекции, собранной для
Зоологического музея. Настроение у него было подавленное, выглядел он
беспокойным, хотя и старался не показать этого. На мой прямой вопрос, как со
зверями, ответил уклончиво; похоже, в горах не все благополучно. С ним ехали
Коротченко (ты его знаешь, наш сосед, старый человек, теперь тоже лесник,
Шапошников уговорил его) и еще пожилой казак Седов из Сахрая, тоже
добровольно взявшийся охранять покой зверя в лесах. Как видишь, друзья у
зубров нашлись, пусть и не сильные, но все же... Для тебя это добрая весть,
не так ли? Будем надеяться, что стада их уцелеют и, когда ты вернешься,
дорогой мой, все пойдет как надо".
тут же написать ответ. Через десять минут я был уже в строю. Немцы,
постоянно тревожившие нас, похоже, опять предпринимали атаку. На переднем
крае гремело все сильней. Мы, стоявшие в резерве, получили приказание
выдвинуться к фронту.
контратаки, набеги на отдельные части противника и глубокие разведки, иногда
очень рискованные, измотали людей. Немцы вели азартную игру; они нервничали,
боялись наших прорывов, но и сами стремились к прорывам. Оттеснив наши армии
из Восточной Пруссии, их резервы рвались теперь к Августову, к Нареву,
Висле, пытаясь тем самым хоть как-то повлиять на события в Галиции, куда, к
Андреев Николай
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Прозоров Александр
Василенко Иван
Эриксон Стивен